КриптоТартарика Омска. Введение
Многое из этого офигевания от Герарда нашего Миллера я уже опубликовал, наконец, нашёл время собрать всё в кучу
ВВЕДЕНИЕ
Предуведомительное, в коем автор благодарит академика Миллера за его труды по истории Сибири, но позволяет себе вольность усомниться в его версии истории, опираясь на собранные им же факты.
В данном очерке будут рассмотрены некоторые странные обстоятельства, сопровождавшие рождение и историю города Омска.
При желании таких странностей можно набрать много, но большинство из них проходят по разряду более поздних подчисток и стремлений представить ход событий хоть в сколько-то приемлимом виде, потому что правдивое описание неизбежно станет собранием глупостей, рвачества и трусости - с редкими вкрапления разумности и целесообранности. То есть тем, чем является история на самом деле - а вовсе не логичным поступательным процессом с отдельными недостатками.
И, вдобавок, всегда существует стремление максимально упростить замысловатую траекторию событий, спрямить её, задать с самого начала направление, неизбежно выводящее на итог. К примеру, касаясь города Омска, основного предмета моего рассмотрения, дежурная фраза "Омск основан полковником Бухгольцем в 1716 году" имеет отдалённое отношение к реальности, так как Бухгольц, видимо, самоустранился от активных действий после катастрофы в Ямышево, а первые временные укрепления имперского Омска строил швед Иоганн Каландер в 1716 году. Потом, уже в следующем 1717 году Первую Омскую крепость, положившую начало городу, возводил майор Аксаков. Бухгольц тогда был на пути в Петербург и более к истории Омска никакого отношения не имел.
И всё же, если отбросить последующие неизбежные подчистки в отчётах и неизбежное упрощение истории, вокруг Омска произошли некие события, выбивающиеся за рамки обязательных искажений.
Эти события не получили должного объяснения в своё время, в переписке современников по горячим следам, не были рассмотрены в обзорах исследователей следующего поколения, имевших более широкий кругозор, а в дальнейшем стали восприниматься как само собой разумеющиеся, несмотря на явную нелепость.
Из собрания и анализа таких нестыковок и умолчаний вырисовывается контур чего-то, о чём могли умолчать современники и исследователи, но что можно обнаружить при критичном вчитывании в первоисточники.
Для криптоисторика странности в описании официальной истории могут быть сравнимы с возмущением в движении астрономических объектов, которых вроде бы не должно быть по законам небесной механики - а если они всё-таки есть, то следует, что на данные небесные тела воздействует ещё что-то. И это что-то вполне может быть математически исчислено: можно определить траекторию движения дополнительного возмущающего объекта, его массу, а также прочие параметры.
И лишь спустя годы сверхмощные телескопы могут обнаружить планеты вроде Плутона в том месте, где их положение теоретически было предсказано расчетным методом. По аналогии, необъяснимые зигзаги истории могут служить верным признаком существования какой-то другой совокупности исторических фактов, по какой-то причине, изъятой из официального прошлого - и направить поиск рудиментов настоящей истории в нужном направлении...
Нижеследующий очерк будет посвящён обнаружению таковых "исторических возмущений" в истории строительства Омских крепостей и Иртышской линии, что позволяет извлечь из умолчания и нестыковок контуры таинственного государства, некогда бывшем в Прииртышье.
Чтобы не терять нить повествования в многочисленных фактах, отступлениях, переходах из одной эпохи в другую, в скачках в пространстве, целесообразно привести тезисы, подтверждению которых будет посвящён нижеследующий очерк:
1. В Западной Сибири русская экспансия в конце шестнадцатого века столкнулась с особой формой государственности, не совпадающей с политическим режимом Сибирского ханства. В титулатуре русских царей это явление отмечено как Сибирское царство; вполне возможно, что иное название - Великая Тартария, как обозначено Прииртышье в разделе "Чертеж и сходство наличие земель" в "Чертежной книге Сибири" 1701 года изографа Ремезова.
