Самарин Александр Дмитриевич. Часть 1.
Александр Дмитриевич Самарин это муж Веры Мамонтовой, той девочки с персиками с картины Серова.
Судьба А.Д. Самарина весьма трагична, она очень живо и ярко иллюстрирует историю Российской Империи начала XX века. Александр Дмитриевич за свою жизнь успеет претерпеть и взлеты и падения, он будет: губернским предводителем дворянства Москвы, обер-прокурором Святейшего Синода, кандидатом в Патриархи(!)...а после революции претерпит заключения, репрессии и ссылки...
В первой части расскажу о деятельности А.Д. Самарина до вступления в должность обер-прокурора Святейшего Синода.
Встретились Александр и Вера впервые, еще в конце 90х годов XIX века. Но находясь в разном общественном положении, брак их не мог осуществиться. Александр Дмитриевич происходил из древнего дворянского рода, а Вера Мамонтова из купеческого. И несмотря на финансовое благополучие Мамонтовых, отец А.Д. Самарина - Дмитрий Федорович, был против этого брака, стоя на позициях консерватизма, поэтому Александр и Вера несколько лет находились в тягосном состоянии. Было время, когда даже писать они друг другу не считали возможным. Но в конечном итоге, спустя год после смерти Д.Ф. Самарина, мать Александра Дмитриевича благословила сына и 26го января 1903 года, они повенчались, А.Д. Самарину было уже 35 лет, а Вере 28.
В церкви Бориса и Глеба, на Поварской улице, впоследствии разрушенной в 1936 г.
1891 г.тут А.Д. Самарин стоит.
Но прожили Самарины в счастливом браке всего 5 лет, за это время Вера Самарина успела родить троих детей, - Юрия, Елизавету и Сергея. В 1907 г. при поездке в Абрамцево на рождественские праздники, проездом Самарины остановились в Москве, в своем доме на Поварской и там Вера Самарина умерла от воспаления легких. Дети остались на попечении тети, младшей сестры Веры, - Александры Саввишны.
А.С.Мамонтова (первая слева) и Савва Мамонтов с детьми Веры - Сережей, Лизой и Юрием в Италии. 1910 год.
Из воспоминаний В.Ф.Джунковского:
"В конце декабря скончалась в Москве Вера Саввишна Самарина, жена богородского предводителя дворянства, рожденная Мамонтова, дочь Саввы Ивановича. Это была чудная женщина, редкая жена и мать. Я был глубоко потрясен этой преждевременной смертью, она угасла в течение нескольких дней и ушла в другой мир во цвете лет, оставив мужа с тремя малолетними детьми. Это была одна из тех женщин, с которыми, когда поговоришь, то делаешься лучше. Они так счастливо жили вместе, так уютно у них было в Богородске, что невольно, побывав у них, делалось как-то светлее на душе. Хоронили ее в Абрамцеве, в имении С. И. Мамонтова, историческом месте, где жил Аксаков и написал свою "Семейную хронику", где бывал и Гоголь. Я ездил на похороны, мне хотелось отдать последний долг этой необыкновенной женщине, оставившей в моей памяти неизгладимое впечатление."
Александр Дмитриевич, тяжело перенес утрату жены, по воспоминаниям их дочери Елизаветы, он замкнулся в себе, но до последних дней сохранил верность Вере.
Он целиком погрузился в эту работу. Дочь Елизавета Александровна, оставила очень интересные воспоминания, она вспоминает что ей во многом была не понятна деятельность отца, но она помнит, что "решались и обсуждались единомысленными братьями Самариными серьезные вопросы, готовились выступления отца, обращения к царю от Москвы - сердца России. Все это было слишком серьезно и непонятно мне. А вот что уяснилось в моем детском восприятии, так это необычайная занятость отца была прямой заботой о людях, об устройстве судьбы отдельных семей, детей, стариков; о создании приютов, богаделен, обеспечении их средствами; попечительство его в учебных заведениях Москвы. Причем он действительно был попечителем: входил в жизнь и интересы этих школ и учащихся, умел общаться с детьми и радовался, когда мог утешить их чем-либо.
Думаю, что в эти годы, неся в сердце своем горе, может быть в память умершей матери моей, отец многим облегчил жизнь: помог, утешил, поддержал. Он привлекал к работе других людей, заставлял, убеждал их давать средства на воспомоществование и своим примером учил, как надо трудиться на пользу ближним. В эти годы с большой любовью и увлечением отец строил храм в селе Аверкиеве Богородского уезда. Это была его инициатива и, видимо, тоже в память о моей матери. Храм был в стиле XVII века - светлый, большой, радостный, очень удачный по архитектуре. Он был освящен в 1915 году."
