РУССКАЯ АРМИЯ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ. ИНТЕНДАНТСКОЕ СНАБЖЕНИЕ. ЧАСТЬ 1 ХЛЕБНЫЙ ВОПРОС. АРМИЯ И ГОЛОД
2. ХЛЕБНЫЙ ВОПРОС В РУССКОЙ АРМИИ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ. АРМИЯ И ГОЛОД
Без преувеличения можно сказать, что хлебный вопрос в русской армии всегда был основным вопросом в продовольственном обеспечении. А для царской России периода Первой мировой войны, этот вопрос, вообще, был вопросом не экономического, а политического характера, так как, пока голод не пришел в столицу и крупные города Российской империи, пока он не затронул армию, до тех пор империя продолжала существовать и вести бессмысленнейшую Первую мировую войну. Но когда наступили серьезнейшие перебои с хлебом, когда армия была вынуждена урезать хлебный паек и сесть на голодную диету, тогда наступил конец и империи, и ее армии. И спорить с этим бесполезно, подробный материал на эту тему из книги Нефедова «Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV - начало XX века» я приводил ранее, а кое-что приведу и здесь.
Обеспечение русской армии хлебом в период войны, как и всей России в целом, зависело от годовой урожайности хлебных культур (что всегда было для Российской империи больным вопросом ввиду частых недородов), а также от объема засеянных хлебом площадей. Кроме этих двух важных факторов, необходимо учитывать еще и то, что в ходе войны, потребность в хлебе и фураже существенно выросла - армия к концу войны увеличивалась примерно в 5 раз (с 1,4 млн. до 7 млн. чел.).
По поводу урожайности Головин пишет:
«Годовой сбор главнейших хлебов России (рожь, пшеница, ячмень, кукуруза, овес) в среднем за 1910-1913 гг. составлял до 4,5 миллиарда пудов. С 1914 г., и в особенности с 1915 г., началось сокращение в силу обстоятельств военного времени в связи с уменьшением рабочих рук, скота, посевной площади и пр., но одновременно с этим почти прекратился вывоз хлеба за границу. В среднем главнейших хлебов вывозилось ежегодно до 680 миллионов пудов, т.е. около 15% общего сбора. В 1914 г. мы вывезли 348 миллионов пудов, а в 1915 г. из четырех миллиардов пудов сбора было вывезено всего 31 миллион пудов.
Правда, нужно иметь в виду, что на примитивном крестьянском хозяйстве очень чувствительно сказался отлив рабочих рук, вызванный призывом мужчин рабочего возраста в войска. С 1915 г. посевная площадь сократилась приблизительно на 20% в среднем почти повсеместно, а в некоторых районах даже до 50% (Донская и Кубанская области, некоторые уезды Саратовской, Самарской, Воронежской, Ставропольской и Астраханской губерний).
И все-таки довольствие армии хлебными продуктами являлось самой благополучной областью снабжения».
Поправлю генерала Головина: «довольствие армии хлебными продуктами являлось самой благополучной областью снабжения» ДО ПОРЫ, ДО ВРЕМЕНИ (но об этом чуть позже). А пока давайте оценим изменение потребностей армии в хлебе (в млн. пудов) с 1914 по 1917 год.
Итак,
1. Мука. 1914 год - 23,6, 1915 год - 118,3, 1916 год - 212,0, 1917 год - 225,0.
2. Крупа. 1914 год - 3,4, 1915 год - 15,4, 1916 год - 35,0, 1917 год - 30,0.
3. Овес и ячмень. 1914 год - 52,6, 1915 год - 153,6, 1916 год - 295,0, 1917 год - 175,0.
Как вы сами можете убедиться, потребность в муке с 1914 по 1917 год выросла в 9,5 раза, в крупе в 8,8 раза, овсе и ячмене в 3,3 раза. При этом, бросается в глаза, уменьшение потребности армии в 1917 году (по сравнению с 1916 годом) по крупе, овсу и ячменю, хотя численность войск только в течении 1916 года наоборот выросла более чем ощутимо - с 6 млн. 206 тыс. чел. (на 1 февраля 1916 года) до 6 млн. 963 тыс. чел. (на 1 ноября 1916 года), и на 1 мая 1917 года она составляла 6 млн. 800 тыс. чел. (Военно-исторический журнал, 1993, № 4, с. 23). Объясняется это, по моему мнению, уменьшением норм довольствия по этим видам.
Потребности армии в ходе войны стремительно росли (причем это касалось не только продовольствия, но и вооружения и боеприпасов, о чем я ранее писал и приводил данные). При этом отмечался серьезный рост военного производства царской России, который был достигнут, в основном, за счет мирных отраслей промышленности. Две трети всей промышленной продукции шло на военные нужды, и лишь одна треть оставалась для потребления населением. Это породило товарный голод, стремительно растущую дороговизну и спекуляцию. И в том числе на хлеб. Ситуацию усугубил урожай 1916 года, который был хуже, чем в 1915 году, и, наблюдая рост цен в предыдущий период, производители (как помещики, так и крестьяне) не продавали хлеб. Инфляционные ожидания были таковы, что ходили слухи о будущем десятикратном увеличении цен. В результате зерно не попало на склады, оставшись в деревне, и запасы уменьшились до критического уровня.
