Вечная память героям. Дед Скуркис Юозас Матей.
Мой дед Скуркис Юозас Матей (Иосиф Матвеевич), ветеран Великой Отечественной войны, коренной петербуржец, литовец по национальности, 1900 года рождения, ленинградец, оборонявший блокадный город, проливавший кровь за Родину, за Советский Союз. Дед был арестован в 1937 году в годы репрессий по ложному обвинению в антисоветской агитации и пропаганде, шпионаже в пользу Литвы. Находился в заключении около года.
Оправдан советским судом и освобожден в 1938 году.
16 апреля 2015 года я дал показания прокурору Управления собственной безопасности Генеральной прокуратуры Васильеву Е.В. в Москве на ул. Петровка, д. 14, указал на совершение преступлений в отношении меня и моей семьи, в том числе, деда Юозаса Скуркиса (на фото), потребовал принять особые меры по изложенным обстоятельствам.
Обстоятельства преступлений далее.
Лицом, которое распространяет по сети Интернет, прокуратуре и Администрации Санкт-Петербурга клеветнические нацистские статьи в отношении меня, моей семьи, моего героического деда оказалась Солнышкина Нелли Евгеньевна
На этом фото указанное существо расслабляется в душевой салонов Marks&Spencer, которые адресуют ей именные поздравления с Днем рождения
в столице Великобритании, Лондоне, крайне враждебно настроенном по отношению к России государстве.
На вопрос прокурора, почему я считаю, что Солнышкина Н.Е. лежит в кровати в Лондоне, я привел неопровержимый довод о том, что на лебедях, которые сделаны из подушек в кровати имеется лейбл, на котором персональное поздравление от английской фирмы, которая находится в Лондоне и ходатайствовал о вызове Солнышкиной Н.Е. в Генеральную прокуратуру с учетом того, что выезд за рубеж такого уровня руководителям государства по личным делам, тем более сомнительного характера (прохлаждение и фотосессии в ночнушках с лебедями в кровати на фоне душевой), запрещен.
Прокурор сообщил, что ситуация на контроле лично у Юрия Чайки.
О фашистских преступлениях Солнышкиной Н.Е. и ее подельников по поручению заместителя Генерального прокурора Гуцана в отношении меня и моей семьи снят профессиональный видеоролик.
Александр Скуркис. Выпуск № 14. Гуцан Александр Владимирович. "Прокурорский прием".
Click to viewДействия и бездействие Солнышкиной Н.Е., составляющие признаки преступлений ряда статей Уголовного кодекса, в том числе, нацистского характера в отношении умерших ветеранов Великой Отечественной войны, вынуждают меня выезжать в Москву с заявлениями на имя Директора ФСБ России Бортникова А.В. и Генерального прокурора Чайки Ю.Я.
16 апреля 2015 года в Москве на личном приеме в Управлении физической защиты и обеспечения собственной безопасности Генеральной прокуратуры я попросил вновь принять особые меры в отношении Солнышкиной Н.Е., которая продолжает глумиться над моим умершим дедом, надо мной и моей семьей.
Прием в УСБ Генеральной прокуратуры. Москва. 16.04.2015 г.
Впереди 70-летие Великой Победы.
Избавить властные структуры от таких как Солнышкина Н.Е., лиц, посягающих на безопасность государства, моей Родины, дело Чести.
Далее подлинная статья о моей семье.
Несостоявшийся «враг народа»
Павел Дмитриев, Русская народная линия 05.12.2012
История одного обвинения и оправдания…
Скуркис Виктор Иосифович
«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5: 38-39).
Адвокат Скуркис Виктор Иосифович в представлении не нуждается.
Его опыт и знания, успешное управление крупной адвокатской консультацией Санкт-Петербурга, активная общественная деятельность не одно десятилетие являются предметом всеобщего уважения, при том, что сам Виктор Иосифович, достигнув преклонного возраста, остается удивительно бодрым и жизнерадостным человеком.
