С. Венгеров. А.В. Дружинин
Дружинин Александр Васильевич - известный критик и беллетрист. Родился 8 октября 1824 г. в Петербурге. Сын состоятельных и чиновных родителей, он с ранних лет приобрел основательное знание иностранных языков и ту благовоспитанность, которая составляла основную черту не только личного характера, но и всей литературной деятельности его. Поступив в пажеский корпус, он сделался присяжным поставщиком «сочинений» для товарищей и писал множество юмористических стихотворений на разные случаи школьной жизни. В лейб-гвардии Финляндском полку Дружнин был очень любим товарищами, но полковая жизнь совсем не удовлетворяла его, и через три года он ее оставил. До 1851 года он числился в канцелярии военного министерства, после чего стал «только» литератором. Литературная деятельность Дружинина. Успех подбодрил Дружинина, и он в течение года одну за другой печатает три большие вещи: «Рассказ Алексея Дмитриевича», «Фрейлейн Вильгельмина» и роман «Жюли», которым как бы закончил свою беллетристическую деятельность. Продолжая изредка давать рассказы и даже большие повести, он главные силы свои направил на критику и статьи по истории литературы. И на новом поприще Дружинина ожидал большой успех. «Письма иногороднего подписчика», в легкой форме дававшие отчет о новостях текущей литературы, охотно читались, и несмотря на всю их шутливую легковесность, Дружинин занял вакантное со смертью Белинского амплуа «первого критика». Почти одновременно он выступил в роли «эссеиста» и дал ряд обширных статей об английской литературе - Краббе, Ричардсоне, Шеридане, Босвеле, Джонсоне, Вальтер Скотте, Дизраэли, - утвердивших за ним репутацию знатока не только английской, но и вообще иностранной литературы. В 1850 г. Дружинин печатает «Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам» и этим дебютирует еще на одном поприще - юмористического фельетона. Успех не заставил себя ждать и тут. Правда, «Чернокнижников» произвел некоторый скандал в литературных кружках, но читался очень усердно и привлек к себе всеобщее внимание. Впоследствии Дружинин неоднократно и с большой охотой возвращался к псевдониму «Чернокнижников». В конце 1856 г. Дружинин становится во главе редакции «Библиотека для чтения», в которой изредка сотрудничал и раньше. Все предсказывало успех новой редакции: дружеские связи Дружинина с лучшими представителями нового литературного поколения - Тургеневым, Толстым , Григоровичем , Анненковым , Боткиным и другими, - изящный вкус редактора, его любовь к делу. Надежды, однако, совсем не оправдались: «Библиотека для чтения» была затерта другими изданиями. Достаточно прочитать profession de foi новой редакции, чтобы понять причину этого неуспеха. В то время, когда Россия была охвачена могучим стремлением к общественному обновлению, Дружинин выступал с заявлением, где ни единым словом не упоминалось о том, как смотрит редакция на новое течение русской жизни, какого направления она для него желала бы. Обещала редакция вести дело «Оhne Hast, Оhne Rast» - лозунг, мало подходивший к эпохе, которая неслась на всех порах. В 1858 году Дружинин пригласил в соредакторы начинавшего входить в большую известность Писемского. Но и этот высоко талантливый романист весьма мало подходил для роли руководителя журнала, который должен был конкурировать с такими изданиями, как «Русский Вестник» и «Современник». В результате «Библиотека для Чтения» заняла совершенно второстепенное место. Тургенев, который в 1856 г. надеялся, что журнал под «командой» Дружинина быстро процветет, в 1861 г. называл ее «глухой дырой». К началу 1861 г. Достоевский оставил редакцию «Библиотеки для Чтения». Обострявшаяся болезнь (чахотка) не давала ему возможности работать с прежним усердием, но все-таки он в «Искре», «Северной Пчеле» и «Вестнике» поместил ряд юмористических фельетонов, а в «СПб. Ведомостях» и «Русском Вестнике» писал статьи об иностранной литературе. Кроме того, Дружинин продолжал переводы драм Шекспира, начатые в 1856 г. «Королем Лиром», и напечатал в «Русском Вестнике» 1862 г. (под псевдонимом Безымянного) «Прошлое лето в деревне» - впечатления человека, приехавшего в деревню вслед за освобождением крестьян. 14 января 1864 г. Дружинин умер и похоронен на Смоленском кладбище. С именем Дружинина тесно связано учреждение литературного фонда. Ознакомившись из английских изданий с британским literary fund, он устно и печатно стал пропагандировать мысль об устройстве подобного общества у нас и, когда его мысль встретила горячее сочувствие, принял деятельное участие в устройстве фонда и был одним из первых членов его комитета. По его имени названа и «Дружининская копейка». Литературное наследие много и быстро писавшего Дружинина занимает целых 8 убористых томов (СПб., 1865). Наименее ценное в нем - юмористические фельетоны «Чернокнижникова», невысокий полет которых имеет, однако, значительный историко-литературный интерес, как признак упадка литературных кружков в тяжелые годы реакции 1848 - 1855 годов. Со смертью Белинского, с отъездом Герцена и с наступлением болезненной