Операция по принятию пола - продолжение
Отец является, помимо прочего, первичной фигурой для половой идентификации. И чтобы стать «мужчиной», «мальчику», в сущности, надо сделать только одно танцевальное па, которое Хеллингер называет «перейти в зону влияния отца». «Перейти» здесь возникает потому, что изначально мальчик обычно связан с мамой, сильно, как ребенок. Но наступает время, когда его связь с мамой, оставаясь даже сколь угодно взаимно приятной, начинает плохо сказываться на развитии половых ролей и кучи зависящих от них прочих качеств. От мамы быть мужчиной не научишься. И тут всё, что нужно сделать для объявленной нами операции - это: перейти - в зону - влияния - отца.
Так просто звучит! - но что это на самом деле значит?
Нас тут много разных: многие выросли без отца, многие с собственным отцом сильно поссорились, многие считают отца тряпкой, пустым местом, неудачником. И операции поэтому должны быть несколько разными. Но, в основе своей, этот сюжет первой стадией знаменует признание отца - что он есть. И для кого-то из нас уже эта стадия крайне трудна; и тем не менее, необходима. На второй стадии «мальчик» признает отцовское главенство и «право на маму» (это, в определенной степени, знаменует концовку такого распространенного семейного сюжета как Эдипов комплекс, на котором многие из нас связь с отцами и теряют). Для многих и эта стадия представляет из себя большой труд и даже личный подвиг. И на третьей стадии «мальчик» признает отца в себе, то есть осознает в себе отцовские черты и дает им право на существование. И это тоже бывает сделать очень трудно, потому что этот «мальчик», скорее всего, потратил годы на то, чтобы от отцовских черт избавиться. Но баланс приобретений и потерь в таком деле «стирания и недопущения» почти всегда хреновый, а вот баланс «признания» обычно позитивный.
Я пишу, и многие судьбы проходят передо мной, и десятки голосов мне говорят: да как же можно смириться с тем, что отец бросил маму? бил меня в детстве? спился? и так далее, далее, далее. Что ж, конечно, в этой сказке есть другой вариант - это постараться «вычеркнуть отца». Я хочу, чтобы вы понимали перипетии этого сюжета вычеркивания: там почти наверняка прописан сильный невроз, то есть внутренний конфликт между собственными частями личности, которые на отца похожи (их не может не быть, извините), и теми частями личности, которые отца отвергают, и пытаются обычно вести себя так, как будто они и есть целая личность. И вот как раз половая идентификация может попасть в такую вилку, и мальчику с позитивным образом отца будет правильно ее пройти гораздо легче, чем тому, у которого - негативный.
(Здесь очень частым сюжетом является такой: «мальчик» отвергает отца не сам по себе, по собственному критическому размышлению, а вслед за матерью, из солидарности (и идентификации) с ней. Про это, про «борьбу Родов» я еще напишу отдельную главу. Конечно, для мальчика, выросшего без отца, это тем более естественно - держать сторону единственно доступного родителя. Но когда дело подходит к половозрелости - это оказывается ужасно не выгодно. Очень рекомендуется, если так произошло, в процессе и ради возмужания «продать часть материнских акций» и на вырученные ресурсы «купить отцовские». Тупо, упрямо продираясь через всё его, отца, хамское несовершенство. Когда эти акции покупает сын, они, как правило, начинают сильно расти, простите мне метафорический ряд дядюшки Скруджа.)
Кстати, о дядюшках, good news: для многих из нас есть хороший шанс научиться мужественности и «мимо отца», но используя «отцовскую фигуру». Старший брат, дядя, отчим, учитель тоже способны передать эту штуку - в сущности, требуя при этом прохождения тех же стадий, с признанием и подчинением. Инициационные обряды традиционно проводил, кстати, не отец, а всякие подобные старшие мужчины.