«Еще в конце 1915 года бюджетный комитет Государственной Думы, выражая интересы помещиков, протестовал против установления введенных тогда твердых цен на хлеб, закупаемый для армии. В июле 1916 года более реалистически мысливший Госсовет потребовал установления обязательных для всех максимальных цен на хлеб, которые были введены с 9 сентября. Эти «твердые» цены были выше летних цен, но уже вскоре они оказались ниже, чем поднявшиеся цены свободного рынка. Производители отказывались продавать хлеб по твердым ценам, и они почти нигде не соблюдались, даже при государственных закупках. 10 октября 1916 года на Особом совещании по продовольственному вопросу был выдвинут проект введения карточной системы, но он не был принят за отсутствием «технических средств» к выполнению. Впрочем, к этому времени во многих городах уже существовали свои карточки, но продажа продуктов по ним осуществлялась в небольших размерах и была лишь дополнением к свободному рынку.
Между тем, положение быстро ухудшалось; в октябре 1916 года было закуплено 49 млн. пуд., что составляло лишь 35% от запланированного количества хлеба, в ноябре - 39 млн. пуд (38%).
В ноябре командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов предупредил правительство о надвигающемся голоде в войсках». (Нефедов «Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV - начало XX века»).
После таково, мне лично вполне очевидно, что Первая Мировая война стремительно тянула Российскую империю к развалу. Причем процесс этот только нарастал. Был ли из этой ситуации реальный выход? Это тема для отдельного разговора. Я лично его не вижу. Одно лишь могу сказать - Первую мировую войну нужно было остановить. Россия должна была на это пойти и выйти из нее. Она была обескровлена, была обескровлена ее армия и продолжать так дальше было нельзя. Правоту моего вывода подтверждают слова начальника штаба верховного главнокомандующего Русской армии генерала Алексеева, сказанные им, между прочим (!), еще весной 1916 года:
«С такой армией в целом можно только погибать. И вся задача командования - свести эту гибель к возможно меньшему позору. Россия кончит прахом, оглянется, встанет на все свои четыре медвежьи лапы и пойдет ломать... Мы бессильны спасти будущее, никакими мерами этого не достигнуть. Будущее страшно, а мы должны сидеть, сложа руки, и только ждать, пока все начнет валиться. А валиться будет бурно, стихийно».
Я слегка увлекся, но теперь опять возвращаюсь к хлебному вопросу. Итак, как было сказано выше, в ноябре 1916 года генерал Брусилов предупредил царское правительство о надвигающемся голоде в войсках. В декабре того же года состоялось совещание в Ставке под председательством Николая II.
«На этом совещании выяснилось, что дело продовольствия войск в будущем должно значительно ухудшиться… - писал А. А. Брусилов. - Нам не объясняли причин расстройства народного хозяйства, но нам говорили, что этому бедственному положению помочь нельзя». Пока же солдатам в окопах вместо 3 фунтов хлеба в день стали давать 2 фунта, а в прифронтовой полосе - 1,5 фунта. Лошади почти не получали овса и находились в истощенном состоянии, поэтому артиллерия потеряла мобильность, и армия уже не могла наступать. В случае отступления такое положение должно было привести к потере артиллерии и обозов.
В декабре 1916 года накопившееся недовольство солдатских масс, наконец, прорвалось в массовых выступлениях непосредственно на фронте. В ходе Митавской операции 23-29 декабря отказался идти в атаку 17 пехотный полк, затем к нему присоединились еще несколько полков, волнения охватили части трех корпусов и десятки тысяч солдат. Командование все же смогло справиться с ситуацией; около ста наиболее активных участников выступления были расстреляны, несколько сот были осуждены на каторгу» (Нефедов «Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV - начало XX века»).
В условиях стремительно надвигающейся хлебной катастрофы царское правительство было вынуждено 29 ноября 1916 года подписать постановление о введении продразверстки, которая, впрочем, с треском провалилась, что и предопределило, в конечном итоге, падение Российской империи.
«В начале 1917 года по распоряжению председателя Совета министров было проведено обследование настроений войск на Северном и Западном фронтах. В материалах этого обследования отмечалось, что солдаты видят в деятельности правительства «измену и предательство» и был сделан вывод, что «возможность того, что войска будут на стороне переворота и свержения династии, допустима, так как, любя царя, они все же слишком недовольны всем управлением страны». Командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов писал: «Можно сказать, что к февралю 1917 года вся армия… была подготовлена к революции». Генерал А. М. Крымов говорил председателю Думы М. В. Родзянко незадолго до Февральской революции: «Армия в течение зимы может просто покинуть окопы и поле сражения. Таково грозное, все растущее настроение в полках».