Однако рассказ этот не о профессиональной деятельности уважаемого коллеги. Речь пойдет о репрессиях, которые пришлось пережить его отцу, Скуркису Иосифу Матвеевичу, капитану Рабоче-Крестьянской Красной Армии в далеком 1938 году.
Тема эта тяжелая и написано о ней немало. Потому хочется избежать очередного осуждения событий, предоставив «слово» документам следственного дела №7121 из архива ОГПУ-НКВД управления НКВД по Московской области, за 1938 год, копию которого предоставил сам Виктор Иосифович Скуркис.
Фамилии в тексте изменены по понятным соображениям.
Все началось как бы со случайного визита сослуживца Хаврова.
Показания свидетеля Хаврова от 22 ноября 1937 г.
«16 ноября с.г. я действительно ходил на квартиру командира дивизиона капитана Скуркис. Мне потребовался наглядный материал для занятий с личным составом. Получив приказание лейтенанта Николаева, я пришел к капитану Скуркис и доложил о цели своего прихода. Он меня пригласил сесть и стал говорить по вопросам программы занятий. После некоторой паузы в разговоре он мне сказал: «строим, строим социализм, все кричат и радуются, а вот что такое социализм никто не знает, потом от этого социализма впоследствии хныкать придется». Я ему на это ничего не ответил.... О результатах моего посещения квартиры капитана Скуркис и о его разговоре со мной я доложил командиру батареи лейтенанту Жарову».
После этого, на первый взгляд безобидного визита подчиненного к командиру, события приобрели драматический характер, развиваясь по сценарию уже широко известному и, видимо, стандартному для уголовно-правовой практики того времени.
Показания обвиняемого Скуркис.
«Вопрос: На допросе 17 февраля и на всех последующих допросах Вы заявляли, что Вам было известно, что Шаров арестован, как агент иностранной разведки и что Вы лично были с ним связаны по шпионской деятельности.
Ответ: Да, на допросе 17 февраля и на всех последующих допросах я давал показания, как о своей шпионской деятельности, так и о деятельности других известных мне лиц. Сейчас я эти данные мною показания отрицаю потому, что они неверны.
Вопрос: Чем вы можете подтвердить, что данные Вами лично показания не верны?
Ответ: Никаких материалов, опровергающих мои показания о том, что я занимался шпионской деятельностью на территории Советского Союза, в пользу Польши, я не имею.
Даны мною все эти показания в тюремной обстановке, которая на меня морально подействовала, в силу своей моральной неустойчивости я дал эти показания».
А вот обвинительное заключение по делу Скуркис Иосифа Матвеевича.
«В особое отделение НКВД в/с 5342 поступили сведения, что командир дивизиона войсковой части 5349 Скуркис, находясь на службе в РККА, занимается шпионской деятельностью в пользу одного из иностранных государств.
На основании этих данных Скуркис был арестован.
Произведенным по делу следствием установлено:
В 1924 г. Скуркис был завербован агентом польской разведки Микульским - нелегально прибывшими на территорию Советского Союза.
С 1924 г. по день ареста Скуркис занимался активной шпионской деятельностью и передавал польской разведке материалы шпионского характера.
Наряду со шпионской деятельностью Скуркис проводил антисоветскую контрреволюционную агитацию.
Допрошенный в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 6, 8, 10 УК РСФСР, Скуркис виновным себя признал, впоследствии от своих показаний отказался, но уличается показаниями иностранных агентов польской разведки Юрьева и Никонова, в антисоветской агитации показаниями свидетеля Хаврова (того самого, который приходил к своему командиру за наглядными пособиями. - Авт.). Следственное дело №7121 по обвинению Скуркис И.М. считать законченным и передать военному прокурору МВО для предания суду Военного Трибунала».
Но в суде дело пошло не по обычному сценарию. Как рассказывает Борис Иосифович, в тот период прошла компания борьбы с перегибами в деятельности НКВД. Попал под суд сам всесильный глава НКВД нарком Ежов. Волна разоблачений поднята была властью для обвинения во всех грехах «стрелочников». Но эта компания спасла капитана Скуркиса.