Сибирское царство имело гораздо более обширное историческое влияние, чем павшая страна сибирских татар. Представители Сибирского царства добровольно или принудительно передали прерогативы своего государственного образования Москве. Во второй половине шестнадцатого века Московия присоединила к себе также другие "царства" - Казанское и Астраханское, а вместе с Сибирским царством эти территории совпадают с тем, что в европейской картографии описывается как Тартария.
2. Одним из центров Сибирского царства на рубеже шестнадцатого - семнадцатого веков был район современной Тары. Построенный на этом месте русский город был символом заключения договора между прежним населением и Русским царством. На месте современного Омска, на правом, высоком берегу Оми находилось поселение или святилище прежней страны.
Можно предположить, что часть населения Сибирского царства/Тартарии находилась в лесостепной полосе Прииртышья, в котором, несмотря на богатство природных ресурсов, согласно официальной истории отсутствовало постоянное население. Царская администрация не фиксировала их пребывание, потому что условные "тартарийцы" не попадали в госстатистику как другие разряды населения, например, казаки, русские крестьяне или ясачные татары. В политическом положении они занимали буферную зону между Тобольским воеводством Русского царства на севере и государственными образованиями степняков на юге, имея с обеими сторонами договоры о нейтралитете и невмешательстве во внутренние дела.
3. Из хода дальнейших событий видно, что представители Сибирского царства не слишком отличались от русских переселенцев до- и послеермаковской эпохи по внешнему облику, роду занятий, языку, верованиям. В восемнадцатом веке они могли причисляться к раскольникам или староверам, то есть они, в общем, не выходили за пределы разнообразия тогдашнего "русского мира". В дальнейшем они слились с сибирскими старожилами, из-за опасности репрессий не распространяясь о своём настоящем происхождении.
4. В 1710-х годах начался пересмотр прежних договорённостей между Русским и Сибирским царствами.
Пётр Первый использовал авторитет Сибирского царства для обоснования законности экспансии на юг, притязаний на Среднюю и Центральную Азии, в ходе походов Бухгольца вверх по Иртышу в 1715/1716 годах и Бековича в Хиву в 1714/1717 годах. Для этих территорий, а также для успокоения Ирана и Китая, инициатором экспансии выступало формально возрождённое Сибирское царство (вкупе с прочими "царствами" в составе России - Казанским и Астраханским).
Джунгары и хивинцы не возобновили прежний вассалитет, потому что не сочли Санкт-Петербург законным наследником прежних "царств". Отряд Бековича был разгромлен, и на этом направлении русское продвижение было задержано на полтораста лет. Начало походов по Иртышу, положенных экспедицией Бухгольца, было тоже неудачным, но к 1720 году джунгары позволили создать в пределах своих владений Иртышскую линию крепостей. Обстоятельства основания одной из этих крепостей - Омской (точнее, Первой Омской крепости) позволяют наглядно представить, как петровская авантюра вызвало возмущение среди потомков Сибирского царства/Тартарии.
5. Выступление тартарийцев, а также примкнувшего к ним нелояльного русского населения, были подавлены к 1721 году (последнее событие - "Тарский бунт" 1721 года) и в 1722 году ("погром раскольников в Прииртышье"). В какой-то момент Пётр Первый счёл нерациональным продвижение границ так далеко на юг, имея в тылу незамирённую до конца Западную Сибирь; всё же Иртышская линия крепостей в итоге была сохранена и послужила базой для развёртывания других линий укреплений.
Жертвой изменения политики в 1721 году стал сибирский губернатор князь Гагарин, который в период экспансии выступал как глава Сибирского царства ("Сибирскаго царства губернатор" в сношениях с иностранными державами), и сконцентрировал в своих руках слишком много власти.
Объявление России империей в 1721 году поставило точку в прежней идеологической структуре страны как союза четырех "царств": московского, Казанского, Астраханского и Сибирского, так как окончательно сформировалось унитарное абсолютистское государство.