Троицкий храм с. Аверкиево.
В устроении внутреннего убранства принимали участие многие члены Абрамцевского кружка. Храм украшали майоликовые изразцы, выполненные в Абрамцевской гончарной мастерской по эскизам М.Врубеля, иконостас, киоты для икон, храмовая утварь и др. выполнялись в Абрамцевской столярной мастерской, которая была создана в 1876 году. Орнаментальные работы внутри Троицкого храма были выполнены по эскизам Андрея Саввича Мамонтова, умершего в июле 1891 года и переданными семьей Мамонтовых.
Вообще стоит сказать, что государственная деятельность занимала Александра Дмитриевича все время и он достиг больших успехов на этом поприще, еще начиная с 1893 по 1899 гг. будучи земским начальником Бронницкого уезда Московской губернии, и в 1899-1908 являясь уже богородским уездным предводителем дворянства. Его работу оценил Московский губернатор В.Ф. Джунковский, который пишет в своих воспоминаниях: "Начал я свой объезд с Богородского уезда, которому посвятил три дня. Этот уезд -- один из крупных в Московской губернии, с большим фабричным населением. Несмотря на преобладание фабричного населения, тревожные дни конца 1905 г. мало отразились на этом уезде, и даже такая огромная фабрика, как Богородско-Глуховская мануфактура с 12 тысячами рабочих, сохранила полное спокойствие. Работа на ней не прерывалась.
Но что особенно выделялось в этом уезде, это образцовая деятельность крестьянских учреждений во главе с уездным съездом, председателем коего состоял уездный предводитель дворянства А. Д. Самарин. Благодаря его превосходному знанию крестьянского дела и той заботливости, которые присущи ему, уездный съезду, ведавший все крестьянские дела, находился в блестящем состоянии. А. Д. Самарин представлял собой достойный подражания образец уездного предводителя дворянства, это была душа уезда, все слои его одинаково уважали, гордились им. Он сумел так объединить деятельность земских начальников своего уезда, так умело и с такой любовью к делу руководил ими, что Богородский съезд мог считаться настоящей служебной школой для земских начальников.... Все три дня, проведенные мною в Богородском уезде, то повышенное, бодрое, доброжелательное [настроение] всех слоев населения, которое мне всюду сопутствовало, гостеприимство, все это вместе оставило во мне такое чудное впечатление после пережитых в Москве ужасов, что я вернулся в Москву с совсем обновленной душой."
Далее он вспоминает:
"10 ноября я выехал в Петербург ...Его величество...пригласил меня к завтраку...Не помню как, но разговор зашел о Самарине. Я тотчас этим воспользовался и, конечно, рассказал, какой он прекрасный предводитель дворянства, как он относится к делу, выделяясь между всеми предводителями, и как желательно было бы для примера его выделить, между тем его даже нельзя представить ни к какой награде к 6 декабря: к званию камергера - как не достигшего чина статского советника, а произвести его в статские советники Танеев отказал, так как Самарину не хватало для этого чина двух лет....Отпуская меня, его величество сказал: "Сегодня в 6 часов вечера у меня будет с докладом Танеев - принесите мне к этому времени памятную записку о производстве Самарина в статские советники вне правил, на 6 декабря". я с особым вниманием заготовил памятную записку... 6 декабря, к моему большому удовлетворению, Самарин был произведен в статские советники и пожалован званием камергера."
В своем отчете за 1906 год Джунковский отмечает, что "только люди с выдающимися способностями и трудолюбием, как богородский предводитель Самарин, могли поставить деятельность уездного съезда на должную высоту. Прочтя это, Государь сделал собственноручную заметку: "Искренно благодарю Самарина".Так что известно, что государь ценил труд Александра Дмитриевича, а тот в свою очередь всю свою деятельность направлял на укрепление самодержавия и государства.
