Израильские записки. (Песнь Песней)
Сколько ни пиши об Израиле - пишешь о Иерусалиме, а пытаешься писать о Иерусалиме - и ничего не можешь передать, кроме жажды.
Потому что имя земли сынов израилевых - жажда. И имя, и сила, и проклятие.
Галилея и Назарет ли твои, суровые и израненные, с хороводами плачущих журавлей в небе, лесами, оливами и медоносными цитрусами, растущими на привезенной издалека земле. Здесь жаждут спокойствия.
Работница ли твоя, Хайфа, с домами последних паладинов, что звались когда-то тамплиерами и дикими померанцевыми деревьями на улицах, всегда ведущих к садам Бахаев. Но вместо пляжа здесь - порт, вместо потока туристов - машины. Здесь жаждут работы.
Акко ли твой, случайно выросший не на той стороне Средиземья кусочек Древней Греции, с бойницами, рыбаками и минаретами, и таверной "Отец Христа" - ну что за вычурность, у него же было своё имя и оно тоже всем известно, впрочем, я знаю то, что вполне это оправдывает - здесь жаждут былой славы и прошлого.
Благословенное ли сердце твоё, пуповина земная, что зовется сейчас Кинерет, - чистое, расплавленное золото в оправе, граненной настоящим мастером. Туманной дымкой окутано Галилейское Море, и есть у него призрак города, в котором почти невозможно жить - на одном берегу. И еще есть призрак Бога, который почти невозможно найти - на другом. Там можно лишь слиться с окружающим пространством...и ощутить, что вот оно место, в которое можно прийти, лечь на берег его - и умереть, и смерть та будет сладка - как сон. Здесь жаждут святости.
Фата ли Моргана твоя, о Израиль, благословенно-бездумный Тель-Авив, невозможный город, которого не должно было быть - но вот он, изгибается в морских объятьях, обманчивый расслабленный курортник с залитыми кровавым светом пляжами. Здесь жаждут жизни и Европы.
Берег ли пустынный, что вокруг скалы Мосада, камни его, алчущие влаги и крови, Мертвое ли Море, где растворены все грехи земные и слезы, что льют дети твои столько веков - и столько их, что вода стала как мирровое масло, и падает тяжелыми каплями с тела. А по вечерам для этих скал и этого моря - и для самолетов, летающих между ними к сектору Газа, показывают самое невероятное в мире лазерное шоу, когда небеса и земля сливаются в небесно-розовых объятьях, отражаясь друг в друге как в зеркале, и не насмотреться, и не запечатлеть на бегу, и не остановиться. Здесь жаждут освобождения.
Город ли песчаный на холмах, пахнущая ладаном сила и слабость твоя, о Израиль, круассаны дней твоих и гранатовый сок, переливающийся на закате кровавыми оттенками. Светлы стены твои, Иерусалим, и темна одежда твоих жителей, и весь ты - слепящий свет и густая тень, и не всегда разглядеть, что прячется в тени той - роза Сиона или её шипы. hа-Котелем ты начался, Иерусалим, и им же - прирастаешь, ибо здесь жаждут Бога.
О нет, дети твои вполне научились жить в сени этой жажды, она им не мешает жить, любить, ненавидеть и делать большие или маленькие гешефты. Но как же ярок ты, Израиль, как обигающ, как сладок мед твой и горька соль земли твоей, как яростны и любящи сыны и дщери твои.
Благословен будь, Израиль.
Я вернусь.