6. В 1760-е Санкт-Петербург счёл процесс слияния тартарийцев с русскими в Западной Сибири завершённым, и в честь этого Омская крепость была перенесена на место тартарийского поселения в устье Оми. Масштабы строительства этой самой большой крепости в Азиатской России доказывали, что центральная власть догадывалась о тлеющем недовольстве потомков Сибирского царства и о их поддержке со стороны других держав.
Опасения властей подтвердил Пугачёвский бунт, который хоть и не коснулся Западной Сибири, но продемонстрировал необходимость в политике подавления прежних традиций в пределах бывших "царств". Вторая Омская крепость, не сделав ни одного выстрела, удержала Западную Сибирь в орбите России.
7. Совершенно неожиданно тема взаимоотношения России и бывшего Сибирского царства всплыла в 1921-м, когда центральная власть из-за опасности влияния бывших тартарийцев (или прежних договорённостей) переместила управление Сибирью из Омска в Новониколаевск, нынешний Новосибирск.
Первые несколько частей очерка будут состоять в анализе опуса российского академика Герарда Фридриха Миллера "ИЗВЕСТИЕ О ПЕСОШНОМ ЗОЛОТЕ В БУХАРИИ, О ЧИНЕННЫХ ДЛЯ ОНОГО ОТПРАВЛЕНИЯХ И О СТРОЕНИИ КРЕПОСТЕЙ ПРИ РЕКЕ ИРТЫШЕ, КОТОРЫМ ИМЕНА: ОМСКАЯ, ЖЕЛЕЗЕНСКАЯ, ЯМЫШЕВСКАЯ, СЕМИПАЛАТНАЯ И УСТЬ-КАМЕНОГОРСКАЯ". Первоначальный вариант был написан на немецком (Mueller G. F. Nachricht von dem Gold-Sande in der Bucharen, von denen deshalb unternommenen Reisen, und von Erbauung der am Flusse Irtisch gelegenen Festungen, Omskaia, Schelesenskaia, Jampschewskaia, Semipalatnaia und Ustkamenogorskaia. - SRG. Bd. 4. 1760, c. 183-274.), перевод на русский издан в том же 1760 году в периодике.
(текст имеется в интернете на сайте "востлит"
https://drevlit.ru/texts/m/Miller_7/izm.php)
"Известие..." спустя 40 лет после описываемых событий из массы разрозненных и разнородных документов создало чёткую и относительную непротиворечивую версию, которой пользуются до сих пор. Данная версия является единственной на сегодня - тем интереснее искать в ней нестыковки и странности.
"Известие..." как база настоящего исследования находится в очень странном положении: оно примыкает к ограниченному кругу источников о событиях 1715-1721 годов, который, в свою очередь, принадлежит узкому кругу лиц, связанных общими интересами - и, можно предположить, общей тайной. Это переписка Тобольской канцелярии, отчёты Бухгольца, показания губернатора Гагарина. Сведения из частной переписки современников, мемуаров, делопроизводства другого круга об иртышском фронтире - отсутствуют.
Точка зрения джунгар на эти события неизвестна - как в виду отсутствия "правильного" ведения архивов у кочевых народов, так и в виду разгрома джунгар в середине восемнадцатого века, после чего история в их версии перестала существовать. Данное обстоятельство весьма затрудняет поиск истины. Возможно, там могли сохраниться ключи к изыскиваемым тайнам, поскольку историческая память уцелевших потомков джунгар и нынешних казахов не подвергалась цензуре.
Косвенное отношение к походу Бухгольца имеют мемуары двух шведов, упомянутого Миллером штык-юнкера Иогана Рената и неупомянутой тем же Миллером Бригитты Кристины, урождённой Шерзенфельд. Оба находились в составе злополучного зимнего конвоя на Ямышево 1716 года, разгромленного на Коряковом яру, попали в плен к джунгарам, встретились там и образовали образцовую шведскую семью ( в хорошем смысле). Ренат сделал у джунгар прекрасную карьеру, организовал артиллерию и применял её в войне с китайцами, устроил типографию, составил карту и описание страны. Фру и герр Ренат покинули Джунгарию с Россией в 1733 году, а в Швеции каждый издал свои мемуары. Они подтверждают, что зимой 1715-1716 годов под Ямышево находились джунгары, но ничего не могут сообщить о других этапах описываемых событий, так как не были их свидетелями. Ещё один информатор, Таберт фон Страленберг, находился во время описываемых событий в Тобольске, и сообщил позже некие слухи о губернаторе Гагарине: на сем его вклад можно считать исчерпанным.
