Джордж, ты не прав!
Джордж - в смысле Дж.Р. Р. Мартин, который «Игра престолов».
И не то, чтобы неправ…
Не так давно уразумел, в чем мое «не верю!» (с) к этой саге. Не к драконам, нарушающим законы аэродинамики, не к Ледяной стене (гляциология отдыхает), не к многому чему прочему - автор имеет право. «Не любо - не слушай, а врать не мешай» (с).
Главное логическое противоречие в восприятии текста, на мой взгляд - описание европейских средних веков, в которых нет Бога. По-настоящему, без дураков, не только для декора. Нет Бога - и все рассыпается.
Мартин воспринимается как знаток европейских средних веков; в отзывах отмечается адекватность фона саги. Я не рискну оспаривать этот тезис, хотя считаю его справедливым лишь отчасти. Могу утверждать и готов спорить по одному аспекту - в «Играх…» неверно изображено мировоззрение человека той эпохи, которое базировалось на религии.
Формально религия в саге есть. Есть государственный культ Семерых , который распространяется на все королевства. Теологические тонкости остались за кадром, и поэтому трудно судить, о чем идет речь. Это может быть развитое язычество, вроде реформы Владимира Святославича (тогда еще далеко не Святого) на Руси с принуждением населения верить в назначенный сверху пантеон. Это может быть и вполне монотеистический культ, в котором Семеро воспринимаются как ипостаси Единого (где Троица - там и Семеро, разница количественная, а не качественная). В любом случае, Семеро - вполне респектабельный и устойчивый культ со своими священниками, храмами, монастырями, орденами и симпатией всего населения.
Есть огнепоклонники, кои гораздо ближе к нашему восприятию религии в ее ветхозаветном аспекте. Это личный бог, гневливый, яростный и требующий жертв от своих адептов (жертвами, как и всегда, почему-то оказываются посторонние). Такой должна быть нарождающаяся секта.
Плюс масса добротных языческих верований, незаметно перетекающих в официальные культы.
Но ни один из главных персонажей не является религиозным человеком. Они формально клянутся во имя Семерых, твердят заученные молитвы в приличествующих случаях, из политических соображений присматриваются к огнепоклонникам - но Бог для них занимает чуть больше места, чем этикет.
Ими движут власть, честь, обязанность перед кланом, ненависть, оскорбление, похоть, совсем экзотическая для Средневековья страсть к деньгам - все что угодно, в описании чего автор весьма преуспел. Но ни одни из них не берет для объяснения происходящего Бога (хотя бы в качестве гипотезы).
Истинно верующие - на заднем плане, в массовке. Поскольку читатель осознает мир саги через главных действующих героев, то возникает аберрация восприятия - мир Льда и Пламени лишен Бога. Религия только упоминается, потому что входит в обязательный набор представлений о Средневековье.
Психологически это сомнительно. Не бывает атеистов за пять минут до смерти. Человек нуждается во всесильном Боге, потому что окружен опасностями, которые намного превосходят возможность его сопротивления им. Или даже объединенной силе его клана, его королевства - бОльших социальных объединений то время не знало. Междусобицы в саге расписаны смачно и со вкусом, что вполне соответствует средневековому варварству - уже этого достаточно, чтобы начать надеяться на кого-то посильнее короля. Персонажи вовлечены в чехарду бессмысленных и беспорядочных смертей, но при этом реагируют на них как-то отстраненно, словно их это не касается. Или приход Зимы, явление совершенно апокалипсическое - тут самое время облачаться во вретище и покаянием спасать свою душу от голубоглазых Ходоков. При наличии таких стрессов единственное спасение - вера. А герои саги стремления к ней не обнаруживают.
