Стефен Лоуэлл "История русских дач"
Stephen Lovell. Summerfolk: A History of the Dacha, 1710-2000. Cornell University Press, 2003. 275 р. (Стивен Лоувелл. Дачники: История русских дач, 1710-2000). К сожалению, книга Стивена Лоувелла не переведена на русский язык. Анонс этой книги опубликован в журнале «Отечественные записки» №1 от 2004 год - очерк Любови Овчинцевой «Приют спокойствия, трудов и вдохновенья».
В советское время дачные кооперативы начали возникать со второй половины 1920-х. Высокооплачиваемыми работниками в расслоившемся советском обществе были профессора, литераторы, инженеры и квалифицированные рабочие, высшие военные чины. Подключались к делу организации летнего отдыха своих работников и самые крупные профсоюзы. Инженерная инфраструктура многих дачных поселков сооружалась за счет фондов предприятий. А для наиболее уважаемых членов социалистического общества стали возводиться государственные дачи.
Государственные дачи позволяли деликатно обойти неприличную для партийной и советской элиты проблему частной собственности и обеспечить входящих в нее избранных приемлемыми условиями для отдыха. Недостаток госдач заключался в том, что они давались в пользование, причем не человеку, а должности. Этот недостаток стал особенно ощутим после того, как государственные лица перестали исчезать там, куда их уносили ночные воронки, а начали мирно уходить на пенсию либо умирать своей смертью.
До 1940-х годов дачи в советском обществе были признаком принадлежности к элите. Вторая мировая война поставила людей на грань выживания. Загородный участок земли стал для горожанина местом сельскохозяйственного производства. В послевоенные годы возникли многочисленные садоводческие товарищества, позволившие горожанам прокормить себя самим. Заметим, что этот феномен отнюдь не русский. В Германии общества садоводов-любителей, так называемые «шребергартен», успешно кормили горожан и после Первой, и после Второй мировой войны.
Таким образом, в послевоенный период дача стала существовать уже в нескольких ипостасях: госдача, дача городского дачного хозяйства, дачный кооператив и садоводческое товарищество.
Наиболее динамично развивалась последняя форма. Чего стоят одни ограничения на застройку… Стивен Лоувелл собирал материалы для свой книги, тщательно изучая печатные источники, в том числе советского времени. Докопался он и до заметки в журнале «Крокодил», клеймящей «буржуев»-садоводов, превысивших нормы застройки.
Помню, помню я этих «буржуев». Почтенного немолодого соседа, безуспешно пытавшегося разместить на положенных тридцати квадратных метрах свою семью и семьи трех взрослых дочерей. В конце концов он не выдержал и пристроил веранду, которую бдительное правление тут же повелело разобрать. Кончилась эта история тем, что сосед слег с инфарктом. Другая соседка-«буржуйка» пыталась с помощью садового домика улучшить свои жилищные условия, хотя бы летом. В городе ее жилье состояло из одной комнаты в коммунальной квартире, в которой она существовала с мужем, его родителями и двумя детьми. Женские нервы оказались крепче. На все предложения комиссии разобрать мансарду и веранду она неизменно отвечала согласием, но при условии, что производиться эти работы будут силами самой комиссии, поскольку-де муж ее постоянно находится в важных служебных командировках. Домик стойкой соседки цел и по сей день.
А нормативы по освоению земельного участка! Садоводы, предпочитавшие у себя на даче просто отдыхать, старались насадить побольше плодовых деревьев, затеняющих землю и избавляющих от необходимости разводить что-либо еще. А рядом члены дачного кооператива, любящие полакомиться выращенным своими руками огурчиком, втихую сводили дикорастущие деревья и сооружали на задворках грядки...
Продовольственный кризис конца 1980-х дал толчок бурному росту садоводческих товариществ. По справедливому замечанию Лоувелла, никогда еще в советское время земля не была так доступна. Товарищества окружили все крупные города - и не только крупные, но и мелкие, и даже центральные усадьбы совхозов! Земля вновь стала кормить, а особенно в начале 1990-х после скороспелой гайдаровской либерализации цен. Спасибо даче, не дала помереть с голоду.
Стивен Лоувелл завершает свою книгу цитатой из работы известного британского исследователя проблем бедности Саймона Кларка, констатирующего экономическую неэффективность производства продуктов питания на дачных участках. Дача, считает Кларк, не имеет экономического смысла, это признак деградации общества и той остроты, с какой в нем стоит проблема сиюминутного выживания.
С чисто экономической точки зрения Кларк прав, но фокус в том, что эволюция дачи продолжается. И сегодня на развитие дачи оказывают влияние те факторы, которые определяют экономическую динамику страны в целом. В первую очередь, увеличивающийся разрыв в уровне социально-экономического развития между крупнейшими городами и провинцией. Провинциальная дача по-прежнему кормит своего хозяина, подмосковная превращается во второе жилье со всеми удобствами, позволяющими отнести ее в разряд «барских», нередко включая спутниковое телевидение, Интернет и т. п.