Также отсутствуют прямые подтверждения истории, описанной в "Известиях..." археологическими данными.
В Омске никаких раскопок на местах, связанных с этим периодом, не производилось. Обе Омские крепости сейчас находятся в центре города, на площадях, имеющих три сотни лет непрерывной стройки и перестройки, а шурфы и траншеи на случайно уцелевших свободных местах обнаруживают следы земляных работ, остатки строений и захоронений - без привязки к конкретным годам. Между солёным озером Ямышево и берегом Иртыша обнаружены ряды землянок и укреплений, которые можно рассматривать как место пребывания Бухгольца, но не более того - они могут относиться и к более ранним стоянкам соледобытчиков, или к каким-то неизвестным истории эпизодам продвижения русских на юг.
Сам Миллер добросовестно пытался проверить доступные ему документы из Тобольской и Тарской канцелярий осмотром места событий и опросом очевидцев. Он совершил путешествие вверх по Иртышу в 1734 году, самолично видел все описанные им крепости. Правда, в "Известии..." нет ссылок на очевидцев и местные предания, так что при возникновении путаницы - например в споре, какой была форма Первой Омской крепости, он не смог отыскать старожила, который бы браво отрапортовал бы ему: "Так точно, вашбродь, о четырёх углах была крепость-та" (или пятиугольной, неважно). Данное обстоятельство выглядит достаточно странно, так как в 1734 году участники строительства Иртышских крепостей были ещё относительно молоды, потерей памяти не страдали, а, учитывая масштаб строительства, ветеранов строек должно было быть много. Но Миллеру они не попались и он опирался только на документы.
"Известие..." Миллера является краеугольным камнем официальной истории Прииртышья первой половины восемнадцатого века, так что критика его ставит под вопрос очень многие исторические клише.
ВВЕДЕНИЕ
Предуведомительное, в коем автор благодарит академика Миллера за его труды по истории Сибири, но позволяет себе вольность усомниться в его версии истории, опираясь на собранные им же факты.
В данном очерке будут рассмотрены некоторые странные обстоятельства, сопровождавшие рождение и историю города Омска.
При желании таких странностей можно набрать много, но большинство из них проходят по разряду более поздних подчисток и стремлений представить ход событий хоть в сколько-то приемлимом виде, потому что правдивое описание неизбежно станет собранием глупостей, рвачества и трусости - с редкими вкрапления разумности и целесообранности. То есть тем, чем является история на самом деле - а вовсе не логичным поступательным процессом с отдельными недостатками.
И, вдобавок, всегда существует стремление максимально упростить замысловатую траекторию событий, спрямить её, задать с самого начала направление, неизбежно выводящее на итог. К примеру, касаясь города Омска, основного предмета моего рассмотрения, дежурная фраза "Омск основан полковником Бухгольцем в 1716 году" имеет отдалённое отношение к реальности, так как Бухгольц, видимо, самоустранился от активных действий после катастрофы в Ямышево, а первые временные укрепления имперского Омска строил швед Иоганн Каландер в 1716 году. Потом, уже в следующем 1717 году Первую Омскую крепость, положившую начало городу, возводил майор Аксаков. Бухгольц тогда был на пути в Петербург и более к истории Омска никакого отношения не имел.
И всё же, если отбросить последующие неизбежные подчистки в отчётах и неизбежное упрощение истории, вокруг Омска произошли некие события, выбивающиеся за рамки обязательных искажений.
Эти события не получили должного объяснения в своё время, в переписке современников по горячим следам, не были рассмотрены в обзорах исследователей следующего поколения, имевших более широкий кругозор, а в дальнейшем стали восприниматься как само собой разумеющиеся, несмотря на явную нелепость.
