Чему учат меня мои дети
Мои дети - моё благословение.
Мои дети учат меня. Господь через них учит меня. И как это трудно, невыносимо трудно и бесконечно сладко: такое учение!
Мои дети учат меня отдыхать за считанные минуты. Ну всё, дочь благосклонно позволила опустить себя на кровать и отпустила меня ненадолго. Но сын, сыночек - тут как тут. У него тысяча и сто очень важных, просто неотложных дел: и домики не строятся без мамы, и чай не наливается в стакан, и не интересно одному смотреть в окно… И вот, возможные часы отдыха превращаются в мгновения. На ходу выпиваю чай, успевая насладиться его вкусом а ароматом - а ведь раньше я так не умела! Спасибо тебе, сынок!
Мои дети учат меня быть гибкойНет, с ними я скоро стану настоящей гимнасткой! Я, конечно же, о гибкости не физической. Вот, к примеру, собралась я сбегать в магазин, пока дети под присмотром мужа или бабушки. Я уже предвкушаю, как мне лицо будет трогать дружелюбный ветерок нашего дворика. Поход в магазин одной - это целое событие для мамы двух маленьких детей. Но что же это? Дочь никак не хочет без меня успокоиться. И как ей обьяснить, что я скоро вернусь? Нет, нет, не могу же я уйти под плач своей капризной принцессы! И пусть весь мир подождёт, как в той рекламе, и покупки эти - не так уж и нужны, как нибудь потом, когда она снова будет тихо посапывать, вздрагивая рыжими рестницами.
Мои дети учат меня уступать. Я запрещаю, запрещаю отчаянно и непреклонно. А потом, когда сын наконец соглашается и занимается тем, что ему позволено, я присаживаюсь за стол, подпираю подборок рукой и, наблюдая за его тихой и такой самостоятельной игрой - мечта многих родителей - я начинаю жалеть его. И спрашивать себя: а так ли уж это было нельзя? Или просто мне так проще? И вот, сын уже состредоточенно снимает скорлупки с вареных яиц, шея и пальчики у него уже в розовых пятнышках от «свёлки» и пустяки, что к моим многочисленным делам по дому ещё добавится внеочередная уборка на кухнеи в неочередное мытьё поварёнка…
Мои дети учат меня терпеть. Я вот уже пару часов кружу по квартире, держа малышку так, чтобы ей было удобно засыпать на моих несколько костлявых руках. Она беспокоится и иногда жалобно плачет. Что мешает ей уснуть? Я не знаю. Спину неприятно свело, ноги чугунные. Вот бы сейчас полежать в пенной ванной! Но мы снова и снова с дочкой обходим все комнаты, как владения нашего маленького замка, и снова и снова я пою ей песенки с глупыми и непонятными для остальных словами. Я терплю боль, и дочь, наверное тоже. И вот, я бережно опускаю её на простыни и ложусь рядом. И неужели было так трудно? Уже забылось…
Мои дети учат меня ждать. Если бы я сама вышла по своим делам в город, всё давно было бы сделано. Но с сыном всё затягивается. Он увидел бабочку. Бабочка мелькнула белыми крылышками и улетела. Ну подумаешь, какая-то капустница, она даже не красивая и не редкая! А для сына она так важна! И мы стоим и ждём, когда же она пролетит мимо нас ещё разок, ведь нельзя уходить с того места, где мы её увидели! В этом уверен мой сын, и я поддакиваю ему со всей серьёзностью. А потом он вдруг хочет покататься на троллейбусе, и мы препдочитаем неудобный троллейбус удобному и быстрому маршрутному такси… я жду, когда он насмотрится и накатается, и жду, когда он уснёт, чтобы потом - как нелогично! - ждать его пробуждения…
Мои дети учат меня смиряться. У дочки, наверное, болит животик.А может и что-то другое. Может, она устала, или ей давит её одежда, или я как-то неуклюже её держу? Она горько плачет, а потом затихает, и снова всё повторяется. Ничего не помогает. Ни песни, ни переодевание, ни тёплая пелёночка на живот, ни укачивание под шум воды. Всё испробовано! Мне трудно смириться с тем, что ни я, ни врач, ни кто-то ещё никогда не скажет мне абсолютно точно, отчего она так плакала первые месяцы. И я просто смиряюсь, просто делаю то, что должна: я рядом с ней, успокаиваю её и поглаживаю, и шепчу и плачу вместе с ней. Я смиряюсь и признаю, что я не всезнайка. И не всегда я знаю, что делать, и не всегда я смогу избавлять моих детей от боли. И конечно же, кризис проходит, дочь спит и - даже во сне - учит, учит меня быть мамой.
