В защиту Алексея Фёдоровича Лосева и Сергея Сергеевича Хоружего
Исповедуемая мной рационально-критическая Правая Вера целостна-целеустремленна ввиду своей сердцевины - эсхатологического высшего кончающего и в то же время начинающего цикл Вечного Возвращения акта Богосаможертвоприношения, свершаемого руками богочеловеческого Сплота Правоверных. Целостная Правая Вера охватывает-интегрирует-увенчивает все частные правды и кривды, объясняет суть каждого миропонимания. Известна притча о слоне и куче слепых любомудров - один из мудрецов ощупывает ногу слона и умозаключает о «вертикали власти» и о «незыблемости традиционно-государственнических ценностей», другой ощупывает брюхо слона и проповедует первичность материи, третий исследует извивы хобота и учит о диалектике добра и зла, четвертый гоняется за виляющим хвостиком и приходит к выводу об ускользающем смысле бытия, пятый любознательный добирается до сраки и пессимистически возвещает, что «наша жизнь - дерьмо», и т.д и т.п. Правоверный же видит слона целиком и потому может судить о мере правоты каждого философа, не отвергая никого из них и подводя их всех к общему знаменателю. Такая вот деструкция-деконструкция...
Поэтому хладнокровно отношусь к разным мыслителям, которых знал и знаю лично или заочно. Сейчас у нас - всплеск осмысления онтического и исторического сущего. Немало хорошо разбирающихся в философских проблемах. Захожу на трекер в раздел философских раздач - глаза разбегаются. Вот только что обнаружил 68 томов собрания сочинений Мартина Хайдеггера на немецком языке. Помню, в своё время ходил в Иностранную библиотеку, платил 1000 рублей за право пользоваться абонементом, брал эти тома домой, сканировал их, чтобы были под рукой, я же всё время сверяюсь с немецким гением, а тут - сокровища мысли как на ладони. Почти вся изданная в России философская литература - тоже стала доступной. Места на диске (320 Гб) не хватило, сходил вчера вечером в магазин и купил самсунговский 1-терабайтный внешний диск-накопитель за 3990 рублей, за год цена возросла почти вдвое, кстати, хотел сначала купить внешний диск на 3 или 5 Тб, но почему-то в продаже нет во всей Москве, а 1-терабайтного хватит мне месяца на три. Поразился в магазине М.Видео (ездил на 26 км МКАД в ТЦ Бренд-сити недалеко от метро Домодедовская) - почти вся продаваемая электроника произведена в КНР, хотя под мировыми брендами, цены на ноутбуки высшего класса с емкостью диска 500 Гб порядка 10-12 тысяч рублей, как же повезло китайцам с нешкурным руководством, какой контраст с прошкуренной путинской компрадор-мародерской демодернизирующейся РФ!
Подкованные любители философских книг компетентно обсуждают на трекер-форуме достоинства изданий и их авторов, много неожиданной информации почерпнул. Но покоробили некоторые оценки касательно Алексея Фёдоровича Лосева и Сергея Сергеевича Хоружего, которых я знаю в деле вроде бы неплохо. Главное обвинение - они-де «передирали» с западных книг, а своего самобытного в их текстах с гулькин нос. Смешно! Любое знание - от учителей, предтеч. Нельзя оригинальничать! В моих текстах, например, почти нет «моего», вся Правая Вера давно изложена пророками, мудрецами, учеными, я лишь пытаюсь изложить её системней. Я знаю «технологию» работы как А.Ф. Лосева, у которого некоторое время был секретарем, так и С.С. Хоружего, с которым теснейше дружил, хотя в последнее время вижу его реже. В руководство нашего ООПД «Возрождение» входил профессор-античник из МГУ Арсений Николаевич Чанышев, перед ним я в долгу, два раза проявил черствость, стыдно сейчас, каюсь перед ним, усопшим, хороший он человек и умница, а Лосева не признавал. Спрашиваю - «Почему?». Отвечает - «Много отсебятины»». Увы, на всех не угодишь...
С Алексеем Фёдоровичем познакомился в конце 1961 года, когда мне как работнику Физматгиза довелось редактировать его рукопись «Античный атом и современная наука». На первых же страницах рукописи я обнаружил изобилие притянутых за уши цитат из классиков марксизма-ленинизма, а также плагиат целыми страницами без сносок из брошюры Павла Александровича Флоренского «Мнимости в геометрии» (1922). Когда у меня набралось замечаний вагон и маленькая тележка, я позвонил Алексею Фёдоровичу, вскочил на свою Яву-350 и помчался с Ленинского проспекта на Старый Арбат, где и произошла моя первая встреча с философом.