Деятельность Самарина ценили и сами дворяне, это стало особенно ясно на выборах московского уездного предводителя дворянства, вспоминает В.Ф.Джунковский: "2 февраля 1908 года....когда очередь дошла до А. Д. Самарина, то сразу раздались крики: "Просим, просим". Почти все дворяне поднялись с мест и огласили зал рукоплесканиями. А. Д. Самарин низко кланялся, отклоняя просьбу, а когда рукоплескания стихли, то обратился к собранию со следующей речью:
"От всей души благодарю господ дворян, которые оказали мне высокую честь, предложив баллотироваться в кандидаты на должность московского губернского предводителя дворянства. Не умею передать словами того смущения, которое овладевает мною в настоящее время.
Пятнадцать лет моей службы прошли в уезде. Круг моей деятельности был сравнительно не обширен и ограничивался почти всецело пределами уезда. Неся по избранию дворянства государственную службу, я всегда считал, что и в уезде я служу дворянству, так как службой своей я всегда старался привлечь доверие к дворянству со стороны всего местного населения, в особенности же со стороны крестьянства.
Теперь вы желаете, чтобы я посвятил себя несравненно более широкой, более почетной, но в то же время и гораздо более ответственной деятельности. Сомневаясь в своих силах и чувствуя недостаточную подготовленность к этому почетному делу, я усердно прошу вас не возлагать на меня столь тяжелого бремени и дать мне возможность по-прежнему служить царю и Родине в родном мне Богородском уезде".
Снова раздались слова "просим, просим", снова овации. На новый горячий призыв А. Д. Самарин ответил такими словами: "Позвольте мне еще раз горячо поблагодарить вас за оказанную мне честь. Я уже высказал вам те сомнения, которые заставили просить вас не подвергать меня баллотировке. Теперь, видя ваше настойчивое желание, я не считаю себя более вправе задерживать собрание своим отказом. Но принимая такое решение, я считаю себя обязанным пред всем собранием открыто заявить, что если мне придется занять должность московского губернского предводителя дворянства, я буду стараться по мере сил и возможности проводить в своей деятельности те начала, которыми до сих пор было живо и крепло московское дворянство и верность которым оно вновь так ярко подтвердило в настоящем собрании".
Согласие Самарина было встречено громом рукоплесканий и криками "браво", "ура".... Я был очень удовлетворен и счастлив избранию Самарина, с которым мне как губернатору предстояло постоянное общение. Дворянство в лице его получило твердого вождя с ясными политическими убеждениями, сильной волей и лучшими традициями и преданного долгу."
Как видно, Александр Дмитриевич помимо всех своих прекрасных профессианальных качеств, был еще и весьма скромен и не имел в себе гордости, не обладал какими-то завышенными амбициями и самомнением, он стремился прежде всего делать дело, он сам сказал об этом, открывая заседание сессии губернского земского собрания, прося гласных оказать ему содействие: "чтобы по окончании наших занятий мы ушли отсюда с сознанием того, что сессия была деловой, работной сессией".
Это был трезво мыслящий русский, православный человек, в 1908 г. когда шло 80-летие дня рождения графа Л. Н. Толстого было предложение отметить это открытием в пределах губернии народных библиотек его имени. Это предложение встретило сильное противодействие со стороны 18 гласных, доказывавших, что имя графа Толстого, как врага православия и государства, не может быть присвояемо правительственным учреждениям. Они говорили, что народ может быть ему благодарен за раскрытие народных язв, за бичевание пьянства, разврата, лености среди народа, но что народ также хорошо знает, что Толстой отлучен от церкви, что он высказывается против войны, против несения военной службы, уплаты податей и т. д.
В заключение прений говорил председатель собрания А. Д. Самарин....перейдя к вопросу об устройстве народных библиотек с портретами Толстого, сказал: "Д. Н. Шипов подчеркнул, что земство чествует Толстого как великого художника, как писателя, популярного среди народа, учащего его любви и правде. Но земство, как государственно-общественное учреждение, не может отделять одной стороны деятельности Толстого от другой. Он весь перед нами в одном образе -- художника и моралиста, и вся его литературная деятельность как художника заслоняется второй половиной его деятельности как религиозного и политического мыслителя. Земству нельзя чествовать Толстого и потому, что он идет против государства. Становясь на эту точку зрения, земство станет вразрез с самой сущностью своего существования. Если земство не желает стать в противоречие со своей прежней деятельностью и порвать духовную связь с массой крестьянского населения, то оно не может и не должно чествовать Толстого. Губернской управе не следовало посылать приветственной телеграммы по поводу 80-летия рождения Толстого. Нельзя присоединять к чествованию со стороны управы и наше, это значило бы присоединяться к тому чествованию Толстого, в котором он чествуется не только как художник, но и как религиозный и политический деятель последних лет".
