Путин, Гомес и княгиня Марья Алексеевна
Как уже неоднократно отмечал, очень схож режим в Венесуэле при Гомесе с декабря 1908 до естественной смерти 79-летнего венесуэльского «национального лидера» в декабре 1935 - с порядками в России при Путине. Причем схожи не только режимы, но и отношения «национальных лидеров» к Западу. Оба стремились не идти поперек доминирующих в мире западных демократий и провозглашали свою приверженность «демократическим ценностям», но с учетом традиционной «национально-исторической специфики». Тем более, что Венесуэла являлась родиной «боливарианской революции», а РФ - "социалистической". И официальной идеологией при Гомесе стал «демократический цезаризм», а при Путине - «суверенная демократия». Обоим везло с внешнеэкономической конъюктурой - Гомесу с бумом спроса на кофе и нефть, Путину с подскоком цен на нефть и газ. Неимоверно по тем временам обогатилась верхушка, часть денег досталась силовикам, а объедки-огрызки бросили нищему и потому покорному быдлу.
В воспоминаниях современников и в трудах историков Гомес личностно предстает как «венесуэльский Путин» - опирающийся на силовиков-«питерцев» (их в Венесуэле звали «тачирцами» по имени гористого штата Тачира, где вырос индейский мачо Хуан Висенте Гомес), располагающий к себе, обходительный, лицедействующий и в то же время жестко расправляющийся с оппозицией, в том числе с помощью тайных спецслужб. Говорят, внутренне он был убежден, что венесуэльцы из-за своего менталитета не приспособлены к современной цивилизации, и поэтому необходимо привлекать иностранные компании с их технологиями и вообще полагаться на компрадорское сотрудничество в первую очередь с США.
И он оглядывался на США и соизмерял свою политику с американскими требованиями. Так, американцы требовали расплатиться по долгам - и как только начался нефтяной бум, Гомес первым из латиноамериканских диктаторов погасил задолженность перед США. И поскольку США как маяк демократии требовали соблюдения Конституции - приходилось подчиняться и со скрежетом зубовным имитировать некие демократические приличия.
Например, когда Конгресс якобы под давлением масс возопил, что такой достойнейший правитель и национальный лидер, как Гомес, появляется раз в тысячелетие, да и сам Гомес заявлял, что ему мало человеческой жизни, чтобы «исполнить свой долг перед народом», - решено было наплевать на Конституцию, ограничивающую президентство одним семилетним сроком. Когда об этом узнал американский президент Вудро Вильсон, он от возмущения стукнул кулаком по столу и во всеуслышание воскликнул - «этого негодяя пора вышвыривать!». Гомесу донесли, и он сразу уговорил венесуэльский Конгресс пересмотреть решение и избрать «преемника» - зиц-президента (в исторической литературе - provisional president) Викториано Маркеса Бустиллоса (Victoriano Márques Bustillos). Сам же оставался «национальным лидером» и продолжал править страной из своего поместья, однако через семь лет к восторгу толп снова «избрался» президентом и отсидел в президентском дворце очередные семь лет, после чего снова повторил трюк с «преемником» - на сей раз с Хуаном Батистой Пересом (Juan Bautista Pérez).
Много можно приводить аналогий, но пора констатировать - у нас в РФ завтра будет реализовываться не «двоевластие», а стандартный «венесуэльский вариант». И даже если кончится фарт с высокими ценами на энергоносители - ничего не случится, ибо "средний класс" умышленно придушен, а нищие не восстают. Авторитет «национального лидера» незыблем, как у Гомеса в давней и далекой Венесуэле. Кстати, студенческие волнения против авторитаризма Гомеса, которого местный Конгресс (аналог Федерального собрания РФ) провозгласил «Достойнейшим» (El Beneméritо), а оппоненты называли Зубаткой (El Bagre, the Catfish), произошли лишь в 1928 году - через двадцать лет после начала господства "тирана Анд". «Стрелять! - был его приказ. И силовики стреляли. После чего вольнолюбивые интеллектуалы вынуждены были покинуть страну. А когда Гомес умер - от его харизмы и рейтинга и вертикали ничего не осталось. Историки же констатируют, что этот «национальный лидер» нанес такую травму венесуэльскому народу, от которой он так и не может до конца придти в себя до сих пор. А ведь Венесуэла сто лет назад подавала надежды на своё новое лидерство в Латинской Америке, как когда-то в эпоху Боливарианской Революции. Но американская "княгиня Марья Алексеевна" удовлетворялась выплатами долга и имитациями демократии и считала Гомеса пусть "плохишом", но зато "своим" и более-менее послушным. И лишь иногда журила его, когда кто-нибудь из противников "демократического цезаризма" оказывался кем-то застреленным или отравленным.