ФОТО ДНЯ. НЕМЕЦ И ИТАЛЬЯНЕЦ. 1942
Этих двоих никто насильно под Сталинград не гнал. Сами пришли. Тогда это был враг. И убивать его - был святой долг каждого защитника советской Родины. Но когда враг попадал в плен, он переставал быть врагом. И ненавидеть его могли далеко не все...
Солдат вермахта Ганс Бауман и итальянский солдат Марити Маресилье, плененные в районе Сталинграда.
Источник: www.pinterest.cl.
Источники информации о фото:
1. 0gnev.livejournal.com
2. photo.rgakfd.ru
Время съемки: декабрь 1942
Автор: Ефим Копыт"
Источник
p.s
И еще. Три небольших истории...
"...Наш эшелон остановился. Не помню, что там было - то ли ремонт дороги, то ли меняли паровоз. Сидим мы с одной медсестрой, а рядом двое наших солдат варили кашу. И откуда-то подходят к нам два пленных немца, стали просить есть. А у нас был хлеб. Мы взяли булку хлеба, разделили и дали им. Те солдаты, которые варили кашу, слышу, рассуждают:
- Смотри, сколько врачи дали хлеба нашему врагу! - И дальше что-то в таком духе, мол, разве они знают настоящую войну, сидели в госпиталях, откуда им...
Через какое-то время другие пленные подошли уже к тем солдатам, которые варят кашу. И тот солдат, который нас недавно упрекал, говорит одному немцу:
- Что - жрать захотел?
А тот стоит... Ждет. Другой наш солдат передает буханку хлеба своему товарищу:
- Ладно, отрежь ему.
Тот отрезал по куску хлеба. Немцы взяли хлеб и стоят - видят, что каша варится.
- Ну, ладно, - говорит один солдат, - дай им каши
- Да она еще не готова.
Вы слышали?
И немцы, как будто тоже понимают язык, стоят. Ждут. Солдаты заправили кашу салом и дали им в консервные банки.
Вот вам душа русского солдата. Они осуждали нас, а сами дали хлеба, да еще каши, и только тогда, когда заправили салом. Вот что я помню..."
«Помню бой...
В том бою мы захватили очень много немецких пленных. Были среди них раненые. Мы перевязывали их, они стонали, как наши ребята. А жара... Жарища! Нашли чайник, дали попить. Место открытое. Нас обстреливают. Приказ: срочно окопаться, сделать маскировку.
Мы стали копать окопы. Немцы смотрят. Им объяснили: мол, помогите копать, давайте работать. Они, когда поняли, что мы от них хотим, с ужасом на нас оглядывались, они так поняли, что, когда выкопают ямы, мы их поставим у этих ям и расстреляем. Они ожидали... Надо было видеть, с каким ужасом они копали... Их лица...
А когда увидели, что мы их перевязали, напоили водичкой и в окопы, которые они вырыли, сказали им прятаться, они не могли в себя прийти, они растерялись... Один немец заплакал... Это был немолодой человек, он плакал и ни от кого не прятал свои слезы...»
Нина Васильевна Ильинская, медсестра
«Я была пулеметчицей. Я столько убила...
После войны боялась долго рожать. Родила, когда успокоилась. Через семь лет...
Но я до сих пор ничего не простила. И не прощу... Я радовалась, когда видела пленных немцев. Я радовалась, что на них жалко было смотреть: на ногах портянки вместо сапогов, на голове портянки... Их ведут через деревню, они просят: «Мать, дай хлэба... Хлэба...» Меня поражало, что крестьяне выходили из хат и давали им, кто кусок хлеба, кто картошину. Мальчишки бежали за колонной и бросали камни... А женщины плакали...
Мне кажется, что я прожила две жизни: одну - мужскую, вторую - женскую...»
С.Алексиевич "У войны не женское лицо"
Солдат вермахта Ганс Бауман и итальянский солдат Марити Маресилье, плененные в районе Сталинграда.
Источник: www.pinterest.cl.
Источники информации о фото:
1. 0gnev.livejournal.com
2. photo.rgakfd.ru
Время съемки: декабрь 1942
Автор: Ефим Копыт"
Источник
p.s
И еще. Три небольших истории...
"...Наш эшелон остановился. Не помню, что там было - то ли ремонт дороги, то ли меняли паровоз. Сидим мы с одной медсестрой, а рядом двое наших солдат варили кашу. И откуда-то подходят к нам два пленных немца, стали просить есть. А у нас был хлеб. Мы взяли булку хлеба, разделили и дали им. Те солдаты, которые варили кашу, слышу, рассуждают:
- Смотри, сколько врачи дали хлеба нашему врагу! - И дальше что-то в таком духе, мол, разве они знают настоящую войну, сидели в госпиталях, откуда им...
Через какое-то время другие пленные подошли уже к тем солдатам, которые варят кашу. И тот солдат, который нас недавно упрекал, говорит одному немцу:
- Что - жрать захотел?
А тот стоит... Ждет. Другой наш солдат передает буханку хлеба своему товарищу:
- Ладно, отрежь ему.
Тот отрезал по куску хлеба. Немцы взяли хлеб и стоят - видят, что каша варится.
- Ну, ладно, - говорит один солдат, - дай им каши
- Да она еще не готова.
Вы слышали?
И немцы, как будто тоже понимают язык, стоят. Ждут. Солдаты заправили кашу салом и дали им в консервные банки.
Вот вам душа русского солдата. Они осуждали нас, а сами дали хлеба, да еще каши, и только тогда, когда заправили салом. Вот что я помню..."
«Помню бой...
В том бою мы захватили очень много немецких пленных. Были среди них раненые. Мы перевязывали их, они стонали, как наши ребята. А жара... Жарища! Нашли чайник, дали попить. Место открытое. Нас обстреливают. Приказ: срочно окопаться, сделать маскировку.
Мы стали копать окопы. Немцы смотрят. Им объяснили: мол, помогите копать, давайте работать. Они, когда поняли, что мы от них хотим, с ужасом на нас оглядывались, они так поняли, что, когда выкопают ямы, мы их поставим у этих ям и расстреляем. Они ожидали... Надо было видеть, с каким ужасом они копали... Их лица...
А когда увидели, что мы их перевязали, напоили водичкой и в окопы, которые они вырыли, сказали им прятаться, они не могли в себя прийти, они растерялись... Один немец заплакал... Это был немолодой человек, он плакал и ни от кого не прятал свои слезы...»
Нина Васильевна Ильинская, медсестра
«Я была пулеметчицей. Я столько убила...
После войны боялась долго рожать. Родила, когда успокоилась. Через семь лет...
Но я до сих пор ничего не простила. И не прощу... Я радовалась, когда видела пленных немцев. Я радовалась, что на них жалко было смотреть: на ногах портянки вместо сапогов, на голове портянки... Их ведут через деревню, они просят: «Мать, дай хлэба... Хлэба...» Меня поражало, что крестьяне выходили из хат и давали им, кто кусок хлеба, кто картошину. Мальчишки бежали за колонной и бросали камни... А женщины плакали...
Мне кажется, что я прожила две жизни: одну - мужскую, вторую - женскую...»
С.Алексиевич "У войны не женское лицо"