Из собрания и анализа таких нестыковок и умолчаний вырисовывается контур чего-то, о чём могли умолчать современники и исследователи, но что можно обнаружить при критичном вчитывании в первоисточники.
Для криптоисторика странности в описании официальной истории могут быть сравнимы с возмущением в движении астрономических объектов, которых вроде бы не должно быть по законам небесной механики - а если они всё-таки есть, то следует, что на данные небесные тела воздействует ещё что-то. И это что-то вполне может быть математически исчислено: можно определить траекторию движения дополнительного возмущающего объекта, его массу, а также прочие параметры.
И лишь спустя годы сверхмощные телескопы могут обнаружить планеты вроде Плутона в том месте, где их положение теоретически было предсказано расчетным методом. По аналогии, необъяснимые зигзаги истории могут служить верным признаком существования какой-то другой совокупности исторических фактов, по какой-то причине, изъятой из официального прошлого - и направить поиск рудиментов настоящей истории в нужном направлении...
Нижеследующий очерк будет посвящён обнаружению таковых "исторических возмущений" в истории строительства Омских крепостей и Иртышской линии, что позволяет извлечь из умолчания и нестыковок контуры таинственного государства, некогда бывшем в Прииртышье.
Чтобы не терять нить повествования в многочисленных фактах, отступлениях, переходах из одной эпохи в другую, в скачках в пространстве, целесообразно привести тезисы, подтверждению которых будет посвящён нижеследующий очерк:
1. В Западной Сибири русская экспансия в конце шестнадцатого века столкнулась с особой формой государственности, не совпадающей с политическим режимом Сибирского ханства. В титулатуре русских царей это явление отмечено как Сибирское царство; вполне возможно, что иное название - Великая Тартария, как обозначено Прииртышье в разделе "Чертеж и сходство наличие земель" в "Чертежной книге Сибири" 1701 года изографа Ремезова.
Сибирское царство имело гораздо более обширное историческое влияние, чем павшая страна сибирских татар. Представители Сибирского царства добровольно или принудительно передали прерогативы своего государственного образования Москве. Во второй половине шестнадцатого века Московия присоединила к себе также другие "царства" - Казанское и Астраханское, а вместе с Сибирским царством эти территории совпадают с тем, что в европейской картографии описывается как Тартария.
2. Одним из центров Сибирского царства на рубеже шестнадцатого - семнадцатого веков был район современной Тары. Построенный на этом месте русский город был символом заключения договора между прежним населением и Русским царством. На месте современного Омска, на правом, высоком берегу Оми находилось поселение или святилище прежней страны.
Можно предположить, что часть населения Сибирского царства/Тартарии находилась в лесостепной полосе Прииртышья, в котором, несмотря на богатство природных ресурсов, согласно официальной истории отсутствовало постоянное население. Царская администрация не фиксировала их пребывание, потому что условные "тартарийцы" не попадали в госстатистику как другие разряды населения, например, казаки, русские крестьяне или ясачные татары. В политическом положении они занимали буферную зону между Тобольским воеводством Русского царства на севере и государственными образованиями степняков на юге, имея с обеими сторонами договоры о нейтралитете и невмешательстве во внутренние дела.
3. Из хода дальнейших событий видно, что представители Сибирского царства не слишком отличались от русских переселенцев до- и послеермаковской эпохи по внешнему облику, роду занятий, языку, верованиям. В восемнадцатом веке они могли причисляться к раскольникам или староверам, то есть они, в общем, не выходили за пределы разнообразия тогдашнего "русского мира". В дальнейшем они слились с сибирскими старожилами, из-за опасности репрессий не распространяясь о своём настоящем происхождении.
4. В 1710-х годах начался пересмотр прежних договорённостей между Русским и Сибирским царствами.
Пётр Первый использовал авторитет Сибирского царства для обоснования законности экспансии на юг, притязаний на Среднюю и Центральную Азии, в ходе походов Бухгольца вверх по Иртышу в 1715/1716 годах и Бековича в Хиву в 1714/1717 годах. Для этих территорий, а также для успокоения Ирана и Китая, инициатором экспансии выступало формально возрождённое Сибирское царство (вкупе с прочими "царствами" в составе России - Казанским и Астраханским).