Наиболее опасным для властей было то обстоятельство, что на фронте заканчивались запасы продовольствия. В начале февраля на Северном фронте продовольствия оставалось на два дня, на Западном фронте запасы муки закончились и части перешли на консервы и сухарный паек». (Нефедов «Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV - начало XX века»).
22 февраля Николай II срочно отправился из Петрограда в Ставку спасать армию от продовольственного кризиса, но было уже слишком поздно - под воздействием того же продовольственного кризиса начались массовые волнения в Петрограде, которые перекинулись и на гарнизон города.
Утром 27 февраля восставших солдат насчитывалось 10 тысяч, днем - 26 тысяч, вечером - 66 тысяч, на следующий день - 127 тысяч, 1 марта - 170 тысяч, т.е. весь гарнизон Петрограда. Надежных частей, которые могли бы подавить такое массовое выступление солдат и народа, у русского царизма не было, оно пало и конец его был закономерен.
На его смену пришло Временное правительство, которое так и не поняло, причин, погубивших царизм. Идя под лозунгом войны до победного конца, оно продолжало военную политику своих предшественников. Чтобы получить хлеб, уже с конца марта 1917 года была введена хлебная монополия. Все излишки зерна и фуража были объявлены государственной собственностью.
Как пишет Н.Н.Суханов, 16 октября 1917 г. на заседании Предпарламента выступил министр продовольствия С.Н.Прокопович, который завил, что «хлебная монополия, несмотря на удвоение цен, в условиях бестоварья оказывается недействительной и… при данном положении дел для хлебных заготовок придется употреблять военную силу».
Таким образом, Временное правительство пришло к выводу о необходимости выполнения, введенной еще царским правительством, продразверстки уже с помощью продотрядов.
А как же обстояло в это время положение с хлебным вопросом в армии? Давайте оценим статистику по обеспеченности (в днях) русских армий на 10/23 октября 1917 года.
1. Северный фронт. Муки на 15 дней, крупы на 37 дней, сухарей на 6 дней, овса на 1,75 дня (!)
2. Западный фронт. Муки на 10,5 дня, крупы на 12 дней, сухарей на 10 дней, овса на 5 дней.
3. Юго-Западный фронт. Муки на 9 дней, крупы на 4 дня (!), сухарей на 2,5 дня (!), овса на 0,66 дней (!).
4. Румынский фронт. Муки на 8,5 дня, крупы на 5 дней (!), сухарей на 2,5 дня (!), овса на 4 дня.
5. Кавказский фронт. Муки на 25,5 дня, крупы на 66 дней, сухарей на 34 дня, овса на 9 дней.
Итак, как мы видим особенно тяжелое положение с хлебом и крупой сложилось на Юго-Западном и на Румынском фронтах. Подводя итоги, генерал Головин пишет:
«Для армии приближалась продовольственная катастрофа. В начале октября 1917 г. автор этой книги, готовясь к поездке на Междусоюзническую конференцию, имел в Ставке подробную беседу с главным полевым интендантом».
К вышеприведенным данным «…главный полевой интендант добавил, что на дальнейшее регулярное пополнение указанных запасов, многие из которых приближаются к исчерпанию, он рассчитывать не может.
На вопрос автора, что же будет дальше, главный полевой интендант развел руками и сказал: «Голодные бунты».
Через 10 дней после этого разговора автор участвовал в заседании министров Временного правительства. На этом заседании министр продовольствия г-н Прокопович категорически заявил, что снабжать продовольствием он может только 6 000 000 человек, между тем как на довольствии находились в это время 12 000 000 человек. Присутствующий на этом заседании министр путей сообщения столь же категорично заявил, что если с интендантского пайка будут сняты 1 200 000 железнодорожных служащих и их семейств, то железнодорожный транспорт сейчас же остановится. Таким образом, требовалось немедленное сокращение армии, достигавшей в это время вместе с запасными войсками во внутренних округах десяти с лишком миллионов, более чем на 5 миллионов человек.
Подобное требование, по существу дела, являлось демобилизацией. Исполнить это требование не пришлось, так как через несколько дней произошел большевистский переворот».
Последняя цитата особенно ценна, поскольку красноречиво свидетельствует о полном крахе продовольственного обеспечения русской армии. В октябре 1917 года еще при Временном правительстве речь шла о существенной демобилизации русской армии, что по сути явилось началом выхода России из Первой Мировой войны. Воевать дальше Россия не могла. И это есть факт, с которым должны считаться те, кто утверждает, что победу в той войне у нее украли.
(Продолжение следует...)