РУССКАЯ АРМИЯ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ. АРМИЯ И ФЕВРАЛЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ 1917 ГОДА
Вас никогда не интересовал вопрос, почему русская императорская армия (а особенно ее офицерский корпус), в феврале 1917 года не стала на защиту монархического строя и своего императора?
Этот вопрос мы сегодня и будем рассматривать. Экспертом здесь будет горячо любимый мною генерал царской армии Головин. Но прежде чем вы прочтете ответ, который я нашел в его великолепной книге, я хочу привести небольшую, но очень любопытную цитату. Это запись Николая II в день его отречения.
"Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста.
Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого.
Кругом измена и трусость и обман!"
Вместо эпиграфа к сегодняшнему материалу:
«Офицеры встретили переворот радостно. Если бы мы не пошли навстречу перевороту так охотно, то, может быть, он и не прошел бы так гладко».
Автор этих слов - генерал Брусилов. Сказаны они 2/15 мая 1917 года, в Петрограде, на заседании Временного правительства и Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов.
А теперь сам материал. Читайте и делайте выводы…
«События, разыгравшиеся в Петрограде в первых числах марта (по новому стилю) и приведшие к падению царского правительства, разразились для армии неожиданно. Войска были ошеломлены быстротой совершившегося переворота.
«Многим кажется удивительным и непонятным тот факт, - записывает в своих воспоминаниях генерал Деникин, командовавший в это время VII армейским корпусом, - что крушение векового монархического строя не вызвало среди армии, воспитанной в его традициях, не только борьбы, но даже отдельных вспышек. Что армия не создала своей Вандеи...
Мне известно только три эпизода резкого протеста: движение отряда генерала Иванова на Царское Село, организованное Ставкой в первые дни волнений в Петрограде, выполненное весьма неумело и вскоре отмененное, и две телеграммы, посланные Государю командирами 3-го Конного и Гвардейского конного корпусов, графом Келлером и ханом Нахичеванским. Оба они предлагали себя и свои войска в распоряжение Государя для подавления «мятежа»...
Было бы ошибочно думать, что армия являлась вполне подготовленной для восприятия временно «демократической республики», что в ней не было «верных частей» и «верных начальников», которые решились бы вступить в борьбу. Несомненно, были. Но сдерживающим началом для всех явилось два обстоятельства: первое - видимая легальность обоих актов отречения, причем второй из них, призывая подчиниться Временному правительству, «облеченному всей полнотой власти», выбивал из рук монархистов всякое оружие, и второе - боязнь междоусобной войной открыть фронт. Армия тогда была послушна своим вождям. А они - генерал Алексеев, все главнокомандующие - признали новую власть.
Вновь назначенный Верховный главнокомандующий, Великий князь Николай Николаевич, в первом приказе своем говорил: «Установлена власть в лице нового правительства. Для пользы нашей Родины я, Верховный главнокомандующий, признал ее, показав тем пример нашего воинского долга. Повелеваю всем чинам славной нашей армии и флота неуклонно повиноваться установленному правительству через своих прямых начальников. Только тогда Бог даст нам победу».
Так оценивает в своей книге «Очерки русской Смуты» генерал Деникин настроение офицерской среды.
Солдатская масса была слишком темна и инертна, чтобы сразу разобраться в событиях. Поэтому можно было наблюдать в различных частях армии совершенно противоречивые проявления. Тот же генерал Деникин утверждает, что во время чтения манифеста об отречении Государя «местами в строю непроизвольно колыхались ружья, взятые на караул, и по щекам старых солдат катились слезы...». Мы же сами отлично помним донесения нескольких командиров полков, доносивших в Штаб армии о том, что их солдаты отказывались присягать Временному правительству перед своим полковым знаменем, требуя немедленного уничтожения на его полотнище вензеля отрекшегося императора.
Но несмотря на всю разноречивость внешних проявлений солдатских настроений, одно может считаться несомненным: доверие к бывшему царскому правительству было окончательно подорвано и внутреннее единство традиционной формулы «за Веру, Царя и Отечество» было разрушено. Царь противопоставлялся Отечеству. Слухи об измене императрицы Александры Феодоровны, о грязной роли Распутина, хотя и ложные, сыграли особенно разлагающую роль. Самое убийство Распутина членами Царской Семьи объяснялось в солдатских массах как доказательство справедливости циркулирующих слухов.
Дезорганизация, наблюдаемая в тылу, недостаток в снабжении, расстройство транспорта, озлобленная критика правительства во всех слоях интеллигенции, с другой стороны - отталкивание общественных сил самим правительством, министерская чехарда и самое ничтожество выдвигаемых на эти посты лиц - все это широко проникало в гущу солдатской массы и атрофировало в ней всякое чувство доверия и уважения к правительственной власти.
Мистический ореол царской власти был разрушен.
p.s.
Небольшое, но очень интересное дополнение о ситуации в войсках юго-западного и северного фронтов незадолго до Октябрьской революции. Любителям утверждать, что русская армия могла просто «отсидеться» в окопах и подождать пока союзники не принесут ей победу в Первой мировой войне, повод задуматься…
Из сводки донесений о настроении армии с 15(28) октября по 30 октября (13 ноября) 1917 года.
«Общее настроение армий продолжает быть напряженным, нервно-выжидательным, каким оно было в первой половине месяца.
Главными мотивами, определяющими настроение солдатских масс, по-прежнему являются неудержимая жажда мира, стихийное стремление в тыл, желание поскорее прийти к какой - нибудь развязке.
Кроме того, недостаток обмундирования и продовольствия, отсутствие каких-либо занятий ввиду ненужности и бесполезности их, по мнению солдат, накануне мира угнетающе действуют на настроение и приводят к разочарованию. В этом отношении особенно характерный отзыв дает командир 12-й армии, который говорит, что армия представляет собой «огромную, усталую, плохо одетую, с трудом прокармливаемую, озлобленную толпу людей, объединенных жаждой мира и всеобщим разочарованием». Такая же характеристика без особой натяжки может быть применима ко всему фронту вообще».
Думаю такой вывод в комментариях не нуждается…