Джунгары и хивинцы не возобновили прежний вассалитет, потому что не сочли Санкт-Петербург законным наследником прежних "царств". Отряд Бековича был разгромлен, и на этом направлении русское продвижение было задержано на полтораста лет. Начало походов по Иртышу, положенных экспедицией Бухгольца, было тоже неудачным, но к 1720 году джунгары позволили создать в пределах своих владений Иртышскую линию крепостей. Обстоятельства основания одной из этих крепостей - Омской (точнее, Первой Омской крепости) позволяют наглядно представить, как петровская авантюра вызвало возмущение среди потомков Сибирского царства/Тартарии.
5. Выступление тартарийцев, а также примкнувшего к ним нелояльного русского населения, были подавлены к 1721 году (последнее событие - "Тарский бунт" 1721 года) и в 1722 году ("погром раскольников в Прииртышье"). В какой-то момент Пётр Первый счёл нерациональным продвижение границ так далеко на юг, имея в тылу незамирённую до конца Западную Сибирь; всё же Иртышская линия крепостей в итоге была сохранена и послужила базой для развёртывания других линий укреплений.
Жертвой изменения политики в 1721 году стал сибирский губернатор князь Гагарин, который в период экспансии выступал как глава Сибирского царства ("Сибирскаго царства губернатор" в сношениях с иностранными державами), и сконцентрировал в своих руках слишком много власти.
Объявление России империей в 1721 году поставило точку в прежней идеологической структуре страны как союза четырех "царств": московского, Казанского, Астраханского и Сибирского, так как окончательно сформировалось унитарное абсолютистское государство.
6. В 1760-е Санкт-Петербург счёл процесс слияния тартарийцев с русскими в Западной Сибири завершённым, и в честь этого Омская крепость была перенесена на место тартарийского поселения в устье Оми. Масштабы строительства этой самой большой крепости в Азиатской России доказывали, что центральная власть догадывалась о тлеющем недовольстве потомков Сибирского царства и о их поддержке со стороны других держав.
Опасения властей подтвердил Пугачёвский бунт, который хоть и не коснулся Западной Сибири, но продемонстрировал необходимость в политике подавления прежних традиций в пределах бывших "царств". Вторая Омская крепость, не сделав ни одного выстрела, удержала Западную Сибирь в орбите России.
7. Совершенно неожиданно тема взаимоотношения России и бывшего Сибирского царства всплыла в 1921-м, когда центральная власть из-за опасности влияния бывших тартарийцев (или прежних договорённостей) переместила управление Сибирью из Омска в Новониколаевск, нынешний Новосибирск.
Первые несколько частей очерка будут состоять в анализе опуса российского академика Герарда Фридриха Миллера "ИЗВЕСТИЕ О ПЕСОШНОМ ЗОЛОТЕ В БУХАРИИ, О ЧИНЕННЫХ ДЛЯ ОНОГО ОТПРАВЛЕНИЯХ И О СТРОЕНИИ КРЕПОСТЕЙ ПРИ РЕКЕ ИРТЫШЕ, КОТОРЫМ ИМЕНА: ОМСКАЯ, ЖЕЛЕЗЕНСКАЯ, ЯМЫШЕВСКАЯ, СЕМИПАЛАТНАЯ И УСТЬ-КАМЕНОГОРСКАЯ". Первоначальный вариант был написан на немецком (Mueller G. F. Nachricht von dem Gold-Sande in der Bucharen, von denen deshalb unternommenen Reisen, und von Erbauung der am Flusse Irtisch gelegenen Festungen, Omskaia, Schelesenskaia, Jampschewskaia, Semipalatnaia und Ustkamenogorskaia. - SRG. Bd. 4. 1760, c. 183-274.), перевод на русский издан в том же 1760 году в периодике.
