Николай Авдюшенков: «Я считаю, что попал в категорию людей, которых государство всегда подавляло»
27 января в 11:00 состоится оглашение приговора Николая Авдюшенкову. Активист партии "Другая Россия", обвиняется по статье 282.2 часть 2 УК РФ в участии в деятельности запрещённой организации (до 2-х лет лишения свободы).
Мы не исключаем того, что Николаю в качестве наказания изберут - лишение свободы, сроком на один год (столько запросил гос. обвинитель), поэтому приглашаем всех прийти и поддержать оппозиционера.
Приговор будет оглашён 27 января в 11:00.
Адрес Бабушкинского районного суда г. Москвы
Югорский проезд, д. 20
Судебный участок № 323 (Район Северное Медведково)
Последнее слово Николая
"Когда в 2009 году произошел обыск, я не думал, что вся эта история затянется практически на 2 года. Отмечая 8 марта, поздравив двух девушек, Алёну и Лену, я не думал, что в следующий раз я увижу одну из них дающую показания в суде за решёткой. К ней на суд я так и не смог попасть, почему-то всегда были важные дела, которые нельзя было отложить. Зато она попала на суд ко мне. В качестве свидетеля, даже не понятно - обвинения или защиты. Осужденная уже на 3,5 года лишения свободы. По сути, ни за что.
9 марта 2009 года, сидя за компьютером, и работая над баннерами предстоящего Дня Несогласных, я не думал, что оставшийся день проведу в ОВД напротив дома, где я находился, а потом разъезжая по Москве с сотрудниками Цэнтра Э по медицинским учреждениям с целью узнать, нахожусь ли я в наркотическом или алкогольном опьянении. Как оказалось, не нахожусь. Странная процедура снятия отпечатков кроссовок для меня до сих пор остается загадкой.
В ОВД, куда меня и моих товарищей доставили, сотрудник Центра Э пытался зачем-то «завербовать» нас, но у него это плохо получалось.
Когда на пороге квартиры появились незнакомые мне люди, всё что я успел сделать, это надеть олимпийку и выключить компьютер. Потом начался погром в квартире, который позднее свидетели назвали «беспорядком». Оперативные сотрудники, проводя обыск, осмотрели всё, что могли, тогда я предложил им вскрыть пол, может чего ещё и там найдут. Как это ни странно, искали они не орудия преступления (как это было указано в постановлении), а всё, что относится к политике: книги, газеты, мегафон, рации и гидравлические ножницы. Всё, что имело отношение к политике, было изъято. Чтобы с помощью книги совершали хулиганство на 3,5 года - я такого раньше не слышал.
Участковый милиционер, который плохо говорил на русском языке, обвинил меня в том, что я, находясь в квартире во время обыска, успел сбегать на улицу, расклеить листовки во дворе, и был за это им задержан. На момент обыска его действия по фальсификации административного дела выглядели очень смешно. Сейчас, практически через 2 года, его действия как повод оправдания задержания нас грозят мне 2 годами тюрьмы. Вспоминая тот обыск, я думаю, что я никогда раньше не молчал на протяжении 11 часов, пока с тобой общаются сотрудники милиции, потому что, как показывает практика, любое твоё слово может обернуться уголовным преследованием. Позже, выйдя из ОВД, я думал, что всё закончилось.
В течение полугода я ездил по разным инстанциям, пытаясь вернуть вещи, изъятые при обыске. Наконец, летом я нашёл, где они хранятся, приехал и тут же был допрошен в качестве свидетеля, по какому именно делу я не понял, но подумал что по делу, Алёны (Горячевой - прим. ред.), у которой начинался суд. Следователи, сначала один, потом второй, затем третий, обещали мне вернуть в скором времени вещи. И даже вернули ноутбук, правда, предъявив при этом обвинения по 282 статье. Так началось фактически это дело.
Углубляться в детали дела мне не хочется, так как я уже всё сказал во время прений. Хотелось добавить, что я считаю данное дело политическим, т.к. государство нашло удобный предлог для моего преследования.
Начиная с осени 2003 года, когда я купил свою первую, ныне запрещённую, газету "Лимонка", я считаю, что попал в категорию людей, которых государство всегда подавляло. Во все времена. При любых правителях. Начиная с первого административного задержания или штрафа за «не разрешённый» митинг в 2004 году и заканчивая сутками административного ареста и уголовным делом, пока ещё с условным наказанием, в 2009 году, государство оценивает мою деятельность и степень опасности для него.
Когда я начинал заниматься политикой, я никогда не думал, что мне следует добиваться, как это обычно думают, каких-то постов или стремиться заработать много денег. Меня как тогда, в 2003 и даже раньше, так и сейчас в 2011 году интересует только одно. И вся моя деятельность, не запрещённая законом, но преследуемая государством, сводиться к тому, чтобы люди населяющие Россию, могли именоваться Гражданами, а моя родина - Великой страной. И меня всегда поддерживало и давало сил то, что я не один так думаю и действую. И за такую же деятельность многие мои товарищи прошли через тюрьмы, многие были убиты. Я уверен, что буду достоин их и не сверну с этого пути.
