Вова-корова (ч. 2).
Начало - Вова-корова
Владыка Анатолий отдыхал после утреннего богослужения, возлегая на большой кровати в каменной пристройке к церкви. Здесь ему никто не мог помешать. Вход разрешен был ему да еще нескольким избранным, о визите которых владыка совсем не беспокоился. Прохлада от каменных стен позволяла перевести дух после пения, что было так необходимо его грузному телу. Посапывая, владыка Анатолий разглаживал свою пока еще темную бороду и вспоминал планы на день. Ему, как архиерею всей епархии было о чем подумать. Но, не забывал и про свой приход, радуя прихожан своими богослужениями и проповедями.
Запланированные мероприятия Анатолий всегда разделял на обязательные и приятные. Так легче было составить план на весь день, чередуя в зависимости от настроения и потребностей, одно с другим. Из обязательного остались лишь несколько исповедей выпускников для справки, но вспоминая их, владыка даже сомневался в какую категорию отнести эти исповеди. На вечер было запланировано освящение нового дома одного из покровителей церкви, и тут в выборе категории сомневаться не приходилось.
Владыка блаженно усмехнулся при воспоминании об этом событии, осветив свое слегка красноватое от жары лицо. Хороший день, как ни крути. Владыка еще помечтал несколько минут и под скрип кровати медленно поднялся. Немного покрутил головой, разминая шею. Затем неспешно прошел через маленькую, спрятанную за парчовой «золотой» занавеской, дверь в церковь.
В первом ряду на лаве сидела Вова. Она была одна. В мамином атласном платье было немного холодно, но девушка боялась пошевелиться, лишь читала в уме молитвы. Услышав, как в глубине церкви скрипнула дверца, девушка выпрямила спину и уставилась своими большими глазами в сторону, с которой долетел резкий плач метала.
Владыка Анатолий увидел красивую девушку, ожидающую исповеди. Сначала показалось, что это случайная гостья, но потом вспомнил Вову, которая лично приходила на запись. Преображение девушки удивило и порадовало. Владыка махом руки попросил девушку идти за ним.
От волнения у Вовы горле образовалась пустыня. Ей казалось, что в иссушенном горле появились трещины и проступили уже на шею. Она машинально провела рукой от подбородка до груди, но не нащупала никаких ран. Сердце колотилось неистово, как перед первой взрослой исповедью, что в данном случае и было правдой. Застывшими ногами Вова делала корявые шажки, стараясь не отстать от владыки.
Так они зашли в исповедальню. Владыка Анатолий подошел к креслу в центре комнаты и шумно уселся в него. Снова без слов, только жестами, приказал Вове подойти ближе. Теперь ей стало жарко. Казалось, что сгорит она вся до последней булавочки в волосах, расплавит и метал, и камень, прожжет дыру прямо в Ад. Вова вспомнила все сплетни про исповедальню и почувствовала себя худшей из грешниц. Медленно, из последних сил подошла она к креслу, на котором восседал владыка. Закружилась голова, да может это выдумала Вова. Может, показалось ей. Ведь исповедальня была круглой, без окон. Стены были завешаны ликами святых да символикой государственной. «Власть и церковь!», - вспомнила Вова главную формулу построения великой страны.
Владыка Анатолий ласково глянул на девушку и усмехнулся. Волнуется, то белее мела, то краснее звезд кремлевских. Сколько душ он очистил и спас от гнева господнего да от машины государственной? Многие уже стали первоклассными руководителями, возглавили отделы, предприятия. Кто смышленей, тот уже стал незаменимым звеном вертикали власти. Их владыка уважал больше других. А эта девушка… Анатолий знал ее строптивого старорусского деда, не было у нее будущего. Даже пожалел немного, что пропадет на овощных складах или в киосках коммерческих.
- Готова ли ты? - Владыка внимательно посмотрел на девушку. Та смогла только кивнуть в ответ.
- Хорошо, тогда начнем. Открой тело свое Господу. Предстань перед ним в наготе рожденной. Во имя Отца, и Сына, и святаго Газа...
Далі буде...
Пи. Си. Нічого не розпалюю, ніяку ворожнечу. Усе - мої вигадки.