Мои дети учат меня радоваться малому. О, как это трудной порой! Но когда я попробовала смотреть на этот мир их глазами - сколько чудес я увидела, сколько удивительных октрытий сделала! Первый снег, отразившийся в глазах сына. Первая поездка на поезде - бессонная ночь. Сколько пищи эта поездка дала его живому и любопытному уму! А старая мама мечтала всё проспать. Неудобно и холодно, на боковой полке в плацкартном вагоне, но вместе - мы сидели, смотрели в окно, и слушали неземные звуки - стук колёс , приглушённые голоса, объявления диспетчеров на вокзалах. Мимо проходили сонные пассажиры и улыбались, ворча под нос: «Спите, нужно спать!». А ещё я научилась радоваться тому, как взрываются за окном салюты, тому, как стучит ложка о табуретку, тому, какая мягкая шёрстка у уличной кошки. Как когда-то моя улыбка рабовала моего сына, так меня радует, как улыбается ему его сестрёнка. Она дерёт ему до боли волосы, а он терпит и смеётся. Каков учитель!
Мои дети учат меня прощать. И когда я, поддавшись раздражению, оправдывая себя усталостью и тем, что имею право, не помня себя отшлёпала сына, он тянул ко мне ручки, даже не подумав обидеться, а только испугался, что стало с его спокойной и любящей мамой. «Будьте как дети».
Мои дети учат меня различать, что действительно важно, а о чём не стоит переживать. Теперь меня меньше волнует, что думают люди. Ннапример, когда мой сын закатил истерику в автобусе. Я знаю его и знаю, почему так вышло. И мне не будет за него стыдно, и я не буду стараться заткнуть его любой ценой. Эмоциональное здоровье сына важнее эмоционального состояния взрослых, незнакомых мне людей, которые, в оличии от ребёнка, могут справиться со своими чувствами сами. Кто-то думает, что я должна больше успевать. Что ж, я знаю, сколько отнимает времени кормление грудью, и знаю, что в настоящий момент нам с дочкой это нужнее, а в доме можно прибраться не так тщательно, но зато немного быстрее… Кто-то не поймёт меня - а мне это уже не важно… Спасибо, дочка, за науку!
Мои дети учат меня любить. Особенно первые месяцы - я люблю, люблю, люблю… и словом и делом, и каждой минутой, когда моя дочь во мне нуждается. Я дарю ей свой сон, я не успеваю поесть. Я просыпаюсь ночью с готовностью, зная, как она во мне нуждается. И ничего не получаю взамен - ни улыбки пока, ни отклика в ответ на мой ласковый шопот. Ещё туманны её прекрасные глаза, ещё, недоверчиво к этому новому миру, нахумурены её белёсые бровки. Дочь учить меня любить так, как я никогда и никого не любила: любить, отдавая себя без остатка: отдавая живительный сок моего тела - молоко. Отдавая свой сон, свою праздность, свои руки и спину. Предодставляя свои глаза, щёки, губы, волосы даже - в её полное распорядение и на растерзание. Подставляя себя для неумелых ласк малышки, терпя боль её царапок, сидя в неудобной позе с затёкшей спиной - а ей ведь хорошо, а она молчит и верит мне. Она начинает любить этот мир с меня…
Мои дети учат меня быть неидеальной. Я больше не могу вести такой образ жизни, как до родов: не могу посещать столько же ресторанов и музеев, так же часто бегать на посиделки с подружками и готовить такие же сложносочинённые блюда. Кто-то пожалеет меня, а мне совсем не обидно. Я умиротворённо улыбаюсь, ведь я такая богатая. Одной рукой я держу дочь, а другой треплю волосы сына. Дочь, сытая и безмятежная, гулит и улыбается брату, а он задирает её и жмутрится от удовольствия, когда она своими ручонками обнимает его за щёки…
Спасибо, сын! Спасибо, дочка! Спасибо, муж. Спасибо, Боже.