Протокол судебного заседания.
1939 года августа месяца 1 дня Военный Трибунал Московского Военного округа в закрытом судебном заседании в гор. Москве в составе председательствующего военного юриста 1 ранга Кононова и членов: ст. политрука т. Андреева и военного инженера 3 ранга Салова при секретаре Васильеве рассматривал дело по обвинению Скуркис Иосифа Матвеевича.
Председательствующий, удостоверяясь в личности подсудимого, последнему предлагал вопросы, на которые он о себе показал: Скуркис Иосиф Матвеевич, рождения 1900 года, гор. Красногвардейска, Ленинградской области, по национальности литовец, по соц. положению военнослужащий, репрессированных родственников нет, мать находится в Польше с 1918 года, отец уехал в Польшу вслед за матерью, там они работают, живут в деревне Шикшне, с 1924 года с родителями не переписываюсь, б/п, в партиях не состоял, до ареста состоял на военной службе, работал в качестве командира дивизиона 176 артполка 1 дивизии ПВО в звании капитана, ранее несудившегося, под стражей содержится с 16 февраля 1938 г., выписку из обвинительного заключения получил 23 июля 1939 года.
Председательствующий огласил обвинительное заключение и спросил у подсудимого, понятно ли ему в чем он обвиняется и признает ли он себя виновным в предъявленном обвинении.
Подсудимый Скуркис: предъявленное обвинение мне понятно, но виновным себя совершенно ни в чем не признаю и за собою вины не чувствую.
Протоколы допроса от 17 февраля и 22 февраля 1938 года написаны самим следователем Титовым, а я эти протоколы подписал, будучи в невменяемом состоянии. Если бы я был в то время в здравом рассудке, то такие протоколы ни за что бы не подписал, так как все то, что говорится в них совершенно не соответствует действительности. Следователь Титов перед допросом меня избивал, в результате чего у меня были выбиты два зуба, что может подтвердить тюремный врач. Следователь мне говорил, что если я подпишу протокол, то буду жив, если не подпишу, то буду расстрелян без суда. В итоге таких методов следствия я вынужден был говорить то, что от меня требовал сам следователь.
На допросе 26 февраля 1938 года я говорил, что я ни в чем не виновен и шпионской деятельностью не занимался.
Председательствующий оглашает выдержку из показаний Скуркис (лист дела 11) о том, что он признает себя виновным в том, что занимался шпионской деятельностью с 1924 г. в пользу Польского государства.
Подсудимый Скуркис: Шпионской работой я не занимался, а виновным себя признавал, благодаря применению издевательства надо мною со стороны следователя.
Литовца Микульского я узнал в 1924 году, когда он пришел ко мне на квартиру и принес письмо от моих родственников, проживающих в Литве. В этот раз он говорил, что мне передают привет моя сестра Валентина и мой брат Павел, а также он мне рассказывал, что мои братья и сестра живут за границей очень плохо.
На моей квартире Микульский пробыл около часа, и я ему не рассказывал о том, где я служу, так как он об этом у меня не спрашивал.
На следствии у меня спрашивали, кого я знаю из скомпрометированных знакомых. Я ответил, что знаю Шилова, Шнайдера и Копылова. Я их назвал потому, что мне было известно, что эти лица были арестованы НКВД в 1924 году.
Никакого письма от Микульского для передачи Шилову я не получал, так как с Шиловым личной связи не имел.
Председательствующий оглашает выдержку из показаний Скуркис (л.д. 12 оборот) о том, что он агентам польской разведки Шилову, Шнайдеру и Копылову периодически передавал данные о состоянии техники и артиллерии в зенитных частях, в которых служил.
Подсудимый Скуркис: Это я не подтверждаю, так как зачитанное не соответствует действительности.