подозрительности последних лет дореформенной эпохи, духовная физиономия руководящих литературных групп быстро меняется. Сотрудники «Современника» - Панаев, Дружинин, Лонгинов , Гаевский , Григорович, изредка даже Некрасов - сходясь вместе, предаются «чернокнижию», то есть сочинению юмористических посланий, поэм и всевозможных «литературных шалостей», настолько погрешавших против цензуры нравов, что издавать их приходилось за границей. Кому-то из «чернокнижников» пришло на ум облечь разрозненные импровизации «чернокнижия» в одну литературную форму, связать их «нитью длинного романа». Дружининское «Путешествие Ивана Чернокнижникова» явилось осуществлением этого плана. Конечно, получилось только слабое отражение действительного «чернокнижия»; но и в таком виде оно возбудило ужас в членах кружка, которые настояли на прекращении «Путешествия», поражающего позднейших читателей, главным образом, своей мелкотой. Как беллетрист, Дружинин известен в большой публике только «Полинькой Сакс», хотя вторая повесть его, «Рассказ Алексея Дмитриевича», в художественном отношении гораздо выше. Причина быстрого и громкого успеха «Полиньки Сакс» в том, что это была одна из первых и весьма определенных попыток поставить в русской литературе «женский вопрос». Неправильно только усматривали в ней необыкновенную новизну и смелость: не только основной мотив, но и некоторые положения заимствованы из жорж-зандовского «Жака». Сам автор, впрочем, и не намерен был выдавать свою повесть за нечто оригинальное по замыслу. В том месте, где муж Полиньки Сакс, узнав, что молодая жена его полюбила другого, не считает себя в праве осудить ее и лишить возможности уйти к любимому человеку, Сакс прямо говорит: «Пламенные юноши почтут меня новым Жаком». Позднейшие беллетристические произведения Дружинина неудачны, скучны и многословны. То же многословие вредит Дружинину и как автору статей об английской литературе. Начинаются они обыкновенно живо и занимательно, со свойственным Дружинину изяществом стиля, но затем автор видимо устает и, вместо одушевленной передачи излагаемых им книг, дает один вялый пересказ. Особенно неудачен длинный ряд статей о Джонсоне и Босвеле. Близкое знакомство с английской литературой сделало Дружинина крайним англоманом. Для него нет почти другого мерила для оценки европейских литературных явлений, как прием, который он встретил в Англии, и притом исключительно в Англии торийской. Для современного читателя Дружинин более всего интересен как критик, отнюдь, впрочем, не в легковесных «Письмах иногороднего подписчика», а в больших критических статьях, составляющих 7 том собрания его сочинений. Дружинин - самый замечательный из русских защитников «чистого искусства» и самый видный из врагов «дидактики» - термин, которым он обозначал тенденцию в искусстве. В своей нелюбви к «дидактикам» Дружинин доходит до утверждения, что они «не выставили ни одного великого имени» - а между тем к числу их он относит Гейне, Жорж Занд и Виктора Гюго. Из русских писателей он всех ему симпатичных всевозможными софизмами зачислял в ряды представителей чистого искусства, оказываясь при этом мало проницательным диагностом и еще менее удачным пророком. Так, например, в 1856 г., то есть накануне наибольшего расцвета «дидактизма», Дружинин с торжеством провозглашал, что чистое искусство окончательно победило искусство конца 40-х годов, с его стремлениями к общественному реформаторству. В Тургеневе, творчество которого, тотчас же после появления статей о нем Дружинина, всецело направилось на отражение различных «моментов» русского общественного настроения, Дружинин видел исключительно «поэта» и утверждал, что критика ему «навязывает» цели и стремления, совершенно чуждые его художественной природе. Будучи в теоретических воззрениях своих крайним защитником «чистого» искусства, Дружинин отнюдь, однако, не требовал от него одних только «звуков чистых и молитв». Для него никакая действительность не была «грязна». Целому ряду писателей - Писемскому, Островскому и даже Щедрину - он вменял в высокую заслугу «знание дела», то есть изображаемого ими быта и, совершенно сходясь с литературным антиподом своим - Добролюбовым , выше всего ценил в произведении «правду». Его вражда к «дидактизму» на том и основывалась, что этим стесняется свобода творчества. Написаны критические статьи Дружинина очень тонко и изящно, с тем истинным джентльменством, которое даже среди его противников создало ему кличку «честного рыцаря». Но ему недоставало главного качества, уловляющего сердца русского читателя: в нем совсем нет энтузиазма, нет способности поднимать читателя на высоту. Вот почему он так скоро попал в разряд «забытых талантов». - Ср. статьи Некрасова и Лонгинова при 8 томе сочинений Дружинина, профессора А.И. Кирпичникова в «Историческом Вестнике» (1884, № 4), А.В. Старчевского («Наблюдатель», 1885, № 4 и 5); «Дневник Дружинина» в сборнике литературного фонда «XXV лет»; там же статья В.П. Гаевского; воспоминания Григоровича; первое собрание писем Тургенева; Венгеров «Сочинения», т. V.
С. Венгеров.