Тут очень явно видна та смута и то рассредоточение мысли царящейсреди дворян в начале XX века, аристократия не отражала уже действительной правды жизни и путалась в духовных ценностях. Самарин очень хорошо подчеркнул всю сущность деятельности Л.Н. Толстого.
Трудолюбие и успехи в делах Александра Дмитриевича по существу оценило московское дворянство и на следующих выборах он был переизбран, с подавляющим большинством 222 голосов против 25-ти. Это очень четко характеризует тот успех которого он добился на своем поприще.
Для него, был очень важен образ Москвы, ее историческое значения, именно с Москвой связана вся его жизнь. При посещении Москвы Николаем Вторым с Цесаревичем, Александр Дмитриевич от лица всего Московского дворянсвтва и от себя сказал, обращаясь к Алексею:
"Благоверный Государь наследник. Сердечно радуется московское дворянство, видя тебя в стенах древнего Кремля. Ты в первый раз посещаешь нашу первопрестольную столицу, поклоняешься ее святыням, знакомишься с памятниками ее славного государственного прошлого и в наглядных образах познаешь значение Москвы -- собирательницы Русской земли. Какие это знаменательные дни в твоей жизни. Дай Бог тебе сохранить о них светлую память.
В знак нашей любви к тебе и в память о первом твоем посещении Москвы мы просим принять от нас эту святую икону. Ты видишь на ней изображение Божией Матери Владимирской -- самой древней нашей святыни. Ее окружают святые угодники и чудотворцы земли Московской и среди них святитель Алексей, твой небесный молитвенник и покровитель. В лице их тебя благословляют Московский Кремль, Троицкая обитель преподобного Сергия и другие близкие к Москве твердыни народного духа.
Вспоминая Москву и ее святыни, молись пред этой иконой и пребывай в единении духа с угодниками Божиими и великими строителями Святой Руси. В общении с ними да укрепится в тебе живая связь с православною Церковью и с русским народом и милость Божия да возрастит тебя на радость и утешение твоим венценосным родителям, на благо и славу всей Русской земли".
Именно так он ощущал Россию и видел смысл России, в Вере, Царе и Отечестве, в этом известном славянофильском лозунге, в действительности заложено очень много смысла.
Его дочь, Елизавета вспоминала это время:
"Отец был занят с утра до вечера, а иногда и до глубокого вечера. Мы, дети, видели его обычно утром в девять часов, когда он пил два стакана чая, почему-то остывшего, и читал газеты. Мы приходили здороваться с отцом. За обедом он бывал не всегда, а вечером, если оказывался дома, садился за пианино или за фисгармонию, которую очень любил, и наигрывал что-нибудь по слуху, часто импровизируя.... Отец учил нас молиться на ночь и любил прийти в детскую, когда мы уже лежали в кроватях. По воскресеньям отец ходил с нами к поздней обедне в церковь свт. Спиридона или Большого Вознесения на Никитской, где венчался Пушкин, а потом мы шли завтракать в самаринский дом на Поварскую. Все это сохранилось в памяти из раннего детства...С отцом для нас были особенно связаны два самые большие праздника в году - Рождество и Пасха. В Рождественский сочельник, после вечерни в Кремле, он брал нас в магазины, что бы купить подарки; самое существенное - это подарок для нашей “тетеньки” и “по секрету” от нее, до следующего дня. Отец
всем в доме дарил подарки и нас привлекал к этому. Он принимал участие в елке, играл для нас на рояле, радовался нашей радости. На Страстную неделю и Пасху мы бывали в Абрамцеве, где все дни бывала прекрасная служба в церкви, в которой все по мере сил принимали участие. Отец был свободен несколько дней, был с нами, руководил хором, пел, читал; я и теперь слышу его голос, и он передал нам совершенно особенную любовь и понимание этих великих дней. Маленькая Абрамцевская церковь, окруженная нетронутым
парком с высокими елями, и просыпающаяся к жизни природа так много могли дать чудных, поэтических впечатлений. А первая в жизни Пасхальная заутреня (в 7 лет), крестный ход со свечами вокруг церкви, прямо у дорогих могил матери, бабушки и братца, и ликующие слова “Христос Воскресе”, и звон, и темные ели, и полная света от восковых свечей церковь, и множество народа! Это, действительно, была радость Воскресения Христова! Хор ведет отец, такой праздничный, радостный, и дед Савва Иванович глубокой своей октавой подкрепляет пение.