Среди редакторов бытует мнение, что с автором надо держать ухо востро, немало среди них чудаков, строго надо с ними. И я не церемонился. Сказал правдорубски, что пока рукопись сырая, с точки зрения физики дилетантская, с точки зрения философии сомнительная, поскольку аргументы от науки поясняют мысли древних не очень убедительно. Кроме того, раскритиковал избыточный перебор цитат из Энгельса и Ленина и под конец доказал, что первые страницы рукописи вообще списаны с книжки Флоренского.
В то же время вид почтенного слабовидящего профессора привлёк меня, и в разговоре Алексей Фёдорович оказался понимающим и податливым. И мы решили, что я доработаю физическую часть, а он уберёт лишние цитаты марксистских гуру. Недавно наткнулся на письмо Лосева ко мне, приглашал к себе на дачу поговорить о современной физике, любознательность и открытость к новому импонируют, он искренне стремился постичь истину. Что касается плагиата, то Алексей Фёдорович объяснил, что считает Флоренского светочем, а ссылку на его книгу не дал, чтобы не дразнить гусей, но намеревался упомянуть Павла Александровича (а он был одним из моих любимых философов, и я ещё студентом выучил наизусть его лекцию «Общечеловеческие корни идеализма») в последний момент. Недоразумения разрешились, установились доверительные отношения, Алексей Фёдорович попросил помогать ему, я с радостью согласился. И после занятий в Ленинке отправлялся к Лосеву домой ужинать, обсуждали новинки отечественной и зарубежной философской литературы, я делал выписки из новых книг и журналов и зачитывал их. Его супруга Аза Тахо-Годи готовила роскошный «профессорский» ужин, много изумительного мяса, каждая встреча заряжала меня новыми знаниями и идеями.
Надо сказать, что во второй половине 1950-х годов и в начале 1960-х очень быстро поступали новые философские издания из капстран, прежде всего из США, Англии, Франции и Германии, и для меня каждый раз оборачивалось праздником еженедельные обновления стендов новых поступлений Ленинки. Ещё студентом я более-менее регулярно получал с Запада газеты «Франкфуртер аллгемайне цайтунг», цюрихскую «Ди Цайт» и еженедельники «Ди Штерне» и «Дер Шпигель». Классика дореволюционного издания типа сочинений Ницше или многотомника Куно Фишера лежали по смешным ценам в букинистических магазинах, мало кто брал. Из абонемента университетской библиотеки на Моховой приносил к себе в отдельную комнату общежития полные годовые комплекты толстых дореволюционных журналов «Вопросы философии и психологии», «Русская мысль», «София», «Русское богатство» и других. На открытых стеллажах Зала справочной литературы на 18 этаже университетской высотки на Ленинских горах стояла многотомная энциклопедия гитлеровской Германии 1930-х годов, которую я прочёл от корки до корки. Кругозор приобрел ещё в те годы. От меня Лосев получил много свежих материалов по античности, и он их, я смотрю по его трудам тех и последующих лет, активно использовал.
Я имел доступ в спецхран, где имел возможность знакомиться с антисоветской, национал-социалистической и эмигрантской литературой, и однажды Алексей Фёдорович попросил меня законспектировать трактат ведущего нацистского идеолога Альфреда Розенберга «Миф ХХ века». Я добросовестно проштудировал толстенный том и зачитал Лосеву свои выписки. Алексей Фёдорович разочаровался - ничего интересного, банальщина.
Как только в СССР поступил в 1962 году пфуллингенский двухтомник Мартина Хайдеггера «Ницше» (1961), я напросился написать на него рецензию и получил на руки и отправился к Лосеву и стал ему читать его, благо там постоянно встречались суждения об античных философах. Я упивался глубинами мысли Мартина Фридриховича, а Алексей Фёдорович воспринимал его прозрения, к моему удивлению, довольно скептически. Например, насколько помню, Алексей Фёдорович несколько озадачивался слишком размашистой хайдеггеровской трактовкой Вечного Возвращения и решительно возражал против тезиса Хайдеггера, будто досократовским грекам свойственно было «вслушиваться» в бытие, а не «вглядываться», как считал Лосев в своём пластическом восприятии греческой сути. Об этих наших обсуждениях при ознакомлении с двухтомником Хайдеггера о Ницше - смотри главку «С Лосевым о Хайдеггере» моего давнего текста «Постигая Хайдеггера».
