В ПЕРЕРЫВАХ МЕЖДУ БОЯМИ. ЧАСТЬ 1. ПОЛИТИНФОРМАЦИЯ И ПАРТСОБРАНИЕ

Feb 06, 2017 00:04

Когда-то в моем старом журнале, которого уже давно не существует, был такой проект. Я считал его второстепенным. А недавно, просмотрев сколько у меня скопилось фотографий, решил, что пришло время его восстановить. Частей в нем будет много, и все они будут разные. Такой была война в перерывах между боями...



Ополченцы. Политчас. 1941г.






Политинформация на фронте



Бойцы Степного фронта слушают политинформацию. 1943




На политзанятиях



Политинформация на полевом аэродроме. 1944



Взвод, выведенный на отдых



Политрук И.С. Петров проводит партсобрание. Западный фронт. 1941



Вручение партбилетов в 110-й стрелковой дивизии. 1942



Вручение партбилета советскому офицеру на партийной комиссии



Вручение партбилета водителю танка КВ-1 В. Любову под Сталинградом. 1942



К фото выше



Вручение партбилета бойцу у пушки Ф-22 на Брянском фронте. 1942



Заседание парткомиссии по приему в ряды ВКП(б) гв. младшего серж. Ф.И. Яковлева. 07.1943



Майор РККА беседует с бойцом 311-й стрелковой дивизии, решившим вступить в партию. 1943



Вручение комсомольских билетов гвардейцам, отличившихся в боях под г. Проскуров. Украина. 1944



Партсобрание на батарее



Партийное собрание 1270-го стрелкового полка 385-й стрелковой дивизии. 1944



Партбюро стрелкового батальона рассматривает заявление о приеме в партию сержанта С.Ф. Осипова. 1945



Прием в члены ВКП(б) мл. сержанта А. Арзымова. 3-й Белорусский фронт. 1945

p.s

Сейчас каждая падаль любить хаять Коммунистическую партию. А я, в таких случаях, всегда вспоминаю о тех, кто стал ее членом в годы войны, и кто не стал, но уходя в бой писал: "Прошу считать меня коммунистом". Не зря  нацисты, с первых же дней войны, уничтожали, в первую очередь, именно евреев и коммунистов. Это была война двух враждебных систем, которые сейчас националистические негодяи и мерзавцы всех мастей пытаются уравнять.

И еще. Фрагмент из "Живых и мертвых" Симонова. О цене партбилета:

"Малинин узнал об этом еще два часа назад, когда секретарь полкового бюро позвонил и сказал, что из дивизии придет фотограф и надо подготовить всех принятых, кроме Синцова.

Малинин ничего не ответил, но про себя молча решил, что опять дойдет с этим делом до комиссара дивизии. Правда, дивизии не везло. В ней с начала войны сменялся уже третий комиссар. Тот комиссар, которому Малинин после боя на кирпичном заводе лично отдал письменное объяснение Синцова и через которого потом запрашивал об учетной карточке, теперь лежал в госпитале. Тогда тот комиссар сказал про Синцова, что дело ясное, пусть воюет, а придет время, заслужит, поставим вопрос и о восстановлении в партии. Теперь того комиссара не было, был новый, и с ним надо было начинать разговор наново. «Ну что ж, начну наново, - упрямо подумал Малинин, - а надо будет, так и повыше напишу».

Прихода Синцова он ждал и даже удивился бы, если б тот не пришел; это значило бы, что Синцов не верит в свою правоту.

- Такие дела, Синцов! - после долгого молчания, первым прерывая его, сказал Малинин.

- Не утвердили? - спросил Синцов.

- Пока задержали.

- Почему?

- Пока не знаю.

- А думаете?

- Думаю, все потому же…

- Алексей Денисович, можно на полную откровенность? - спросил Синцов голосом, предвещавшим мало хорошего.

- Валяй. - Малинин понимал, что Синцов оглушен неожиданностью и должен выговориться…

«Ну что ж, пусть. Раз накипело, все равно не удержит, скажет. И пусть лучше мне, чем другому».

- Значит, на полную откровенность? - повторил Синцов.

- А ты не пугай меня, - сказал Малинин. - Я правды не боюсь, и неправды тоже.

- А тогда скажите, - Синцов побледнел, - что дороже: человек или бумага?

- А ты как думаешь? - В голосе Малинина негромко звякнуло железо.

Но Синцов не обратил на это внимания.

- Я сейчас думаю, что бумага дороже. Лежит она где-нибудь в лесу, гниет и думает обо мне: «Врешь! Считаешь, ты без меня человек? Нет, без меня ты не человек! Не ты виноват, не ты меня бросил, а все равно жить тебе без себя не дам!»

- Это она тебе говорит. А ты ей? - все с тем же тихим железом в голосе спросил Малинин.

- А я молчу, Алексей Денисович! Заявления пишу, объяснения… Жду, кто кого перетянет: я или бумага.

- Если только бумага там, в лесу, гниет, зачем об ней хлопочешь? А если там партбилет твой, то в партию тебя силком не тащили, сам шел и сам знал, какая партбилету цена! И раз стоишь на своем, на том, что не зарывал, раз хоть удави, а стоишь на своем, значит, не так это просто. Зарыл или порвал - один человек, а соврал - другой…

- А как быть тому, кто правду сказал? Научимся мы когда-нибудь людям верить, или это нам лишнее? - перебил его Синцов.

- А ты на кого обижаться сюда пришел? - в свою очередь перебил его Малинин. Как бы ни сочувствовал он Синцову, как бы крепко ни связывала их боевая жизнь, были в его взглядах пункты, по которым он никогда не смягчал суждений. - На меня? Что сам советовал тебе подать, а теперь не настоял? Правильно. Но рано. Я еще от своего слова не отступился. Или на партбюро? Тоже рано, и оно еще последнего слова не сказало… На дивизионную парткомиссию обижаешься? А ты кого-нибудь из нее в глаза видел? - вдруг сам себя оборвав, спросил Малинин.

- Покуда нет, откуда же?

- И они тебя не видели! А нашим с тобой бумажкам не верят! - усмехнулся Малинин. - Может, им, как и тебе, человек дороже бумажек! Может, им на тебя сначала посмотреть надо, а потом решать! Не допускаешь? А я вот допускаю. Но и допускаю, с другой стороны, что там какой-нибудь сухарь сидит, которого снизу не размочишь, которого только сверху размочить можно. Партия большая, в ней разные люди бывают. Это уж не ты мне, а я тебе говорю, раз на полную откровенность! Но замахиваться на партию не смей! - вдруг повысил он голос и даже встал при этих словах. - «Когда это мы верить людям научимся?» - передразнил он Синцова. - Ишь ты, какой быстрый! Из своей болячки целый лозунг вывел!

- Болячка-то болит, Алексей Денисович, - сказал Синцов и тоже встал.

Он не был задет вспышкой Малинина: чувствовал, что Малинин расстроен происшедшим не меньше, чем он сам.

- На, держи, - через стол протянул ему руку Малинин, по своей привычке, как всегда, когда здоровался и прощался, хмурясь и не глядя в глаза"

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...)

Фотогалерея, О советском солдате

Previous post Next post
Up