Мои дети учат меня. Господь через них учит меня. И как это трудно, невыносимо трудно и бесконечно сладко: такое учение!
Мои дети учат меня отдыхать за считанные минуты. Ну всё, дочь благосклонно позволила опустить себя на кровать и отпустила меня ненадолго. Но сын, сыночек - тут как тут. У него тысяча и сто очень важных, просто неотложных дел: и домики не строятся без мамы, и чай не наливается в стакан, и не интересно одному смотреть в окно… И вот, возможные часы отдыха превращаются в мгновения. На ходу выпиваю чай, успевая насладиться его вкусом а ароматом - а ведь раньше я так не умела! Спасибо тебе, сынок!
Мои дети учат меня быть гибкойНет, с ними я скоро стану настоящей гимнасткой! Я, конечно же, о гибкости не физической. Вот, к примеру, собралась я сбегать в магазин, пока дети под присмотром мужа или бабушки. Я уже предвкушаю, как мне лицо будет трогать дружелюбный ветерок нашего дворика. Поход в магазин одной - это целое событие для мамы двух маленьких детей. Но что же это? Дочь никак не хочет без меня успокоиться. И как ей обьяснить, что я скоро вернусь? Нет, нет, не могу же я уйти под плач своей капризной принцессы! И пусть весь мир подождёт, как в той рекламе, и покупки эти - не так уж и нужны, как нибудь потом, когда она снова будет тихо посапывать, вздрагивая рыжими рестницами.
Мои дети учат меня уступать. Я запрещаю, запрещаю отчаянно и непреклонно. А потом, когда сын наконец соглашается и занимается тем, что ему позволено, я присаживаюсь за стол, подпираю подборок рукой и, наблюдая за его тихой и такой самостоятельной игрой - мечта многих родителей - я начинаю жалеть его. И спрашивать себя: а так ли уж это было нельзя? Или просто мне так проще? И вот, сын уже состредоточенно снимает скорлупки с вареных яиц, шея и пальчики у него уже в розовых пятнышках от «свёлки» и пустяки, что к моим многочисленным делам по дому ещё добавится внеочередная уборка на кухнеи в неочередное мытьё поварёнка…
Мои дети учат меня терпеть. Я вот уже пару часов кружу по квартире, держа малышку так, чтобы ей было удобно засыпать на моих несколько костлявых руках. Она беспокоится и иногда жалобно плачет. Что мешает ей уснуть? Я не знаю. Спину неприятно свело, ноги чугунные. Вот бы сейчас полежать в пенной ванной! Но мы снова и снова с дочкой обходим все комнаты, как владения нашего маленького замка, и снова и снова я пою ей песенки с глупыми и непонятными для остальных словами. Я терплю боль, и дочь, наверное тоже. И вот, я бережно опускаю её на простыни и ложусь рядом. И неужели было так трудно? Уже забылось…
Мои дети учат меня ждать. Если бы я сама вышла по своим делам в город, всё давно было бы сделано. Но с сыном всё затягивается. Он увидел бабочку. Бабочка мелькнула белыми крылышками и улетела. Ну подумаешь, какая-то капустница, она даже не красивая и не редкая! А для сына она так важна! И мы стоим и ждём, когда же она пролетит мимо нас ещё разок, ведь нельзя уходить с того места, где мы её увидели! В этом уверен мой сын, и я поддакиваю ему со всей серьёзностью. А потом он вдруг хочет покататься на троллейбусе, и мы препдочитаем неудобный троллейбус удобному и быстрому маршрутному такси… я жду, когда он насмотрится и накатается, и жду, когда он уснёт, чтобы потом - как нелогично! - ждать его пробуждения…
Мои дети учат меня смиряться. У дочки, наверное, болит животик.А может и что-то другое. Может, она устала, или ей давит её одежда, или я как-то неуклюже её держу? Она горько плачет, а потом затихает, и снова всё повторяется. Ничего не помогает. Ни песни, ни переодевание, ни тёплая пелёночка на живот, ни укачивание под шум воды. Всё испробовано! Мне трудно смириться с тем, что ни я, ни врач, ни кто-то ещё никогда не скажет мне абсолютно точно, отчего она так плакала первые месяцы. И я просто смиряюсь, просто делаю то, что должна: я рядом с ней, успокаиваю её и поглаживаю, и шепчу и плачу вместе с ней. Я смиряюсь и признаю, что я не всезнайка. И не всегда я знаю, что делать, и не всегда я смогу избавлять моих детей от боли. И конечно же, кризис проходит, дочь спит и - даже во сне - учит, учит меня быть мамой.