Можно предположить, что религии есть полноценная замена в данном вопросе. Действительно, есть другие цивилизации, в которых нет религию в европейском понимании. Есть индийское обрядоверие и индийское же проникновение в транцендентное, далеко за уровень Бога-личности; есть китайский порядок всего и вся, чему надо покорно следовать согласно ранжиру; много чего еще изобрело человечество в попытке спастись от ужаса обыденной жизни. Но, скажем, ввести буддизм, то есть сделать несуществующим сам страх, в Вестеросе явно не получится - местные физиономии явно не дышат покоем нирваны, а, скорее, проявляют желание отправить в том направлении своих ближних. Мир Льда и Пламени европейский и с этим ничего не поделаешь. Европейский ответ на ужас истории известен - христианство. Христа можно заменить на Митру, формально это не такая большая натяжка, вот только сам строй религии для европейско-средиземноморского континуума окажется схож с христианством.
Сейчас религию с успехом заменяет наука и комфорт. Животный страх смерти от всего подряд прошел, появился комфорт, заменяющий поиски смысла жизни, а низвергнутого господина - Бога - сменила Мамона. Будь в семи королевствах многополосные хайвэи, небоскребы в Королевской Гавани и самолеты вместо драконов, то обитателям этого мира действительно было бы мало причин обращаться к Богу. Их бы вполне устраивал собственный сытый и безопасный комфорт. Опять же - такого нет. Средневековье, даже высокое, уровня пятнадцатого века - место не комфортное, а просто голодное и неуютное.
Можно предположить, что место науки занимает магия, которая берет на себя решение всех проблем. Но в мире саги магия какая-то тщедушная и подчеркнуто утилитарная. Ее хватает на добротную органическую химию (производство взрывчатых веществ), сооружение Стены изо льда (причем нетающую) и чтобы придать полетные качества драконам. Негусто, скажем прямо. Хотя симптоматично - если Бога нет, то нужно стремиться изобрести что-нибудь, что придаст человеку силу и позволит ему чувствовать себя увереннее.
Можно было бы предположить, что несколько десятков основных персонажей вопреки теории вероятности представляют собой неверующее меньшинство, не-репрезентативный выбор респондентов - а вокруг них верующие.
Эта версия опровергается тем, что в Средние века вопрос веры не был личным выбором индивида - это была ось, на которую нанизывалась вся остальная жизнь. И выдернуть такую ось - значит разрушить все общество, дать ему рассыпаться подобно деталям детской пирамидки. А в саге совсем иной социальный фундамент. Точнее - его вообще нет.
Мартин не смог описать средневековое общество, исключив из него веру, но при ахронистической попытке опереть мир саги на современные основы тоже получилось нечто несуразное. Диалоги персонажей часто касаются причин происхождения власти. Для средневекового человека дискуссия бессмысленная: любая власть является властью потому, что является проекцией на землю власти Божественной. Король потому король, что не всех сильнее и всех побеждает, а потому, что на нем Божественная санкция и потому он всех сильнее и всех побеждает. Последовательность именно такая.
Человек Нового времени и наш современник верит в человеческую личность, в ее силы и безграничные возможности. Средневековый человек видит в тех же самых обстоятельствах безграничность Бога и возможности наделения человека невероятными силами, вплоть до творения чудес - но при условии умаления и смирения человека перед высшим источником силы.
Средневековый мир представляет собой строгое и гармоничное строение - космос (эта эллинская идея очень близка европейскому христианству). Этот мир строится на строгой иерархии, от Бога до человеческих сословий и классов живых существ, на многоступенчатых отношениях сюзерен - вассал, на святости присяги и исполнения своего долга, на смысле жизни ради служения, на четком противопоставлении света и тьмы, добра и зла. Тут царит гармония, как бы странно не звучало это слово по отношению к кошмару бесконечного голода и непрестанных войн, постоянного насилия и роковых случайностей. Но за видимым миром суеты и смуты средневековый человек прозревает незыблемые основы мироздания: борьбу Бога и Дьявола, отпадения человечества и возвращения к Богу. Каждый факт обыденной жизни имеет свой смысл в вековечной борьбе добра и зла. Знать этот смысл - значит, иметь ключ к успокоению. Чтобы не случилось - оно оправданно, в том числе человеческие страдания и сама смерть. Это придает силы жить и умирать. А незыблемость космоса дает шанс на спасение - если следовать законам мироздания, то страдания жизни на земле могут быть служить залогом счастья на небесах. Жизнь человека приобретает смысл, если он принимает эти законы и активно участвует в их реализации. Обыденная жизнь с ее мелкими заботами и несчастиями становится мистерией, в которое личность проходит посвящение и приобретает бессмертие.