Я уверен в том, что то, о чём мечтаю я и мои товарищи в ближайшее время осуществится, потому что по-другому быть и не может.
Вины своей ни в чём не признаю, надеюсь на объективность суда".
#
Мы не исключаем того, что Николаю в качестве наказания изберут - лишение свободы, сроком на один год (столько запросил гос. обвинитель), поэтому приглашаем всех прийти и поддержать оппозиционера.
Приговор будет оглашён 27 января в 11:00.
Адрес Бабушкинского районного суда г. Москвы
Югорский проезд, д. 20
Судебный участок № 323 (Район Северное Медведково)
Последнее слово Николая
"Когда в 2009 году произошел обыск, я не думал, что вся эта история затянется практически на 2 года. Отмечая 8 марта, поздравив двух девушек, Алёну и Лену, я не думал, что в следующий раз я увижу одну из них дающую показания в суде за решёткой. К ней на суд я так и не смог попасть, почему-то всегда были важные дела, которые нельзя было отложить. Зато она попала на суд ко мне. В качестве свидетеля, даже не понятно - обвинения или защиты. Осужденная уже на 3,5 года лишения свободы. По сути, ни за что.
9 марта 2009 года, сидя за компьютером, и работая над баннерами предстоящего Дня Несогласных, я не думал, что оставшийся день проведу в ОВД напротив дома, где я находился, а потом разъезжая по Москве с сотрудниками Цэнтра Э по медицинским учреждениям с целью узнать, нахожусь ли я в наркотическом или алкогольном опьянении. Как оказалось, не нахожусь. Странная процедура снятия отпечатков кроссовок для меня до сих пор остается загадкой.
В ОВД, куда меня и моих товарищей доставили, сотрудник Центра Э пытался зачем-то «завербовать» нас, но у него это плохо получалось.
Когда на пороге квартиры появились незнакомые мне люди, всё что я успел сделать, это надеть олимпийку и выключить компьютер. Потом начался погром в квартире, который позднее свидетели назвали «беспорядком». Оперативные сотрудники, проводя обыск, осмотрели всё, что могли, тогда я предложил им вскрыть пол, может чего ещё и там найдут. Как это ни странно, искали они не орудия преступления (как это было указано в постановлении), а всё, что относится к политике: книги, газеты, мегафон, рации и гидравлические ножницы. Всё, что имело отношение к политике, было изъято. Чтобы с помощью книги совершали хулиганство на 3,5 года - я такого раньше не слышал.
Участковый милиционер, который плохо говорил на русском языке, обвинил меня в том, что я, находясь в квартире во время обыска, успел сбегать на улицу, расклеить листовки во дворе, и был за это им задержан. На момент обыска его действия по фальсификации административного дела выглядели очень смешно. Сейчас, практически через 2 года, его действия как повод оправдания задержания нас грозят мне 2 годами тюрьмы. Вспоминая тот обыск, я думаю, что я никогда раньше не молчал на протяжении 11 часов, пока с тобой общаются сотрудники милиции, потому что, как показывает практика, любое твоё слово может обернуться уголовным преследованием. Позже, выйдя из ОВД, я думал, что всё закончилось.
В течение полугода я ездил по разным инстанциям, пытаясь вернуть вещи, изъятые при обыске. Наконец, летом я нашёл, где они хранятся, приехал и тут же был допрошен в качестве свидетеля, по какому именно делу я не понял, но подумал что по делу, Алёны (Горячевой - прим. ред.), у которой начинался суд. Следователи, сначала один, потом второй, затем третий, обещали мне вернуть в скором времени вещи. И даже вернули ноутбук, правда, предъявив при этом обвинения по 282 статье. Так началось фактически это дело.
Углубляться в детали дела мне не хочется, так как я уже всё сказал во время прений. Хотелось добавить, что я считаю данное дело политическим, т.к. государство нашло удобный предлог для моего преследования.
Начиная с осени 2003 года, когда я купил свою первую, ныне запрещённую, газету "Лимонка", я считаю, что попал в категорию людей, которых государство всегда подавляло. Во все времена. При любых правителях. Начиная с первого административного задержания или штрафа за «не разрешённый» митинг в 2004 году и заканчивая сутками административного ареста и уголовным делом, пока ещё с условным наказанием, в 2009 году, государство оценивает мою деятельность и степень опасности для него.
Когда я начинал заниматься политикой, я никогда не думал, что мне следует добиваться, как это обычно думают, каких-то постов или стремиться заработать много денег. Меня как тогда, в 2003 и даже раньше, так и сейчас в 2011 году интересует только одно. И вся моя деятельность, не запрещённая законом, но преследуемая государством, сводиться к тому, чтобы люди населяющие Россию, могли именоваться Гражданами, а моя родина - Великой страной. И меня всегда поддерживало и давало сил то, что я не один так думаю и действую. И за такую же деятельность многие мои товарищи прошли через тюрьмы, многие были убиты. Я уверен, что буду достоин их и не сверну с этого пути.
Я уверен в том, что то, о чём мечтаю я и мои товарищи в ближайшее время осуществится, потому что по-другому быть и не может.
Вины своей ни в чём не признаю, надеюсь на объективность суда".
#