Мои дети учат меня радоваться малому. О, как это трудной порой! Но когда я попробовала смотреть на этот мир их глазами - сколько чудес я увидела, сколько удивительных октрытий сделала! Первый снег, отразившийся в глазах сына. Первая поездка на поезде - бессонная ночь. Сколько пищи эта поездка дала его живому и любопытному уму! А старая мама мечтала всё проспать. Неудобно и холодно, на боковой полке в плацкартном вагоне, но вместе - мы сидели, смотрели в окно, и слушали неземные звуки - стук колёс , приглушённые голоса, объявления диспетчеров на вокзалах. Мимо проходили сонные пассажиры и улыбались, ворча под нос: «Спите, нужно спать!». А ещё я научилась радоваться тому, как взрываются за окном салюты, тому, как стучит ложка о табуретку, тому, какая мягкая шёрстка у уличной кошки. Как когда-то моя улыбка рабовала моего сына, так меня радует, как улыбается ему его сестрёнка. Она дерёт ему до боли волосы, а он терпит и смеётся. Каков учитель!
Мои дети учат меня прощать. И когда я, поддавшись раздражению, оправдывая себя усталостью и тем, что имею право, не помня себя отшлёпала сына, он тянул ко мне ручки, даже не подумав обидеться, а только испугался, что стало с его спокойной и любящей мамой. «Будьте как дети».
Мои дети учат меня различать, что действительно важно, а о чём не стоит переживать. Теперь меня меньше волнует, что думают люди. Ннапример, когда мой сын закатил истерику в автобусе. Я знаю его и знаю, почему так вышло. И мне не будет за него стыдно, и я не буду стараться заткнуть его любой ценой. Эмоциональное здоровье сына важнее эмоционального состояния взрослых, незнакомых мне людей, которые, в оличии от ребёнка, могут справиться со своими чувствами сами. Кто-то думает, что я должна больше успевать. Что ж, я знаю, сколько отнимает времени кормление грудью, и знаю, что в настоящий момент нам с дочкой это нужнее, а в доме можно прибраться не так тщательно, но зато немного быстрее… Кто-то не поймёт меня - а мне это уже не важно… Спасибо, дочка, за науку!
Мои дети учат меня любить. Особенно первые месяцы - я люблю, люблю, люблю… и словом и делом, и каждой минутой, когда моя дочь во мне нуждается. Я дарю ей свой сон, я не успеваю поесть. Я просыпаюсь ночью с готовностью, зная, как она во мне нуждается. И ничего не получаю взамен - ни улыбки пока, ни отклика в ответ на мой ласковый шопот. Ещё туманны её прекрасные глаза, ещё, недоверчиво к этому новому миру, нахумурены её белёсые бровки. Дочь учить меня любить так, как я никогда и никого не любила: любить, отдавая себя без остатка: отдавая живительный сок моего тела - молоко. Отдавая свой сон, свою праздность, свои руки и спину. Предодставляя свои глаза, щёки, губы, волосы даже - в её полное распорядение и на растерзание. Подставляя себя для неумелых ласк малышки, терпя боль её царапок, сидя в неудобной позе с затёкшей спиной - а ей ведь хорошо, а она молчит и верит мне. Она начинает любить этот мир с меня…
Мои дети учат меня быть неидеальной. Я больше не могу вести такой образ жизни, как до родов: не могу посещать столько же ресторанов и музеев, так же часто бегать на посиделки с подружками и готовить такие же сложносочинённые блюда. Кто-то пожалеет меня, а мне совсем не обидно. Я умиротворённо улыбаюсь, ведь я такая богатая. Одной рукой я держу дочь, а другой треплю волосы сына. Дочь, сытая и безмятежная, гулит и улыбается брату, а он задирает её и жмутрится от удовольствия, когда она своими ручонками обнимает его за щёки…
Спасибо, сын! Спасибо, дочка! Спасибо, муж. Спасибо, Боже.