Никакой чужой фамилии или клички «Хрусталь» я не носил, это выдумка следователя. Никакой шпионской связи с Шиловым я не имел. О том, что Шилов был в прошлом полковником царской армии, мне было известно со слов жильцов по квартире. Занимался ли Шилов шпионской деятельностью, я не знаю. Протоколы допроса я подписывал в виду применения особых методов следствия Титовым.
Юрьева я знаю, он окончил артиллерийскую школу, а после он стал начальником штаба полка. Лично я с ним иногда встречался по служебным делам, но с ним я никогда взаимоотношений не имел.
Показания Хаврова (л.д. 36) я категорически отрицаю, ибо они неверные, антисоветских разговоров с ним я не вел.
Показания Юрьева от 8 февраля 1938 г я отрицаю, он ко мне никогда не заходил, и я с ним не встречался.
Трибунал, посоветовавшись на месте, определил: удовлетворить ходатайство подсудимого Скуркис в части вызова на судебное заседание для допроса в качестве свидетеля Никонова.
Свидетель Никонов (рожд. 1907) быв. член ВКП(б) с 1930 года. Исключен из партии в связи с арестом по обвинению по ст. 58-1 п. «б» УК РСФСР, до ареста работал командиром дивизиона в/с№5342, показал:
- Подсудимого Скуркис я видел однажды в военных лагерях, но с ним никогда не разговаривал и с ним не знаком. Никаких показаний о Скуркис я следствию не давал и о его шпионской деятельности его мне ничего неизвестно.
Председательствующий оглашает выдержку из показаний Никонова (лист дела 26, дело №305) о том, что ему известен Скуркис как польский шпион.
Свидетель Никонов: Такого протокола допроса я никогда не подписывал. Так как таких показаний следователю я никогда не давал.
Председательствующий показывает подпись Никонова самому же свидетелю Никонову и спрашивает, признает ли он свою подпись.
Свидетель Никонов: Да, подпись это моя, но я не помню того момента, когда я подписывал этот протокол допроса. Наверно я подписал этот протокол, когда лежал на полу без памяти. Таких показаний при сознательном состоянии я не мог подписать, ибо мне совершенно ничего не известно о шпионской деятельности Скуркис. Кем работал Скуркис и занимался ли он шпионской работой мне абсолютно неизвестно, и это я заявляю честно, как Советский гражданин.
Председательствующий оглашает выдержку из показаний Скуркис И.М. (л.д. 14) о том, что он установил связь с Юрьевым, который принадлежал к польским разведчикам, поставившим перед ним задачу сбора и предоставления ему материалов шпионского характера по 176 артполку и ПВО г. Москвы.
Подсудимый Скуркис: С Юрьевым никаких шпионских связей я не имел. Когда я был командиром дивизиона 176 полка с июля 1936 года Юрьев являлся командиром учебного дивизиона того же полка. Юрьев имел возможность иметь все сведения об этом полке без моей помощи. Никакой разницы в вооружении моего дивизиона и учебного дивизиона Юрьева не было.
Председательствующий объявил судебное следствие оконченным и предоставил подсудимому Скуркис последнее слово.
Подсудимый: Граждане судьи. Я являюсь выходцем из бедной рабочей семьи. Мать моя была прачкой, а я малых лет уже был вынужден вести самостоятельный образ жизни. В 1918 году я добровольцем вступил в ряды Красной Армии и вместе с другими красноармейцами вел борьбу с врагами Советской власти и защищал Ленинград. До 1936 года я служил в рядах РККА Ленинградского военного округа, где за хорошую работу неоднократно премировался. В РККА я вырос и воспитался и воспитывал других в духе преданности Красной Армии. Когда я был переведен в Москву, то мой дивизион считался первым по полку и был всегда подготовлен к боевым операциям. Лично я внес 20 рационализаторских предложений по усовершенствованию механизмов зенитной артиллерии. Я надеюсь, что суд снимет незаслуженно наложенное на меня пятно подсудимого и возвратит меня снова к радостной работе и счастливой жизни. Я жду от суда оправдательного приговора, так как обвинение меня построено на ложных показаниях.
