С чувством глубокого омерзения
Лет 35 назад, когда казалось, что наша страна движется в сторону цивилизации и свободы, я иногда задавалась вопросом: как бы я себя повела, если вдруг бы оказалась в тоталитарной эпохе? Думала, что, наверное, жутко испугалась бы. О доподлинном ответе я могла только гадать.
Сегодня мы оказались в той самой эпохе, возврат в которую в те годы мне представлялся абсолютно невозможным. Второй год идет "спецоперация" (как нас обязывают ее называть), множество народа, включая моих друзей и знакомых, сажают. Борис Акунин и другие достойные люди (а отнюдь не представители ХАМАС и им подобных организаций, с которыми ручается наша власть) считаются террористами. В следственных органах - вообще-то, призванных защищать мирных граждан от преступности - подозреваемым отрезают уши и заставляют их съесть, а орудие преступления (нож) выставляют на аукцион. При этом совершившего это деяние не то, что не арестовывают немедленно, а ему рукоплещут пропагандисты. Под воздействием этой пропаганды за четверть века общество насколько потеряло человеческий облик, что я не сомневаюсь: желающие купить лот найдутся. Риторику "первого лица" даже комментировать не могу, потому что она ниже плинтуса.
И теперь я могу сказать на вопрос, которым года-то задавалась: да, конечно, бывает страшно. Так было особенно в первые месяцы 2022 года, когда перевернулось с ног на голову представление об окружающем мире. Однако есть чувство, гораздо более сильное, чем страх: это глубочайшее омерзение.