Судьба А.Д. Самарина весьма трагична, она очень живо и ярко иллюстрирует историю Российской Империи начала XX века. Александр Дмитриевич за свою жизнь успеет претерпеть и взлеты и падения, он будет: губернским предводителем дворянства Москвы, обер-прокурором Святейшего Синода, кандидатом в Патриархи(!)...а после революции претерпит заключения, репрессии и ссылки...
В первой части расскажу о деятельности А.Д. Самарина до вступления в должность обер-прокурора Святейшего Синода.
Встретились Александр и Вера впервые, еще в конце 90х годов XIX века. Но находясь в разном общественном положении, брак их не мог осуществиться. Александр Дмитриевич происходил из древнего дворянского рода, а Вера Мамонтова из купеческого. И несмотря на финансовое благополучие Мамонтовых, отец А.Д. Самарина - Дмитрий Федорович, был против этого брака, стоя на позициях консерватизма, поэтому Александр и Вера несколько лет находились в тягосном состоянии. Было время, когда даже писать они друг другу не считали возможным. Но в конечном итоге, спустя год после смерти Д.Ф. Самарина, мать Александра Дмитриевича благословила сына и 26го января 1903 года, они повенчались, А.Д. Самарину было уже 35 лет, а Вере 28.
В церкви Бориса и Глеба, на Поварской улице, впоследствии разрушенной в 1936 г.
1891 г.тут А.Д. Самарин стоит.
Но прожили Самарины в счастливом браке всего 5 лет, за это время Вера Самарина успела родить троих детей, - Юрия, Елизавету и Сергея. В 1907 г. при поездке в Абрамцево на рождественские праздники, проездом Самарины остановились в Москве, в своем доме на Поварской и там Вера Самарина умерла от воспаления легких. Дети остались на попечении тети, младшей сестры Веры, - Александры Саввишны.
А.С.Мамонтова (первая слева) и Савва Мамонтов с детьми Веры - Сережей, Лизой и Юрием в Италии. 1910 год.
Из воспоминаний В.Ф.Джунковского:
"В конце декабря скончалась в Москве Вера Саввишна Самарина, жена богородского предводителя дворянства, рожденная Мамонтова, дочь Саввы Ивановича. Это была чудная женщина, редкая жена и мать. Я был глубоко потрясен этой преждевременной смертью, она угасла в течение нескольких дней и ушла в другой мир во цвете лет, оставив мужа с тремя малолетними детьми. Это была одна из тех женщин, с которыми, когда поговоришь, то делаешься лучше. Они так счастливо жили вместе, так уютно у них было в Богородске, что невольно, побывав у них, делалось как-то светлее на душе. Хоронили ее в Абрамцеве, в имении С. И. Мамонтова, историческом месте, где жил Аксаков и написал свою "Семейную хронику", где бывал и Гоголь. Я ездил на похороны, мне хотелось отдать последний долг этой необыкновенной женщине, оставившей в моей памяти неизгладимое впечатление."
Александр Дмитриевич, тяжело перенес утрату жены, по воспоминаниям их дочери Елизаветы, он замкнулся в себе, но до последних дней сохранил верность Вере.
Он целиком погрузился в эту работу. Дочь Елизавета Александровна, оставила очень интересные воспоминания, она вспоминает что ей во многом была не понятна деятельность отца, но она помнит, что "решались и обсуждались единомысленными братьями Самариными серьезные вопросы, готовились выступления отца, обращения к царю от Москвы - сердца России. Все это было слишком серьезно и непонятно мне. А вот что уяснилось в моем детском восприятии, так это необычайная занятость отца была прямой заботой о людях, об устройстве судьбы отдельных семей, детей, стариков; о создании приютов, богаделен, обеспечении их средствами; попечительство его в учебных заведениях Москвы. Причем он действительно был попечителем: входил в жизнь и интересы этих школ и учащихся, умел общаться с детьми и радовался, когда мог утешить их чем-либо.
Думаю, что в эти годы, неся в сердце своем горе, может быть в память умершей матери моей, отец многим облегчил жизнь: помог, утешил, поддержал. Он привлекал к работе других людей, заставлял, убеждал их давать средства на воспомоществование и своим примером учил, как надо трудиться на пользу ближним. В эти годы с большой любовью и увлечением отец строил храм в селе Аверкиеве Богородского уезда. Это была его инициатива и, видимо, тоже в память о моей матери. Храм был в стиле XVII века - светлый, большой, радостный, очень удачный по архитектуре. Он был освящен в 1915 году."
