"Солдаты свободы". Серия первая. 1.
С легким ужасом начинаю я пересказ, наверное, самого позорного в истории советского кинематографа фильма. После народного успеха "Освобождения" было решено сделать отдельную киноэпопею, посвященный освобождению стран Восточной Европы. Правда, в высочайших партийных кругах было решено, что такие важное дело постфактум следует доверять не генералам и простым солдатам, а современным вождям местных компартий, которые в годы войны занимали, мягко говоря, не самые первые роли. По этой причине сценарная группа отказалась от помощи профессиональных литераторов. Получился халтурный казенный фильм в жанре партийного собрания с батальными вставками и пафосом на уровне кинематографа КНДР. Уже через пару лет после премьеры (фильм хитом не стал, поскольку его даже в кино смотреть утомительно) соцблок затрясло по полной программе и фильм убрали с глаз долой, ибо ряд имен, которые в нем фигурировали (например, вождь полських коммунистов Эдвард Герек), попали в разряд неупоминаемых. Меня (шестилетнего) водили в кино на первые две серии. Четвертую серию с Брежневым отчего-то показали по ТВ на 9 мая в 1984 или 85 году и я долго не мог понять, в чем идея созерцать в такой день подробный и занудный рассказ о приключениях в 1945 году тов. Яноша Кадара. А полностью эту киноэпопею я посмотрел уже на VHS лет 15 назад. Сказать, что я испытал экстаз, не сказать ничего. Но, приступим.
Небольшое пояснение: фильм снимался в кооперации с восточноевропейскими киностудиями, соответственно, чехи, поляки, болгары и тд, снимали свои самостоятельные фильмы, которые потом склеили в одну картину. Позднее Озеров занимался тем, что выдавал монтажные полотна из всех своих киноэпопей.
Красный экран и голос Артема Карапетяна, завывающего о том, что фильм посвящен европейским коммунистам.
Медленно идут титры и медленно едут по зимнему Сталинграду выкрашенные в белое Т-34, сопровождаемые пехотой в маскхалатах. Среди развалин обращают на себя внимание целехонькие заводские трубы, построенные отчего-то без привязки к каким-либо зданиям.
Бабахают пушки и трубы валятся как подкошенные. Сталинград пал!
В помещение вводят генерал-фельдмаршала Паулюса и провозглашают: бывший командующий 6-й армией и т. д.
Паулюс делает ручкой и говорит: Хайль Гитлер!
Генерал Рокоссовский (появление исторических персонажей в фильме объявляют или сопровождают субтитрами, поскольку даже в те времена в СССР не очень хорошо знали болгарских подпольщиков, а в ЧССР плохо разбирались в венгерских персоналиях) с недовольным видом подходит к Паулюсу и говорит переводчику: "Спросите у него, что он - нацист"?
-- Я солдат германской армии.
-- Перед вами командующий фронтом, войска которого пленили вас. Потрудитесь приветствовать так, как полагается приветствовать солдату немецкой армии.
Паулюс козыряет, а Рокоссовский, не вынимая рук из карманов тулупа, брезгливо так говорит: мне с вами разговаривать не о чем, наш разговор закончен... В Сталинграде. С вами хотел встретиться тов. Вильгельм Пик. Вам знакомо это имя? Паулюс отвечает, что нет. Рокоссовский смотрит на него совсем уж как на гавно, устало поворачивается к персонажу, который сидит за столом и назидетельным тоном говорит: - Товарищ Пик - секретарь ЦК КПГ
Паулюс: - Я предпочитаю не разговаривать с коммунистами.
Рокоссовский (набрав воздуха): Я тоже коммунист и в плен вас взяли коммунисты. Так что вам придется научиться разговаривать с нами.
Смотрит на Паулюса с отвращением и выходит. Слегка охуевший Паулюс оказывается наедине с тов. В. Пиком. Тов. В. Пик сообщает, что будет с ним разговаривать как депутат Рейхстага. Паулюс ему отвечает, что он - солдат и как военнопленный будет молчать.
Тов. В. Пик начинает сходу разводить его на сотрудничество
Паулюс: Немецкий солдат верен фюреру и пойдет за ним на смерть.
Ну, говорит тов. В. Пик, пойдемте к немецким солдатам и выводит фельдмаршала на улицу, по которой ведут колонну пленных.
Тов. В. Пик останавливает колонну и начинает толкать речь:
Солдаты 6-й армии, перед вами ваш командующий. Он тлько что сказал мне, что вы готовы умереть за фюрера!
Из строя сразу выскакивает наиболее заморенный персонаж, трясет обмороженными руками и кричит, что если бы смог снять штаны, то показал бы генерал-фельдмаршалу свою задницу.
Тов. В. Пик возвращает его в строй, призывает вести себя по-человечески и выдает речь, про то, что Гитлер - бяка и "мы создадим новую, свободную Германию."
А теперь о главном. Пленение Паулюса к тому моменту уже было хорошо описано и в мемуарах Рокоссовского, и в мемуарах Воронова, и в мемуарах Адъютанта Паулюса полковника Адама. Разумеется, ни о каком хамском поведении советских генералов речь не шла.
Рокоссовский:
Мы увидели высокого, худощавого и довольно стройного генерала, остановившегося навытяжку перед нами. Мы пригласили его присесть к столу. На столе у нас были сигары и папиросы. Я предложил их фельдмаршалу, закурил и сам (Николай Николаевич не курил). Предложили Паулюсу выпить стакан горячего чая. Он охотно согласился.
Наша беседа не носила характера допроса. Это был разговор на текущие темы, главным образом о положении военнопленных солдат и офицеров. В самом начале фельдмаршал высказал надежду, что мы не заставим его отвечать на вопросы, которые вели бы к нарушению им присяги. Мы обещали таких вопросов не касаться. К концу беседы предложили Паулюсу дать распоряжение подчиненным ему войскам, находившимся в северной группе, о прекращении бесцельного сопротивления. Он уклонился от этого, сославшись на то, что он, как военнопленный, не имеет права давать такое распоряжение. На этом закончилась наша первая встреча. Фельдмаршала увели в отведенное для него помещение, где были созданы приличные условия.
Адам:
В приятном тепле наши окоченевшие от мороза руки и ноги начали медленно отходить. В комнату вошел старший офицер, который предложил Паулюсу и Шмидту следовать за ним в штаб фронта, где их ждали генералы Рокоссовский и Воронов. Тем временем старший лейтенант рассказывал о своем родном городе Москве, где он учился в архитектурном институте. Я узнал о Кремле, метро и театрах. Когда я выразил удивление его хорошим знанием немецкого языка, то услышал ответ, который впоследствии часто получал в аналогичной форме:
- У нас многие учат немецкий язык, язык Маркса и Энгельса. Я советовал бы вам учить в плену русский язык.
Вскоре после 2 часов ночи машина привезла Паулюса и Шмидта обратно. От них я узнал, что эта беседа началась с теми же формальностями и вопросами, как и в штабе 64-й армии. Как и в Бекетовке, Паулюс попросил командующего советским фронтом оказать возможно большую помощь оставшимся в живых немецким солдатам и офицерам. Советский генерал ответил:
- Разумеется, продовольствие для 90 тысяч добавочных едоков не появится в один день. Но мы сделаем для них все, что в человеческих силах.
Что касается, встречи Паулюса с Вильгельмом Пиком, то она действительно имела место, но летом 1943 года. И шла не на повышенных тонах. Между прочим, Паулюсу и в голову не пришло бы приветствовать советских офицеров "германским приветствием". Ибо армию заставили делать это только после 20 июля 1944 года.