В 11 часов 45 минут военный трибунал удалился в совещательную комнату для вынесения приговора.
Приговор. Именем Союза Советских Социалистических Республик, 1939 года, августа 23 дня, Военный Трибунал Московского Военного округа в закрытом судебном заседании в гор. Москве без участия обвинения и защиты рассмотрел дело по обвинению Скуркис Иосифа Матвеевича по ст. 58-6 ч.1 УК РСФСР.
Материалами предварительного и судебного следствия установлено, что обвинение Скуркис в шпионской деятельности в пользу одного иностранного государства, основанное на показаниях Юрьева, Никонова и личного признания Скуркис на предварительном следствии, от которого он тогда же отказался, не находит себе подтверждения по следующим основаниям:
Скуркис, признавший себя виновным на предварительном следствии в шпионской деятельности, на том же следствии от данных показаний отказался. Этот отказ он подтвердил и в суде, заявив, что вынужден был оговорить как себя, так и других.
Показаний ряда лиц, которых Скуркис называл на предварительном следствии, как агентов иностранной разведки, в деле не имеется; уголовного преследования в отношении их, как видно, возбуждено не было, а по справке, имеющейся в деле, они значатся проживающими в гор. Ленинграде. Таким образом, показания Скуркис в этой части не находят себе подтверждения. Далее, в его же показаниях, от которых он Скуркис, на предварительном и судебном следствии отказался, говорится, что он Скуркис, в 1936 году связался с агентом иностранной разведки Юрьевым, которому и передавал шпионские сведения по 176 артполку. Как видно из дела как Юрьев, так и Скуркис служили в одном и том же арт. полку, командуя как тот, так и другой, артдивизионами и по указанному полку оба располагали одними и теми же сведениями, а отсюда вряд ли была необходимость Юрьеву устанавливать преступную связь со Скуркис для получения якобы шпионских сведений, которыми он и сам располагал в той же мере как и Скуркис.
Исходя из этого, суд считает, что показания Юрьева в этой части, что он привлек Скуркиса для шпионской деятельности по 176 артполку, не заслуживают доверия.
Свидетель Никонов, показавший на предварительном следствии, что он Скуркиса знает как шпиона не указал, откуда ему было это известно и когда он об этом узнал. Вызванный же в суд Никонов свои показания не подтвердил, заявив, что он Скуркиса знал как сослуживца и о его шпионской деятельности ничего не знает. Потому суд считает показания Никонова, данные им на предварительном следствии - оговором Скуркиса.
Других материалов, изобличающих Скуркиса в шпионской деятельности в пользу одного иностранного государства в деле не имеется, а посему суд считает обвинение в отношении Скуркиса по ст. 58-6 ч.1 УК РСФСР не доказанным.
На основании изложенного и, руководствуясь ст.ст.319 и 320 УПК РСФСР, военный трибунал
Приговорил:
"Скуркиса Иосифа Матвеевича, обвинявшегося по ст. 58-6 ч.1 УК РСФСР, по суду считать оправданным».
Вот такая история. Читаешь, и кровь стынет в жилах. Но если спросить изжиты ли в полной мере эти методы в сегодняшней практике следствия и суда, то думаю, что мало кто из профессионалов этой сферы деятельности с уверенностью ответит утвердительно...
Виктор Иосифович, тогда подросток, после ареста отца полтора года вместе с матерью скитался по знакомым в Ленинграде. Не было ни жилья, ни средств к существованию. Одним словом - члены семьи врага народа. Будущее представлялось ужасным. Но однажды ночью вернулся отец. Его привезли в Ленинград и выпустили босого, в одной рубахе, выдав зарплату за все время содержания под стражей.
Потом все Скуркисы честно служили стране. Не помня зла. В чем, наверное, и состоит величие наших людей.
Ноябрь 2012 г.
Павел Иванович Дмитриев, адвокат адвокатской коллегии «Институт правозащиты»