Троицкий храм с. Аверкиево.
В устроении внутреннего убранства принимали участие многие члены Абрамцевского кружка. Храм украшали майоликовые изразцы, выполненные в Абрамцевской гончарной мастерской по эскизам М.Врубеля, иконостас, киоты для икон, храмовая утварь и др. выполнялись в Абрамцевской столярной мастерской, которая была создана в 1876 году. Орнаментальные работы внутри Троицкого храма были выполнены по эскизам Андрея Саввича Мамонтова, умершего в июле 1891 года и переданными семьей Мамонтовых.
Вообще стоит сказать, что государственная деятельность занимала Александра Дмитриевича все время и он достиг больших успехов на этом поприще, еще начиная с 1893 по 1899 гг. будучи земским начальником Бронницкого уезда Московской губернии, и в 1899-1908 являясь уже богородским уездным предводителем дворянства. Его работу оценил Московский губернатор В.Ф. Джунковский, который пишет в своих воспоминаниях: "Начал я свой объезд с Богородского уезда, которому посвятил три дня. Этот уезд -- один из крупных в Московской губернии, с большим фабричным населением. Несмотря на преобладание фабричного населения, тревожные дни конца 1905 г. мало отразились на этом уезде, и даже такая огромная фабрика, как Богородско-Глуховская мануфактура с 12 тысячами рабочих, сохранила полное спокойствие. Работа на ней не прерывалась.
Но что особенно выделялось в этом уезде, это образцовая деятельность крестьянских учреждений во главе с уездным съездом, председателем коего состоял уездный предводитель дворянства А. Д. Самарин. Благодаря его превосходному знанию крестьянского дела и той заботливости, которые присущи ему, уездный съезду, ведавший все крестьянские дела, находился в блестящем состоянии. А. Д. Самарин представлял собой достойный подражания образец уездного предводителя дворянства, это была душа уезда, все слои его одинаково уважали, гордились им. Он сумел так объединить деятельность земских начальников своего уезда, так умело и с такой любовью к делу руководил ими, что Богородский съезд мог считаться настоящей служебной школой для земских начальников.... Все три дня, проведенные мною в Богородском уезде, то повышенное, бодрое, доброжелательное [настроение] всех слоев населения, которое мне всюду сопутствовало, гостеприимство, все это вместе оставило во мне такое чудное впечатление после пережитых в Москве ужасов, что я вернулся в Москву с совсем обновленной душой."
Далее он вспоминает:
"10 ноября я выехал в Петербург ...Его величество...пригласил меня к завтраку...Не помню как, но разговор зашел о Самарине. Я тотчас этим воспользовался и, конечно, рассказал, какой он прекрасный предводитель дворянства, как он относится к делу, выделяясь между всеми предводителями, и как желательно было бы для примера его выделить, между тем его даже нельзя представить ни к какой награде к 6 декабря: к званию камергера - как не достигшего чина статского советника, а произвести его в статские советники Танеев отказал, так как Самарину не хватало для этого чина двух лет....Отпуская меня, его величество сказал: "Сегодня в 6 часов вечера у меня будет с докладом Танеев - принесите мне к этому времени памятную записку о производстве Самарина в статские советники вне правил, на 6 декабря". я с особым вниманием заготовил памятную записку... 6 декабря, к моему большому удовлетворению, Самарин был произведен в статские советники и пожалован званием камергера."
В своем отчете за 1906 год Джунковский отмечает, что "только люди с выдающимися способностями и трудолюбием, как богородский предводитель Самарин, могли поставить деятельность уездного съезда на должную высоту. Прочтя это, Государь сделал собственноручную заметку: "Искренно благодарю Самарина".Так что известно, что государь ценил труд Александра Дмитриевича, а тот в свою очередь всю свою деятельность направлял на укрепление самодержавия и государства.
Деятельность Самарина ценили и сами дворяне, это стало особенно ясно на выборах московского уездного предводителя дворянства, вспоминает В.Ф.Джунковский: "2 февраля 1908 года....когда очередь дошла до А. Д. Самарина, то сразу раздались крики: "Просим, просим". Почти все дворяне поднялись с мест и огласили зал рукоплесканиями. А. Д. Самарин низко кланялся, отклоняя просьбу, а когда рукоплескания стихли, то обратился к собранию со следующей речью:
"От всей души благодарю господ дворян, которые оказали мне высокую честь, предложив баллотироваться в кандидаты на должность московского губернского предводителя дворянства. Не умею передать словами того смущения, которое овладевает мною в настоящее время.