В представлении персонажей саги нет ничего похожего на эту величественную картину. Они погружены в хаос непредвиденных поступков и сами своими действиями усугубляют неопределенность. Они привязаны к земле, к простейшим социальным отношениям вроде верности семье или сюзерену, им неведомы высшие законы, поэтому они даже не в состоянии определить, что есть добро и что есть зло.
Их понимание в этом вопросе на уровне готтентота из миссионерского анекдота: «Скажи мне, сын мой, что есть зло? - Это когда бушмены угоняют мой скот. - Хорошо. А что есть тогда добро? - Это когда я угоняю у бушменов их скот!»
Их борьба - борьба слепых и глухих. Они получают удары и сами отвечают на них по мере сил и разумения. Их жизни случайны и случайны их смерти. Это и есть мир без Бога. Тут есть все: любовь, героизм, самопожертвование, верность, доблесть. Но проку от них нет. Нет смысла в их совершении, потому что они только суета людей, а не воплощение в людях мистерии божественной борьбы добра и зла. И потому им трудно сочувствовать.
Ревизия христианства - протестантство, началась с разрушения храма космоса: Человек отказался от своего положения, которое ему диктовали традиции: сословность (в отношении к религии четко очерченный круг прав и обязанностей) и пожизненную верность сюзерену (то есть верность Богу). Человек убрал все промежуточные ступени перед собой и Богом. Это тоже форма религии - но это уже не Средние века. Начинается Новое время, с совсем иным отношением Бога с человека. Чем-то - лучше, чем-то - много хуже. Но иное. И. чтобы преодолеть тот хаос, который в полной мере испытали герои Мартина, европе йцы придумали науку - замену бога. Теперь наука создает упорядоченный космос и вселенскую гармонию своими незыблемыми законами, в которых нет места Богу. Это суррогат, но вполне действенный.
Джордж Рэймондович-Ричардович населяет свой фэнтезийный средневековый мир своими современниками, которые думают и поступают совсем не как их предшественники полтысячелетия назад. В таком мировоззренческом произволе он не одинок - это общий прокол фэнтезийщиков и попаданцев. Отсюда и диссонанс.
Можно вспомнить «Властелина Колец», в котором вообще нет упоминания о Боге. Равно как и о религии, священниках, храмах, молитвах и многом другом, что с этим связано. Антуража типа нет - но наличествует сама идея Божественной гармонии, которая незыблемо (четырьмя слонами на черепахе) лежит в основе описанного мира. Есть добро и есть зло, есть их разграничение, есть подданные этих двух сюзеренов - Бога и Дьявола, а также их наместников в Средиземноморье, и они развертывают под вечными небесами вечную мистерию борьбы добра и зла, света и тьмы, правды и лжи. Никто из них не поминает Бога всуе - но живет в Нем.
Для человека западной (следовательно, отчасти христианской) культуры такая композиция текста воспринимается как апология религии. Не говоря уже об ожидаемой победе добра над злом, которая все-таки свершается со всеми приличествующими явлениями и фейерверками.
Джордж Мартин - Рональд Толкин наоборот. Он показывает мерзость и бессмысленность мира, в котором нет Бога - и тем самым Бога утверждает и прославляет. Даже если сам не думает об этом или хочет написать обратное.