О русских философах
Русских философов начала века я со студенчества ненавидел люто: всех этих Бердяевых, Флоренских, Шестовых, с их пошлыми бородками и высокопарной болтологией о вечном.
Они, властители дум - почему не кричали криком резаной души? Почему не предупредили? Не предотвратили?
О чем они болтали в своих "Вехах" и "Сменах вех", о каких заоблачных материях и мистических туманах? И весь этот гордиев узел тщеславия и пустозвонства разрубил Ленин одним ударом - поделом.
А вот сейчас оказался в их положении - слава богу, что есть возможность заглянуть в будущее. Хотя бы через Розанова (сколько жив, столько и возвращаться к нему буду).
...В 1916 году, в "Последних листьях", он пишет о нежности и Христе, о женщинах, о прошлом России, о космогонии. И очень-очень много - о самом себе , Василии Розанове.
Очень высокопарно, как он умел и любил.
...А через год уже, в письмах.
"...Душа моя полна глубокого отчаяния, и с 4-мя детьми (2-я дочь, Вера, ушла в монастырь и счастлива) я замерзаю, в холоде и голоде. Неужели ни один человек в России не захочет и не сможет меня спасти? Что делать: научите, спасите, осветите пути жизни. Воображение мое полно мыслей, я могу и многое могу: но я - ничего не умею. Однако способен чистить сапоги, ставить самовары, даже носить воду, и вообще способен к «домашним услугам». Гордости во мне никогда не было. Я весь смирный и тихий. "
Он умрет от голода через два года, в 1919, оставшись в истории злой карикатурой Ильфа с Петровым.
...Читая публицистику начала XX века, поражаешься ясности понимания сути происходящего - в сочетанием с полной неспособностью предугадать то обличье, в котором придет к России смерть.
Да, говорили о конце времен, о гибели империи, о падении режима, о поражении в войне, и ждали их, и приветствовали.
Но никто не писал о съеденных заживо детях в голодающих деревнях. О расстрелах и насилии в подвалах ЧК. Об убийстве миллионов (кто их тогда считал?).
И все это - следствие тех благоглупостей, которыми занималась наша философия и интеллигенция на протяжении всего декадентского десятилетья. Революционеры, террористы - они были хотя бы честней.
Мы вновь придем к этому, ведь на дворе уже 16-й.
Но магия цифр тут не причем. Просто все это - и безумие разрушение, и пожар, и кровь, и смерть - все это уже произошло у нас внутри, в душах даже самых беззаботных. Просто поразительно, как долго мог жить русский человек без этой боли, злобы, ненависти - для нас такая жизнь пуста, вот и уходили в пьянки, потреблянки и дорогие побрякушки.
Зато теперь заживем - так, как привыкли. Так, для чего созданы.
Нас будут расчленять заживо извне, спокойно и хладнокровно. Дай бог, если под анестезией. А мы сами будем терзать себя изнутри под сапогом очередного полковника. И будем счастливы: "есть упоение в бою"
...Ненавижу слова - "так должно быть".Но так должно быть. Ты сам этого хотел, Жорж Данден.
..."Просто - крест. Могила. Вечная ночь. Христос уносит нас в какую-то Вечную Ночь, где мы будем «с Ним наедине». Но я просто пугаюсь, в смертельном ужасе, и говорю: - Я НЕ ХОЧУ.
И прошусь «на прежнюю землю», «нашу». Тут не разгаданно остается, что такое в сущности «наша земля». По Христу это по-видимому «преходящее», «тень», мнимость. Ну, не знаю. Если Христос открывает мир ноуменов. Сверх'сущего - тогда Он и вправе «звать к Себе». Может быть в смерти - высшее счастье? В конце концов самое-то страшное, что мы все действительно умираем, и не понимаем, «почему умираем», почему «индивидуальность не вечна». В конце концов еще более страшное в том, что Бог нашего мира, fall'ический, конечно, Бог - и должен быть побежден."
Он так ничего и не понял, бедный Василий Васильевич.
Нет бога. Не к кому идти. И некого побеждать, кроме самих себя.
А "в смерти - высшее счастье" - и есть наша главная скрепа.
Одна на всех.
Виталий Леонтьев