Пятнадцать лет моей службы прошли в уезде. Круг моей деятельности был сравнительно не обширен и ограничивался почти всецело пределами уезда. Неся по избранию дворянства государственную службу, я всегда считал, что и в уезде я служу дворянству, так как службой своей я всегда старался привлечь доверие к дворянству со стороны всего местного населения, в особенности же со стороны крестьянства.
Теперь вы желаете, чтобы я посвятил себя несравненно более широкой, более почетной, но в то же время и гораздо более ответственной деятельности. Сомневаясь в своих силах и чувствуя недостаточную подготовленность к этому почетному делу, я усердно прошу вас не возлагать на меня столь тяжелого бремени и дать мне возможность по-прежнему служить царю и Родине в родном мне Богородском уезде".
Снова раздались слова "просим, просим", снова овации. На новый горячий призыв А. Д. Самарин ответил такими словами: "Позвольте мне еще раз горячо поблагодарить вас за оказанную мне честь. Я уже высказал вам те сомнения, которые заставили просить вас не подвергать меня баллотировке. Теперь, видя ваше настойчивое желание, я не считаю себя более вправе задерживать собрание своим отказом. Но принимая такое решение, я считаю себя обязанным пред всем собранием открыто заявить, что если мне придется занять должность московского губернского предводителя дворянства, я буду стараться по мере сил и возможности проводить в своей деятельности те начала, которыми до сих пор было живо и крепло московское дворянство и верность которым оно вновь так ярко подтвердило в настоящем собрании".
Согласие Самарина было встречено громом рукоплесканий и криками "браво", "ура".... Я был очень удовлетворен и счастлив избранию Самарина, с которым мне как губернатору предстояло постоянное общение. Дворянство в лице его получило твердого вождя с ясными политическими убеждениями, сильной волей и лучшими традициями и преданного долгу."
Как видно, Александр Дмитриевич помимо всех своих прекрасных профессианальных качеств, был еще и весьма скромен и не имел в себе гордости, не обладал какими-то завышенными амбициями и самомнением, он стремился прежде всего делать дело, он сам сказал об этом, открывая заседание сессии губернского земского собрания, прося гласных оказать ему содействие: "чтобы по окончании наших занятий мы ушли отсюда с сознанием того, что сессия была деловой, работной сессией".
Это был трезво мыслящий русский, православный человек, в 1908 г. когда шло 80-летие дня рождения графа Л. Н. Толстого было предложение отметить это открытием в пределах губернии народных библиотек его имени. Это предложение встретило сильное противодействие со стороны 18 гласных, доказывавших, что имя графа Толстого, как врага православия и государства, не может быть присвояемо правительственным учреждениям. Они говорили, что народ может быть ему благодарен за раскрытие народных язв, за бичевание пьянства, разврата, лености среди народа, но что народ также хорошо знает, что Толстой отлучен от церкви, что он высказывается против войны, против несения военной службы, уплаты податей и т. д.
В заключение прений говорил председатель собрания А. Д. Самарин....перейдя к вопросу об устройстве народных библиотек с портретами Толстого, сказал: "Д. Н. Шипов подчеркнул, что земство чествует Толстого как великого художника, как писателя, популярного среди народа, учащего его любви и правде. Но земство, как государственно-общественное учреждение, не может отделять одной стороны деятельности Толстого от другой. Он весь перед нами в одном образе -- художника и моралиста, и вся его литературная деятельность как художника заслоняется второй половиной его деятельности как религиозного и политического мыслителя. Земству нельзя чествовать Толстого и потому, что он идет против государства. Становясь на эту точку зрения, земство станет вразрез с самой сущностью своего существования. Если земство не желает стать в противоречие со своей прежней деятельностью и порвать духовную связь с массой крестьянского населения, то оно не может и не должно чествовать Толстого. Губернской управе не следовало посылать приветственной телеграммы по поводу 80-летия рождения Толстого. Нельзя присоединять к чествованию со стороны управы и наше, это значило бы присоединяться к тому чествованию Толстого, в котором он чествуется не только как художник, но и как религиозный и политический деятель последних лет".