Алексей Фёдорович Лосев по творческой мощи вряд ли намного уступает Хайдеггеру. Сейчас проштудировал текст моего давнего знакомого Анатолия Ахутина о хайдеггеровском Dasein и по ходу дела сопоставил ключевые мысли хайдеггеровского трактата «Бытие и время» (1927) и изданного в том же 1927 году лосевского трактата «Философия имени» - обнаружилась удивительная перекличка, оба ведь отталкивались от Гуссерля, постараюсь опубликовать в ближайшие дни. На меня, молодого философа, произвела впечатление не только эрудиция Алексея Фёдоровича, но прежде всего именно его самобытность. Своим творчеством он утвердил себя крупнейшим советским философом.
Теперь - буквально несколько слов о Сергее Хоружем, сыне знаменитой белорусской партизанки Веры Хоружей. Ни о каком «передирании» не может быть и речи. Он - оригинальный мыслитель, знающий современную западную философию, но идущий своим путём. И он - "работяга", способен вгрызться в тему. Способностями он одарён от Бога, знает несколько иностранных языков, очень отзывчив к товарищам (а я однажды подвёл его, стыдно до сих пор). В то же время не во всём я с ним солидаризуюсь.
На первой же нашей встрече в 1963 году в Коммунистической аудитории МГУ, где заседал руководимый мной Университет Молодого Марксиста, я изложил своё правоверно-эсхатологическое кредо и объяснил своё понимание жертвоприношения-террора. В разговоре я ссылался, конечно, на Ницше и отчасти на опыт национал-социализма. Сергей сказал, что придерживается либеральных взглядов, что для него близок хайдеггеровский тезис "истина - это открытость", что ницшевски-гитлеровский культ сверхчеловека и вообще расизм ему чужд, и т.п. Я же ввиду цельности Правой Веры не могу отринуть никакую правду о человеке, даже самую удручающую, и потому считаю необходимым "интегрировать" все проявления человеческой натуры. По-моему, разрабатываемая Сергеем Сергеевичем Хоружим "синергийная антропология" теряет от недоучёта человеческой субъектности, предполагающей саможертвоприношение-самотеррор. Созерцательность "умного делания" надо дополнить саможертвенностью "деятельностной воли".
На эту тему я уже давно стал готовить заметку на материале дискуссии между Сергеем Сергеевичем Хоружим и Михаилом Юрьевичем Реутиным о сходстве и различии между германским мистиком Мейстером Экхардом и его младшим современником византийским исихастом Григорием Паламой. Вроде бы философская общественность, как и я, признала, что в этом принципиальном споре о глубинах бытия и о взаимосопряженности-взаимопринадлежности Бога и человека убедительнее выглядит Михаил Реутин, который вслед за Мейстером Экхардом и опосредованно вслед за Фридрихом Ницше и Мартином Хайдеггером и прежде всего вслед за Фёдором Достоевским постигает равнобожие человека, достигаемое в экстатическом акте прорыва к Богу (в моей терминологии - в Богосаможертвоприношении).
Поэтому хладнокровно отношусь к разным мыслителям, которых знал и знаю лично или заочно. Сейчас у нас - всплеск осмысления онтического и исторического сущего. Немало хорошо разбирающихся в философских проблемах. Захожу на трекер в раздел философских раздач - глаза разбегаются. Вот только что обнаружил 68 томов собрания сочинений Мартина Хайдеггера на немецком языке. Помню, в своё время ходил в Иностранную библиотеку, платил 1000 рублей за право пользоваться абонементом, брал эти тома домой, сканировал их, чтобы были под рукой, я же всё время сверяюсь с немецким гением, а тут - сокровища мысли как на ладони. Почти вся изданная в России философская литература - тоже стала доступной. Места на диске (320 Гб) не хватило, сходил вчера вечером в магазин и купил самсунговский 1-терабайтный внешний диск-накопитель за 3990 рублей, за год цена возросла почти вдвое, кстати, хотел сначала купить внешний диск на 3 или 5 Тб, но почему-то в продаже нет во всей Москве, а 1-терабайтного хватит мне месяца на три. Поразился в магазине М.Видео (ездил на 26 км МКАД в ТЦ Бренд-сити недалеко от метро Домодедовская) - почти вся продаваемая электроника произведена в КНР, хотя под мировыми брендами, цены на ноутбуки высшего класса с емкостью диска 500 Гб порядка 10-12 тысяч рублей, как же повезло китайцам с нешкурным руководством, какой контраст с прошкуренной путинской компрадор-мародерской демодернизирующейся РФ!