И последний сюжет этого спектакля может поразить своей нелогичностью присутствующих дам и детей. Одним из главных признаков обретения мужественности является, в сущности, способность к мужской конкуренции, которая и является одним из требований к мужской роли времен патриархата и Кали-юги. «Выходным экзаменом» на то, что операция по принятию пола прошла успешно, является очень часто довольно силовое и насильственное установление границ отцовской власти. Успешный сыновний бунт, другими словами. Материальное и психологическое отделение, установление «собственного государства», в котором власть принадлежит уже не отцу и не матери, но тебе, такому борзому «уже не мальчику, но мужу».
Так просто звучит! - но что это на самом деле значит?
Нас тут много разных: многие выросли без отца, многие с собственным отцом сильно поссорились, многие считают отца тряпкой, пустым местом, неудачником. И операции поэтому должны быть несколько разными. Но, в основе своей, этот сюжет первой стадией знаменует признание отца - что он есть. И для кого-то из нас уже эта стадия крайне трудна; и тем не менее, необходима. На второй стадии «мальчик» признает отцовское главенство и «право на маму» (это, в определенной степени, знаменует концовку такого распространенного семейного сюжета как Эдипов комплекс, на котором многие из нас связь с отцами и теряют). Для многих и эта стадия представляет из себя большой труд и даже личный подвиг. И на третьей стадии «мальчик» признает отца в себе, то есть осознает в себе отцовские черты и дает им право на существование. И это тоже бывает сделать очень трудно, потому что этот «мальчик», скорее всего, потратил годы на то, чтобы от отцовских черт избавиться. Но баланс приобретений и потерь в таком деле «стирания и недопущения» почти всегда хреновый, а вот баланс «признания» обычно позитивный.
Я пишу, и многие судьбы проходят передо мной, и десятки голосов мне говорят: да как же можно смириться с тем, что отец бросил маму? бил меня в детстве? спился? и так далее, далее, далее. Что ж, конечно, в этой сказке есть другой вариант - это постараться «вычеркнуть отца». Я хочу, чтобы вы понимали перипетии этого сюжета вычеркивания: там почти наверняка прописан сильный невроз, то есть внутренний конфликт между собственными частями личности, которые на отца похожи (их не может не быть, извините), и теми частями личности, которые отца отвергают, и пытаются обычно вести себя так, как будто они и есть целая личность. И вот как раз половая идентификация может попасть в такую вилку, и мальчику с позитивным образом отца будет правильно ее пройти гораздо легче, чем тому, у которого - негативный.
(Здесь очень частым сюжетом является такой: «мальчик» отвергает отца не сам по себе, по собственному критическому размышлению, а вслед за матерью, из солидарности (и идентификации) с ней. Про это, про «борьбу Родов» я еще напишу отдельную главу. Конечно, для мальчика, выросшего без отца, это тем более естественно - держать сторону единственно доступного родителя. Но когда дело подходит к половозрелости - это оказывается ужасно не выгодно. Очень рекомендуется, если так произошло, в процессе и ради возмужания «продать часть материнских акций» и на вырученные ресурсы «купить отцовские». Тупо, упрямо продираясь через всё его, отца, хамское несовершенство. Когда эти акции покупает сын, они, как правило, начинают сильно расти, простите мне метафорический ряд дядюшки Скруджа.)
Кстати, о дядюшках, good news: для многих из нас есть хороший шанс научиться мужественности и «мимо отца», но используя «отцовскую фигуру». Старший брат, дядя, отчим, учитель тоже способны передать эту штуку - в сущности, требуя при этом прохождения тех же стадий, с признанием и подчинением. Инициационные обряды традиционно проводил, кстати, не отец, а всякие подобные старшие мужчины.
И последний сюжет этого спектакля может поразить своей нелогичностью присутствующих дам и детей. Одним из главных признаков обретения мужественности является, в сущности, способность к мужской конкуренции, которая и является одним из требований к мужской роли времен патриархата и Кали-юги. «Выходным экзаменом» на то, что операция по принятию пола прошла успешно, является очень часто довольно силовое и насильственное установление границ отцовской власти. Успешный сыновний бунт, другими словами. Материальное и психологическое отделение, установление «собственного государства», в котором власть принадлежит уже не отцу и не матери, но тебе, такому борзому «уже не мальчику, но мужу».