Тут очень явно видна та смута и то рассредоточение мысли царящейсреди дворян в начале XX века, аристократия не отражала уже действительной правды жизни и путалась в духовных ценностях. Самарин очень хорошо подчеркнул всю сущность деятельности Л.Н. Толстого.
Трудолюбие и успехи в делах Александра Дмитриевича по существу оценило московское дворянство и на следующих выборах он был переизбран, с подавляющим большинством 222 голосов против 25-ти. Это очень четко характеризует тот успех которого он добился на своем поприще.
Для него, был очень важен образ Москвы, ее историческое значения, именно с Москвой связана вся его жизнь. При посещении Москвы Николаем Вторым с Цесаревичем, Александр Дмитриевич от лица всего Московского дворянсвтва и от себя сказал, обращаясь к Алексею:
"Благоверный Государь наследник. Сердечно радуется московское дворянство, видя тебя в стенах древнего Кремля. Ты в первый раз посещаешь нашу первопрестольную столицу, поклоняешься ее святыням, знакомишься с памятниками ее славного государственного прошлого и в наглядных образах познаешь значение Москвы -- собирательницы Русской земли. Какие это знаменательные дни в твоей жизни. Дай Бог тебе сохранить о них светлую память.
В знак нашей любви к тебе и в память о первом твоем посещении Москвы мы просим принять от нас эту святую икону. Ты видишь на ней изображение Божией Матери Владимирской -- самой древней нашей святыни. Ее окружают святые угодники и чудотворцы земли Московской и среди них святитель Алексей, твой небесный молитвенник и покровитель. В лице их тебя благословляют Московский Кремль, Троицкая обитель преподобного Сергия и другие близкие к Москве твердыни народного духа.
Вспоминая Москву и ее святыни, молись пред этой иконой и пребывай в единении духа с угодниками Божиими и великими строителями Святой Руси. В общении с ними да укрепится в тебе живая связь с православною Церковью и с русским народом и милость Божия да возрастит тебя на радость и утешение твоим венценосным родителям, на благо и славу всей Русской земли".
Именно так он ощущал Россию и видел смысл России, в Вере, Царе и Отечестве, в этом известном славянофильском лозунге, в действительности заложено очень много смысла.
Его дочь, Елизавета вспоминала это время:
"Отец был занят с утра до вечера, а иногда и до глубокого вечера. Мы, дети, видели его обычно утром в девять часов, когда он пил два стакана чая, почему-то остывшего, и читал газеты. Мы приходили здороваться с отцом. За обедом он бывал не всегда, а вечером, если оказывался дома, садился за пианино или за фисгармонию, которую очень любил, и наигрывал что-нибудь по слуху, часто импровизируя.... Отец учил нас молиться на ночь и любил прийти в детскую, когда мы уже лежали в кроватях. По воскресеньям отец ходил с нами к поздней обедне в церковь свт. Спиридона или Большого Вознесения на Никитской, где венчался Пушкин, а потом мы шли завтракать в самаринский дом на Поварскую. Все это сохранилось в памяти из раннего детства...С отцом для нас были особенно связаны два самые большие праздника в году - Рождество и Пасха. В Рождественский сочельник, после вечерни в Кремле, он брал нас в магазины, что бы купить подарки; самое существенное - это подарок для нашей “тетеньки” и “по секрету” от нее, до следующего дня. Отец
всем в доме дарил подарки и нас привлекал к этому. Он принимал участие в елке, играл для нас на рояле, радовался нашей радости. На Страстную неделю и Пасху мы бывали в Абрамцеве, где все дни бывала прекрасная служба в церкви, в которой все по мере сил принимали участие. Отец был свободен несколько дней, был с нами, руководил хором, пел, читал; я и теперь слышу его голос, и он передал нам совершенно особенную любовь и понимание этих великих дней. Маленькая Абрамцевская церковь, окруженная нетронутым
парком с высокими елями, и просыпающаяся к жизни природа так много могли дать чудных, поэтических впечатлений. А первая в жизни Пасхальная заутреня (в 7 лет), крестный ход со свечами вокруг церкви, прямо у дорогих могил матери, бабушки и братца, и ликующие слова “Христос Воскресе”, и звон, и темные ели, и полная света от восковых свечей церковь, и множество народа! Это, действительно, была радость Воскресения Христова! Хор ведет отец, такой праздничный, радостный, и дед Савва Иванович глубокой своей октавой подкрепляет пение.