Личное дело Путина
Оригинал взят у rimona в Личное дело Путина
Наверное, Ирина Хрунова хороший адвокат, опытный, вдумчивый, внимательный. Но то, что она как, например, написали в openspace, «за неделю добилась того, чего три адвоката не смогли добиться за полгода», - это большая неправда. Все, что она могла сказать о Екатерине Самуцевич, уже не раз звучало в суде. Волкова с самого начала процесса настаивала на том, что Самуцевич не участвовала в «плясках на солее», которые суд квалифицировал как уголовное преступление. Что, Хрунова нашла какие-то особенные слова и интонации, которые дошли, наконец, до сознания суда? Нет, конечно.
В этом деле вообще не имело значения кто, что и как говорил на процессе, не имели значения ни квалификация адвокатов, ни их личности. Решения по этому делу, как и по делу ЮКОСа и другим политическим процессам, принимались не в суде и не судьями.
Я предполагаю, что Путин лично решал, когда, как и кого «наказать». Это характерно для таких параноиков, как он. Предвыборные статьи ему писали другие, и он, возможно, их даже целиком не прочел, а в такие дела, как наказание за панк-молебен и изменение этого наказания, - он вникает подробно. То, что Путин пристально следил и продолжает следить за делом Pussy Riot, - видно из того, что и как он по этому поводу комментировал. Его неуклюжая ложь о том, что он «сначала просил прощения у верующих», его «влепил двушечку», его нездоровое желание, чтобы кто-то вслух при нем произнес перевод названия группы (причем, буквальный перевод - «бунт кисок» - его не устраивает, он в своей голове называет это иначе, и я уверена, что это не «бунт вагин», а с матерком, да еще и с трехэтажным добавком).
Дело Pussy Riot, безусловно, политическое. Панк-молебен был политическим актом; замалчивание этого факта на процессе - это политическое решение; то, что приговор не зависел от судебного разбирательства, а был продиктован судье представителем власти, - является политическим событием. Но в этом деле еще присутствует явная сексуальная составляющая. Вернее, сексуально-патологическая составляющая.
В самых громких политических процессах, инициированных Путиным, - деле ЮКОСа и деле Pussy Riot - вообще много личного. Кроме политики и жажды наживы неутомимым двигателем дела ЮКОСа является жгучая личная ненависть Путина к Ходорковскому. Истоки этой ненависти - в его зависти к Ходорковскому - цельному, увлеченному, счастливому в личной жизни мужчине.
Так и в деле Pussy Riot присутствует личная мотивация: стареющему Путину, который и в молодости не был героем-любовником, очень приятно вершить судьбы трех молодых женщин, две из которых настоящие красавицы. Ему доставляет сладострастное наслаждение мысль, что их свобода и жизнь зависят только от его воли.
В самом деле, это очень страшно, когда судьбы людей зависят от воли и желаний параноика и завистника, разруливающего свои личные проблемы и застарелые комплексы с помощью правоохранительной и судебной систем. Такое возможно только в совершенно уродливом государстве, основанном на страхе, покорности и бесправии граждан.
Наверное, Ирина Хрунова хороший адвокат, опытный, вдумчивый, внимательный. Но то, что она как, например, написали в openspace, «за неделю добилась того, чего три адвоката не смогли добиться за полгода», - это большая неправда. Все, что она могла сказать о Екатерине Самуцевич, уже не раз звучало в суде. Волкова с самого начала процесса настаивала на том, что Самуцевич не участвовала в «плясках на солее», которые суд квалифицировал как уголовное преступление. Что, Хрунова нашла какие-то особенные слова и интонации, которые дошли, наконец, до сознания суда? Нет, конечно.
В этом деле вообще не имело значения кто, что и как говорил на процессе, не имели значения ни квалификация адвокатов, ни их личности. Решения по этому делу, как и по делу ЮКОСа и другим политическим процессам, принимались не в суде и не судьями.
Я предполагаю, что Путин лично решал, когда, как и кого «наказать». Это характерно для таких параноиков, как он. Предвыборные статьи ему писали другие, и он, возможно, их даже целиком не прочел, а в такие дела, как наказание за панк-молебен и изменение этого наказания, - он вникает подробно. То, что Путин пристально следил и продолжает следить за делом Pussy Riot, - видно из того, что и как он по этому поводу комментировал. Его неуклюжая ложь о том, что он «сначала просил прощения у верующих», его «влепил двушечку», его нездоровое желание, чтобы кто-то вслух при нем произнес перевод названия группы (причем, буквальный перевод - «бунт кисок» - его не устраивает, он в своей голове называет это иначе, и я уверена, что это не «бунт вагин», а с матерком, да еще и с трехэтажным добавком).
Дело Pussy Riot, безусловно, политическое. Панк-молебен был политическим актом; замалчивание этого факта на процессе - это политическое решение; то, что приговор не зависел от судебного разбирательства, а был продиктован судье представителем власти, - является политическим событием. Но в этом деле еще присутствует явная сексуальная составляющая. Вернее, сексуально-патологическая составляющая.
В самых громких политических процессах, инициированных Путиным, - деле ЮКОСа и деле Pussy Riot - вообще много личного. Кроме политики и жажды наживы неутомимым двигателем дела ЮКОСа является жгучая личная ненависть Путина к Ходорковскому. Истоки этой ненависти - в его зависти к Ходорковскому - цельному, увлеченному, счастливому в личной жизни мужчине.
Так и в деле Pussy Riot присутствует личная мотивация: стареющему Путину, который и в молодости не был героем-любовником, очень приятно вершить судьбы трех молодых женщин, две из которых настоящие красавицы. Ему доставляет сладострастное наслаждение мысль, что их свобода и жизнь зависят только от его воли.
В самом деле, это очень страшно, когда судьбы людей зависят от воли и желаний параноика и завистника, разруливающего свои личные проблемы и застарелые комплексы с помощью правоохранительной и судебной систем. Такое возможно только в совершенно уродливом государстве, основанном на страхе, покорности и бесправии граждан.