Владыка Анатолий отдыхал после утреннего богослужения, возлегая на большой кровати в каменной пристройке к церкви. Здесь ему никто не мог помешать. Вход разрешен был ему да еще нескольким избранным, о визите которых владыка совсем не беспокоился. Прохлада от каменных стен позволяла перевести дух после пения, что было так необходимо его грузному телу. Посапывая, владыка Анатолий разглаживал свою пока еще темную бороду и вспоминал планы на день. Ему, как архиерею всей епархии было о чем подумать. Но, не забывал и про свой приход, радуя прихожан своими богослужениями и проповедями.
Запланированные мероприятия Анатолий всегда разделял на обязательные и приятные. Так легче было составить план на весь день, чередуя в зависимости от настроения и потребностей, одно с другим. Из обязательного остались лишь несколько исповедей выпускников для справки, но вспоминая их, владыка даже сомневался в какую категорию отнести эти исповеди. На вечер было запланировано освящение нового дома одного из покровителей церкви, и тут в выборе категории сомневаться не приходилось.
Владыка блаженно усмехнулся при воспоминании об этом событии, осветив свое слегка красноватое от жары лицо. Хороший день, как ни крути. Владыка еще помечтал несколько минут и под скрип кровати медленно поднялся. Немного покрутил головой, разминая шею. Затем неспешно прошел через маленькую, спрятанную за парчовой «золотой» занавеской, дверь в церковь.
В первом ряду на лаве сидела Вова. Она была одна. В мамином атласном платье было немного холодно, но девушка боялась пошевелиться, лишь читала в уме молитвы. Услышав, как в глубине церкви скрипнула дверца, девушка выпрямила спину и уставилась своими большими глазами в сторону, с которой долетел резкий плач метала.
Владыка Анатолий увидел красивую девушку, ожидающую исповеди. Сначала показалось, что это случайная гостья, но потом вспомнил Вову, которая лично приходила на запись. Преображение девушки удивило и порадовало. Владыка махом руки попросил девушку идти за ним.
От волнения у Вовы горле образовалась пустыня. Ей казалось, что в иссушенном горле появились трещины и проступили уже на шею. Она машинально провела рукой от подбородка до груди, но не нащупала никаких ран. Сердце колотилось неистово, как перед первой взрослой исповедью, что в данном случае и было правдой. Застывшими ногами Вова делала корявые шажки, стараясь не отстать от владыки.
Так они зашли в исповедальню. Владыка Анатолий подошел к креслу в центре комнаты и шумно уселся в него. Снова без слов, только жестами, приказал Вове подойти ближе. Теперь ей стало жарко. Казалось, что сгорит она вся до последней булавочки в волосах, расплавит и метал, и камень, прожжет дыру прямо в Ад. Вова вспомнила все сплетни про исповедальню и почувствовала себя худшей из грешниц. Медленно, из последних сил подошла она к креслу, на котором восседал владыка. Закружилась голова, да может это выдумала Вова. Может, показалось ей. Ведь исповедальня была круглой, без окон. Стены были завешаны ликами святых да символикой государственной. «Власть и церковь!», - вспомнила Вова главную формулу построения великой страны.
Владыка Анатолий ласково глянул на девушку и усмехнулся. Волнуется, то белее мела, то краснее звезд кремлевских. Сколько душ он очистил и спас от гнева господнего да от машины государственной? Многие уже стали первоклассными руководителями, возглавили отделы, предприятия. Кто смышленей, тот уже стал незаменимым звеном вертикали власти. Их владыка уважал больше других. А эта девушка… Анатолий знал ее строптивого старорусского деда, не было у нее будущего. Даже пожалел немного, что пропадет на овощных складах или в киосках коммерческих.
- Готова ли ты? - Владыка внимательно посмотрел на девушку. Та смогла только кивнуть в ответ.
- Хорошо, тогда начнем. Открой тело свое Господу. Предстань перед ним в наготе рожденной. Во имя Отца, и Сына, и святаго Газа...
Далі буде...
Пи. Си. Нічого не розпалюю, ніяку ворожнечу. Усе - мої вигадки.