(no subject)
Посмотрел с Катичкой и десятилетней дочкой "Бриллантовую руку"
Не видел много лет - и фильм оказался даже лучше, чем в моих воспоминаниях
Как и следовало ожидать, я забыл уже насколько много из фильма ушло в фольклор. Типа каждая вторая реплика.
(смешная вещь - но фамилия героя Миронова "Козодоев" - и Папанов в шутку зовет его "Козлодоевым". Ну, теперь мы знаем, как он встретил старость.
Про связь Гайдая с разным мировым кино хорошо писал покойный Добротворский - и, действительно, когда смотрешь фильм, это очень чувствуешь. И на уровне каких-то Хичкоковских трюков, и на уровне цитат из авангарда, и даже какой-то неожиданной психоделии в сцене в гостиничном номере...
Но главным откровением для меня было другое.
Это - главный герой, Семен Семенович Горбунков.
Ключ к пониманию Семен Семеновича Горбункова - его любимая песня про зайцев. Она, как и положено для людей его поколения, говорит о важности экзистенциального выбора: "устоишь хоть раз в самый жуткий час".
Мы все знаем, какой час самый жуткий, да?
Все помнят слова и без меня, так что я советую еще раз их произнести про себя, отбросив аллюзии на "траву" и вслушавшись в это заклинание, посреди тьмы и теней, поднимающихся из поганых болот.
Песня о зайцах - песня маленького человека, в самый жуткий час прислушивающегося к себе - в поисках мужества.
Песня человека, мужества так и ненашедшего - пусть боимся мы волка и сову! - но продолжающего начатое.
Это простенькая песенка, которую бормочут идущие по пути воина, двигаясь навстречу собственному ужасу.
станем мы храбрей и отважней льва
iron like a lion in zion
(Я подозревал, что кто-то из икон контркультуры должен был петь "Песню про зайцев". Я поискал на Летова и на Янку, не нашел и плюнул. Когда уже все дописал и расставлял ссылки, на Звуках.ру нашел любительскую запись, где ее поет Башлачев)
Семен Семенович Горбунков - маленький человек на встрече со своим страхом.
Ведь он боиться, что контрабандисты убьют, боиться, что от него уйдет жена, боиться брать деньги, брать пистолет, вообще - боиться брать на себя такую ответственность.
Я прошу читателя внимательно прочитать следующий диалог между Горбунковым и таксистом-миллиционером:
С.С: Как же можно с человека срезать гипс незаметно?
Таксист: Можно. Я правда не знаю, как они будут действовать, но человека можно напоить, усыпить, оглушить. Ну, в общем, с бесчувственного тела. Наконец, с трупа.
Таксист: Ну, я уверен, что до этого дело не дойдет.
С.С.: Михаил Иванович, а нельзя, чтобы этот гипс вместо меня поносил кто-нибудь другой. А? Да...
Таксист: Вы, конечно, можете отказаться.
С.С.: Да, нет. Я не трус, но я боюсь. Боюсь, смогу ли я, способен ли.
Таксист: Я думаю, Семен Семенович, каждый человек способен на многое. Но, к сожалению, не каждый знает, на что он способен.
С.С.: Да, да. Бывает.
Так вот, сегодня я понял, что этот диалог мне хорошо знаком.
Дело в том, что одна из самых популярных книг ХХ века была написана ровно о том же: о маленьком человеке, которому случайно досталась ноша, о которой он не просил - и который, как и Семен Семенович, повел себя героем.
Вот диалог из этой книги:
- Только пусть это не я, пусть кто-нибудь другой, разве такие подвиги мне по силам? Зачем оно вообще мне досталось, при чем тут я? И почему именно я?
- Вопрос на вопросе, а какие тебе нужны ответы? Что ты не за доблесть избран? Нет, не за доблесть. Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако же избран ты, а значит, придется тебе стать сильным, мудрым и доблестным.
Да, Семен Семнович - такой советский Фродо. У него, правда, не одно кольцо на пальце, а полная рука колец, монет и бриллиантов - ну, так на то она и комедия, чтобы все гиперболизировать. И вместо Гэндальфа у него - мент-таксист. Но все равно - сокровище он должен не себе сохранить (как в классическом фильме о сокровище), а кинуть в жерло молоху-государству. И к финалу он приходит с поломанной ногой - что, конечно, отзвук откушенного пальца Фродо.
А теперь еще раз вернемся к песне про зайцев и найдем там знакомую символику Средиземья: а дубы-колдуны что-то шепчут в тумане, от поганых болот чьи-то тени встают
Зайцы, как известно, почти что кролики, рэббиты-хоббиты.
Было бы глупо всерьез сравнивать фильм Гайдая и эпопею Толкиена. Но грех не заметить, что наш, советский, "Властелин колец" получился намного смешней.
Наверное, потому, что его созадатели знали главную мантру маленького человека "а нам - все равно".
Мантру, утверждающую тождественность хоббита и рэббита, Фродо и Сэма, страха и смеха, сансары и нирваны.