(текст имеется в интернете на сайте "востлит"
https://drevlit.ru/texts/m/Miller_7/izm.php)
"Известие..." спустя 40 лет после описываемых событий из массы разрозненных и разнородных документов создало чёткую и относительную непротиворечивую версию, которой пользуются до сих пор. Данная версия является единственной на сегодня - тем интереснее искать в ней нестыковки и странности.
"Известие..." как база настоящего исследования находится в очень странном положении: оно примыкает к ограниченному кругу источников о событиях 1715-1721 годов, который, в свою очередь, принадлежит узкому кругу лиц, связанных общими интересами - и, можно предположить, общей тайной. Это переписка Тобольской канцелярии, отчёты Бухгольца, показания губернатора Гагарина. Сведения из частной переписки современников, мемуаров, делопроизводства другого круга об иртышском фронтире - отсутствуют.
Точка зрения джунгар на эти события неизвестна - как в виду отсутствия "правильного" ведения архивов у кочевых народов, так и в виду разгрома джунгар в середине восемнадцатого века, после чего история в их версии перестала существовать. Данное обстоятельство весьма затрудняет поиск истины. Возможно, там могли сохраниться ключи к изыскиваемым тайнам, поскольку историческая память уцелевших потомков джунгар и нынешних казахов не подвергалась цензуре.
Косвенное отношение к походу Бухгольца имеют мемуары двух шведов, упомянутого Миллером штык-юнкера Иогана Рената и неупомянутой тем же Миллером Бригитты Кристины, урождённой Шерзенфельд. Оба находились в составе злополучного зимнего конвоя на Ямышево 1716 года, разгромленного на Коряковом яру, попали в плен к джунгарам, встретились там и образовали образцовую шведскую семью ( в хорошем смысле). Ренат сделал у джунгар прекрасную карьеру, организовал артиллерию и применял её в войне с китайцами, устроил типографию, составил карту и описание страны. Фру и герр Ренат покинули Джунгарию с Россией в 1733 году, а в Швеции каждый издал свои мемуары. Они подтверждают, что зимой 1715-1716 годов под Ямышево находились джунгары, но ничего не могут сообщить о других этапах описываемых событий, так как не были их свидетелями. Ещё один информатор, Таберт фон Страленберг, находился во время описываемых событий в Тобольске, и сообщил позже некие слухи о губернаторе Гагарине: на сем его вклад можно считать исчерпанным.
Также отсутствуют прямые подтверждения истории, описанной в "Известиях..." археологическими данными.
В Омске никаких раскопок на местах, связанных с этим периодом, не производилось. Обе Омские крепости сейчас находятся в центре города, на площадях, имеющих три сотни лет непрерывной стройки и перестройки, а шурфы и траншеи на случайно уцелевших свободных местах обнаруживают следы земляных работ, остатки строений и захоронений - без привязки к конкретным годам. Между солёным озером Ямышево и берегом Иртыша обнаружены ряды землянок и укреплений, которые можно рассматривать как место пребывания Бухгольца, но не более того - они могут относиться и к более ранним стоянкам соледобытчиков, или к каким-то неизвестным истории эпизодам продвижения русских на юг.
Сам Миллер добросовестно пытался проверить доступные ему документы из Тобольской и Тарской канцелярий осмотром места событий и опросом очевидцев. Он совершил путешествие вверх по Иртышу в 1734 году, самолично видел все описанные им крепости. Правда, в "Известии..." нет ссылок на очевидцев и местные предания, так что при возникновении путаницы - например в споре, какой была форма Первой Омской крепости, он не смог отыскать старожила, который бы браво отрапортовал бы ему: "Так точно, вашбродь, о четырёх углах была крепость-та" (или пятиугольной, неважно). Данное обстоятельство выглядит достаточно странно, так как в 1734 году участники строительства Иртышских крепостей были ещё относительно молоды, потерей памяти не страдали, а, учитывая масштаб строительства, ветеранов строек должно было быть много. Но Миллеру они не попались и он опирался только на документы.
"Известие..." Миллера является краеугольным камнем официальной истории Прииртышья первой половины восемнадцатого века, так что критика его ставит под вопрос очень многие исторические клише.