Подкованные любители философских книг компетентно обсуждают на трекер-форуме достоинства изданий и их авторов, много неожиданной информации почерпнул. Но покоробили некоторые оценки касательно Алексея Фёдоровича Лосева и Сергея Сергеевича Хоружего, которых я знаю в деле вроде бы неплохо. Главное обвинение - они-де «передирали» с западных книг, а своего самобытного в их текстах с гулькин нос. Смешно! Любое знание - от учителей, предтеч. Нельзя оригинальничать! В моих текстах, например, почти нет «моего», вся Правая Вера давно изложена пророками, мудрецами, учеными, я лишь пытаюсь изложить её системней. Я знаю «технологию» работы как А.Ф. Лосева, у которого некоторое время был секретарем, так и С.С. Хоружего, с которым теснейше дружил, хотя в последнее время вижу его реже. В руководство нашего ООПД «Возрождение» входил профессор-античник из МГУ Арсений Николаевич Чанышев, перед ним я в долгу, два раза проявил черствость, стыдно сейчас, каюсь перед ним, усопшим, хороший он человек и умница, а Лосева не признавал. Спрашиваю - «Почему?». Отвечает - «Много отсебятины»». Увы, на всех не угодишь...
С Алексеем Фёдоровичем познакомился в конце 1961 года, когда мне как работнику Физматгиза довелось редактировать его рукопись «Античный атом и современная наука». На первых же страницах рукописи я обнаружил изобилие притянутых за уши цитат из классиков марксизма-ленинизма, а также плагиат целыми страницами без сносок из брошюры Павла Александровича Флоренского «Мнимости в геометрии» (1922). Когда у меня набралось замечаний вагон и маленькая тележка, я позвонил Алексею Фёдоровичу, вскочил на свою Яву-350 и помчался с Ленинского проспекта на Старый Арбат, где и произошла моя первая встреча с философом.
Среди редакторов бытует мнение, что с автором надо держать ухо востро, немало среди них чудаков, строго надо с ними. И я не церемонился. Сказал правдорубски, что пока рукопись сырая, с точки зрения физики дилетантская, с точки зрения философии сомнительная, поскольку аргументы от науки поясняют мысли древних не очень убедительно. Кроме того, раскритиковал избыточный перебор цитат из Энгельса и Ленина и под конец доказал, что первые страницы рукописи вообще списаны с книжки Флоренского.
В то же время вид почтенного слабовидящего профессора привлёк меня, и в разговоре Алексей Фёдорович оказался понимающим и податливым. И мы решили, что я доработаю физическую часть, а он уберёт лишние цитаты марксистских гуру. Недавно наткнулся на письмо Лосева ко мне, приглашал к себе на дачу поговорить о современной физике, любознательность и открытость к новому импонируют, он искренне стремился постичь истину. Что касается плагиата, то Алексей Фёдорович объяснил, что считает Флоренского светочем, а ссылку на его книгу не дал, чтобы не дразнить гусей, но намеревался упомянуть Павла Александровича (а он был одним из моих любимых философов, и я ещё студентом выучил наизусть его лекцию «Общечеловеческие корни идеализма») в последний момент. Недоразумения разрешились, установились доверительные отношения, Алексей Фёдорович попросил помогать ему, я с радостью согласился. И после занятий в Ленинке отправлялся к Лосеву домой ужинать, обсуждали новинки отечественной и зарубежной философской литературы, я делал выписки из новых книг и журналов и зачитывал их. Его супруга Аза Тахо-Годи готовила роскошный «профессорский» ужин, много изумительного мяса, каждая встреча заряжала меня новыми знаниями и идеями.
Надо сказать, что во второй половине 1950-х годов и в начале 1960-х очень быстро поступали новые философские издания из капстран, прежде всего из США, Англии, Франции и Германии, и для меня каждый раз оборачивалось праздником еженедельные обновления стендов новых поступлений Ленинки. Ещё студентом я более-менее регулярно получал с Запада газеты «Франкфуртер аллгемайне цайтунг», цюрихскую «Ди Цайт» и еженедельники «Ди Штерне» и «Дер Шпигель». Классика дореволюционного издания типа сочинений Ницше или многотомника Куно Фишера лежали по смешным ценам в букинистических магазинах, мало кто брал. Из абонемента университетской библиотеки на Моховой приносил к себе в отдельную комнату общежития полные годовые комплекты толстых дореволюционных журналов «Вопросы философии и психологии», «Русская мысль», «София», «Русское богатство» и других. На открытых стеллажах Зала справочной литературы на 18 этаже университетской высотки на Ленинских горах стояла многотомная энциклопедия гитлеровской Германии 1930-х годов, которую я прочёл от корки до корки. Кругозор приобрел ещё в те годы. От меня Лосев получил много свежих материалов по античности, и он их, я смотрю по его трудам тех и последующих лет, активно использовал.