Не видел много лет - и фильм оказался даже лучше, чем в моих воспоминаниях
Как и следовало ожидать, я забыл уже насколько много из фильма ушло в фольклор. Типа каждая вторая реплика.
(смешная вещь - но фамилия героя Миронова "Козодоев" - и Папанов в шутку зовет его "Козлодоевым". Ну, теперь мы знаем, как он встретил старость.
Про связь Гайдая с разным мировым кино хорошо писал покойный Добротворский - и, действительно, когда смотрешь фильм, это очень чувствуешь. И на уровне каких-то Хичкоковских трюков, и на уровне цитат из авангарда, и даже какой-то неожиданной психоделии в сцене в гостиничном номере...
Но главным откровением для меня было другое.
Это - главный герой, Семен Семенович Горбунков.
Ключ к пониманию Семен Семеновича Горбункова - его любимая песня про зайцев. Она, как и положено для людей его поколения, говорит о важности экзистенциального выбора: "устоишь хоть раз в самый жуткий час".
Мы все знаем, какой час самый жуткий, да?
Все помнят слова и без меня, так что я советую еще раз их произнести про себя, отбросив аллюзии на "траву" и вслушавшись в это заклинание, посреди тьмы и теней, поднимающихся из поганых болот.
Песня о зайцах - песня маленького человека, в самый жуткий час прислушивающегося к себе - в поисках мужества.
Песня человека, мужества так и ненашедшего - пусть боимся мы волка и сову! - но продолжающего начатое.
Это простенькая песенка, которую бормочут идущие по пути воина, двигаясь навстречу собственному ужасу.
станем мы храбрей и отважней льва
iron like a lion in zion
(Я подозревал, что кто-то из икон контркультуры должен был петь "Песню про зайцев". Я поискал на Летова и на Янку, не нашел и плюнул. Когда уже все дописал и расставлял ссылки, на Звуках.ру нашел любительскую запись, где ее поет Башлачев)
Семен Семенович Горбунков - маленький человек на встрече со своим страхом.
Ведь он боиться, что контрабандисты убьют, боиться, что от него уйдет жена, боиться брать деньги, брать пистолет, вообще - боиться брать на себя такую ответственность.
Я прошу читателя внимательно прочитать следующий диалог между Горбунковым и таксистом-миллиционером:
С.С: Как же можно с человека срезать гипс незаметно?
Таксист: Можно. Я правда не знаю, как они будут действовать, но человека можно напоить, усыпить, оглушить. Ну, в общем, с бесчувственного тела. Наконец, с трупа.
Таксист: Ну, я уверен, что до этого дело не дойдет.
С.С.: Михаил Иванович, а нельзя, чтобы этот гипс вместо меня поносил кто-нибудь другой. А? Да...
Таксист: Вы, конечно, можете отказаться.
С.С.: Да, нет. Я не трус, но я боюсь. Боюсь, смогу ли я, способен ли.
Таксист: Я думаю, Семен Семенович, каждый человек способен на многое. Но, к сожалению, не каждый знает, на что он способен.
С.С.: Да, да. Бывает.
Так вот, сегодня я понял, что этот диалог мне хорошо знаком.
Дело в том, что одна из самых популярных книг ХХ века была написана ровно о том же: о маленьком человеке, которому случайно досталась ноша, о которой он не просил - и который, как и Семен Семенович, повел себя героем.
Вот диалог из этой книги:
- Только пусть это не я, пусть кто-нибудь другой, разве такие подвиги мне по силам? Зачем оно вообще мне досталось, при чем тут я? И почему именно я?
- Вопрос на вопросе, а какие тебе нужны ответы? Что ты не за доблесть избран? Нет, не за доблесть. Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако же избран ты, а значит, придется тебе стать сильным, мудрым и доблестным.
Да, Семен Семнович - такой советский Фродо. У него, правда, не одно кольцо на пальце, а полная рука колец, монет и бриллиантов - ну, так на то она и комедия, чтобы все гиперболизировать. И вместо Гэндальфа у него - мент-таксист. Но все равно - сокровище он должен не себе сохранить (как в классическом фильме о сокровище), а кинуть в жерло молоху-государству. И к финалу он приходит с поломанной ногой - что, конечно, отзвук откушенного пальца Фродо.
А теперь еще раз вернемся к песне про зайцев и найдем там знакомую символику Средиземья: а дубы-колдуны что-то шепчут в тумане, от поганых болот чьи-то тени встают
Зайцы, как известно, почти что кролики, рэббиты-хоббиты.
Было бы глупо всерьез сравнивать фильм Гайдая и эпопею Толкиена. Но грех не заметить, что наш, советский, "Властелин колец" получился намного смешней.
Наверное, потому, что его созадатели знали главную мантру маленького человека "а нам - все равно".
Мантру, утверждающую тождественность хоббита и рэббита, Фродо и Сэма, страха и смеха, сансары и нирваны.