Кроме того, значение дачи не исчерпывается ее экономическим содержанием. И об этом пишет Лоувелл, только он недооценивает важность этого нематериального смысла. Дача дала возможность вырастить детей не одному поколению горожан и тем самым стала для многих малой родиной. Дача - это глоток свежего воздуха, кусочек тишины и уединения, возможность организовать свою жизнь так, как тебе хочется.
В советское время дачные кооперативы начали возникать со второй половины 1920-х. Высокооплачиваемыми работниками в расслоившемся советском обществе были профессора, литераторы, инженеры и квалифицированные рабочие, высшие военные чины. Подключались к делу организации летнего отдыха своих работников и самые крупные профсоюзы. Инженерная инфраструктура многих дачных поселков сооружалась за счет фондов предприятий. А для наиболее уважаемых членов социалистического общества стали возводиться государственные дачи.
Государственные дачи позволяли деликатно обойти неприличную для партийной и советской элиты проблему частной собственности и обеспечить входящих в нее избранных приемлемыми условиями для отдыха. Недостаток госдач заключался в том, что они давались в пользование, причем не человеку, а должности. Этот недостаток стал особенно ощутим после того, как государственные лица перестали исчезать там, куда их уносили ночные воронки, а начали мирно уходить на пенсию либо умирать своей смертью.
До 1940-х годов дачи в советском обществе были признаком принадлежности к элите. Вторая мировая война поставила людей на грань выживания. Загородный участок земли стал для горожанина местом сельскохозяйственного производства. В послевоенные годы возникли многочисленные садоводческие товарищества, позволившие горожанам прокормить себя самим. Заметим, что этот феномен отнюдь не русский. В Германии общества садоводов-любителей, так называемые «шребергартен», успешно кормили горожан и после Первой, и после Второй мировой войны.
Таким образом, в послевоенный период дача стала существовать уже в нескольких ипостасях: госдача, дача городского дачного хозяйства, дачный кооператив и садоводческое товарищество.
Наиболее динамично развивалась последняя форма. Чего стоят одни ограничения на застройку… Стивен Лоувелл собирал материалы для свой книги, тщательно изучая печатные источники, в том числе советского времени. Докопался он и до заметки в журнале «Крокодил», клеймящей «буржуев»-садоводов, превысивших нормы застройки.
Помню, помню я этих «буржуев». Почтенного немолодого соседа, безуспешно пытавшегося разместить на положенных тридцати квадратных метрах свою семью и семьи трех взрослых дочерей. В конце концов он не выдержал и пристроил веранду, которую бдительное правление тут же повелело разобрать. Кончилась эта история тем, что сосед слег с инфарктом. Другая соседка-«буржуйка» пыталась с помощью садового домика улучшить свои жилищные условия, хотя бы летом. В городе ее жилье состояло из одной комнаты в коммунальной квартире, в которой она существовала с мужем, его родителями и двумя детьми. Женские нервы оказались крепче. На все предложения комиссии разобрать мансарду и веранду она неизменно отвечала согласием, но при условии, что производиться эти работы будут силами самой комиссии, поскольку-де муж ее постоянно находится в важных служебных командировках. Домик стойкой соседки цел и по сей день.
А нормативы по освоению земельного участка! Садоводы, предпочитавшие у себя на даче просто отдыхать, старались насадить побольше плодовых деревьев, затеняющих землю и избавляющих от необходимости разводить что-либо еще. А рядом члены дачного кооператива, любящие полакомиться выращенным своими руками огурчиком, втихую сводили дикорастущие деревья и сооружали на задворках грядки...
Продовольственный кризис конца 1980-х дал толчок бурному росту садоводческих товариществ. По справедливому замечанию Лоувелла, никогда еще в советское время земля не была так доступна. Товарищества окружили все крупные города - и не только крупные, но и мелкие, и даже центральные усадьбы совхозов! Земля вновь стала кормить, а особенно в начале 1990-х после скороспелой гайдаровской либерализации цен. Спасибо даче, не дала помереть с голоду.
Стивен Лоувелл завершает свою книгу цитатой из работы известного британского исследователя проблем бедности Саймона Кларка, констатирующего экономическую неэффективность производства продуктов питания на дачных участках. Дача, считает Кларк, не имеет экономического смысла, это признак деградации общества и той остроты, с какой в нем стоит проблема сиюминутного выживания.
С чисто экономической точки зрения Кларк прав, но фокус в том, что эволюция дачи продолжается. И сегодня на развитие дачи оказывают влияние те факторы, которые определяют экономическую динамику страны в целом. В первую очередь, увеличивающийся разрыв в уровне социально-экономического развития между крупнейшими городами и провинцией. Провинциальная дача по-прежнему кормит своего хозяина, подмосковная превращается во второе жилье со всеми удобствами, позволяющими отнести ее в разряд «барских», нередко включая спутниковое телевидение, Интернет и т. п.
Кроме того, значение дачи не исчерпывается ее экономическим содержанием. И об этом пишет Лоувелл, только он недооценивает важность этого нематериального смысла. Дача дала возможность вырастить детей не одному поколению горожан и тем самым стала для многих малой родиной. Дача - это глоток свежего воздуха, кусочек тишины и уединения, возможность организовать свою жизнь так, как тебе хочется.