Я имел доступ в спецхран, где имел возможность знакомиться с антисоветской, национал-социалистической и эмигрантской литературой, и однажды Алексей Фёдорович попросил меня законспектировать трактат ведущего нацистского идеолога Альфреда Розенберга «Миф ХХ века». Я добросовестно проштудировал толстенный том и зачитал Лосеву свои выписки. Алексей Фёдорович разочаровался - ничего интересного, банальщина.
Как только в СССР поступил в 1962 году пфуллингенский двухтомник Мартина Хайдеггера «Ницше» (1961), я напросился написать на него рецензию и получил на руки и отправился к Лосеву и стал ему читать его, благо там постоянно встречались суждения об античных философах. Я упивался глубинами мысли Мартина Фридриховича, а Алексей Фёдорович воспринимал его прозрения, к моему удивлению, довольно скептически. Например, насколько помню, Алексей Фёдорович несколько озадачивался слишком размашистой хайдеггеровской трактовкой Вечного Возвращения и решительно возражал против тезиса Хайдеггера, будто досократовским грекам свойственно было «вслушиваться» в бытие, а не «вглядываться», как считал Лосев в своём пластическом восприятии греческой сути. Об этих наших обсуждениях при ознакомлении с двухтомником Хайдеггера о Ницше - смотри главку «С Лосевым о Хайдеггере» моего давнего текста «Постигая Хайдеггера».
Алексей Фёдорович Лосев по творческой мощи вряд ли намного уступает Хайдеггеру. Сейчас проштудировал текст моего давнего знакомого Анатолия Ахутина о хайдеггеровском Dasein и по ходу дела сопоставил ключевые мысли хайдеггеровского трактата «Бытие и время» (1927) и изданного в том же 1927 году лосевского трактата «Философия имени» - обнаружилась удивительная перекличка, оба ведь отталкивались от Гуссерля, постараюсь опубликовать в ближайшие дни. На меня, молодого философа, произвела впечатление не только эрудиция Алексея Фёдоровича, но прежде всего именно его самобытность. Своим творчеством он утвердил себя крупнейшим советским философом.
Теперь - буквально несколько слов о Сергее Хоружем, сыне знаменитой белорусской партизанки Веры Хоружей. Ни о каком «передирании» не может быть и речи. Он - оригинальный мыслитель, знающий современную западную философию, но идущий своим путём. И он - "работяга", способен вгрызться в тему. Способностями он одарён от Бога, знает несколько иностранных языков, очень отзывчив к товарищам (а я однажды подвёл его, стыдно до сих пор). В то же время не во всём я с ним солидаризуюсь.
На первой же нашей встрече в 1963 году в Коммунистической аудитории МГУ, где заседал руководимый мной Университет Молодого Марксиста, я изложил своё правоверно-эсхатологическое кредо и объяснил своё понимание жертвоприношения-террора. В разговоре я ссылался, конечно, на Ницше и отчасти на опыт национал-социализма. Сергей сказал, что придерживается либеральных взглядов, что для него близок хайдеггеровский тезис "истина - это открытость", что ницшевски-гитлеровский культ сверхчеловека и вообще расизм ему чужд, и т.п. Я же ввиду цельности Правой Веры не могу отринуть никакую правду о человеке, даже самую удручающую, и потому считаю необходимым "интегрировать" все проявления человеческой натуры. По-моему, разрабатываемая Сергеем Сергеевичем Хоружим "синергийная антропология" теряет от недоучёта человеческой субъектности, предполагающей саможертвоприношение-самотеррор. Созерцательность "умного делания" надо дополнить саможертвенностью "деятельностной воли".
На эту тему я уже давно стал готовить заметку на материале дискуссии между Сергеем Сергеевичем Хоружим и Михаилом Юрьевичем Реутиным о сходстве и различии между германским мистиком Мейстером Экхардом и его младшим современником византийским исихастом Григорием Паламой. Вроде бы философская общественность, как и я, признала, что в этом принципиальном споре о глубинах бытия и о взаимосопряженности-взаимопринадлежности Бога и человека убедительнее выглядит Михаил Реутин, который вслед за Мейстером Экхардом и опосредованно вслед за Фридрихом Ницше и Мартином Хайдеггером и прежде всего вслед за Фёдором Достоевским постигает равнобожие человека, достигаемое в экстатическом акте прорыва к Богу (в моей терминологии - в Богосаможертвоприношении).