Один вечер из жизни православного обывателя
Мы вышли из квартиры. Это было небыстро. Но надо было выйти, потому что у нас была цель. Она иногда ускользала. Это потому что мы не очень быстро выходим.
Мы зашли в лифт. Все. И с коляской еще. Коляска которая детская.
Лифт застрял.
Мы стали нажимать кнопки. Когда нажали кнопку с колокольчиком, какая-то тетенька стала с нами разговаривать. Мы сказали, что мы застряли. А тетенька сказала, что скоро приедет техник. И чтобы мы не волновались.
В лифте был свет. Он не погас, и было не очень страшно. Но тесно. Это был не грузовой лифт.
Одна из дочек сказала, что ее тошнит. А мы ее попросили глубоко и спокойно дышать. А еще сказали, что у нее на голове есть шапка. Она сказала, что знает.
Другая из дочек предложила простой и практичный выход. Так она и сказала. Мы сделали, как она посоветовала. Но лифт не открывался, и никто не приходил. С молитвой так бывает.
Потом пришел техник и открыл лифт. Мы посмотрели и увидели внизу лестничную клетку. Мы спрыгнули вниз. И потом стащили вниз коляску.
И вот, мы вышли на улицу. Там не шел снег, и где-то далеко горели звезды. Звезды, конечно, были на небе.
Мы посмотрели на небо, нам стало холодно, и мы стали садиться в машину. Нам было холодно, и мы включили печку. Стало тепло. И мы поехали. Дома обступали нашу машину как деревья. Она ведь тонированная.
Мы выехали за город. Может быть, и не выехали. С одной стороны был забор. С другой стороны кирпичный дом. Окна в нем были темными. Перед нами был шлагбаум. Вдали темнел бор. На нас смотрела собака. Тишина поразила нас.
Я развернул небесный фонарь, уже залатанный. Мы вдыхали морозный воздух, стремительный и прямой как проспект. Я взмахнул фонарем, и он шурша наполнился воздухом. Девочка зажгла горелку. Длинное пламя осветило летучую скинию.
Мы держим ее в руках.
Мы зашли в лифт. Все. И с коляской еще. Коляска которая детская.
Лифт застрял.
Мы стали нажимать кнопки. Когда нажали кнопку с колокольчиком, какая-то тетенька стала с нами разговаривать. Мы сказали, что мы застряли. А тетенька сказала, что скоро приедет техник. И чтобы мы не волновались.
В лифте был свет. Он не погас, и было не очень страшно. Но тесно. Это был не грузовой лифт.
Одна из дочек сказала, что ее тошнит. А мы ее попросили глубоко и спокойно дышать. А еще сказали, что у нее на голове есть шапка. Она сказала, что знает.
Другая из дочек предложила простой и практичный выход. Так она и сказала. Мы сделали, как она посоветовала. Но лифт не открывался, и никто не приходил. С молитвой так бывает.
Потом пришел техник и открыл лифт. Мы посмотрели и увидели внизу лестничную клетку. Мы спрыгнули вниз. И потом стащили вниз коляску.
И вот, мы вышли на улицу. Там не шел снег, и где-то далеко горели звезды. Звезды, конечно, были на небе.
Мы посмотрели на небо, нам стало холодно, и мы стали садиться в машину. Нам было холодно, и мы включили печку. Стало тепло. И мы поехали. Дома обступали нашу машину как деревья. Она ведь тонированная.
Мы выехали за город. Может быть, и не выехали. С одной стороны был забор. С другой стороны кирпичный дом. Окна в нем были темными. Перед нами был шлагбаум. Вдали темнел бор. На нас смотрела собака. Тишина поразила нас.
Я развернул небесный фонарь, уже залатанный. Мы вдыхали морозный воздух, стремительный и прямой как проспект. Я взмахнул фонарем, и он шурша наполнился воздухом. Девочка зажгла горелку. Длинное пламя осветило летучую скинию.
Мы держим ее в руках.