«Искупление» / Atonement (2007)
Вместо предисловия.
О нет, не узнает никто из вас
- Не сможет и не захочет! -
Как страстная совесть в бессонный час
Мне жизнь молодую точит!
Как душит подушкой, как бьет в набат,
Как шепчет все то же слово...
- В какой обратился треклятый ад
Мой глупый грешок грошовый.
Цветаева
Сейчас кажется почти невероятным то, что шла на фильм, уже будучи в курсе всей «соли», а он все равно понравился.
Я жалела, что нахожусь не дома главным образом потому, что кино оказалось очень интимным в плане переживаний. Для того, чтобы заметить и оценить прекрасную работу оператора не потребовался бы большой экран, но личный отклик искал уединенного просмотра.
13-летняя Брайони - Saoirse Ronan играет потрясающе. И вот ни разу она для меня не противная. Мне потом все время не хватало юной актрисы. Хотелось видеть ее в госпитале. Казалось, что даже ее детскую, самую объемную, роль ужали. На фоне ее игры восемнадцатилетняя Брайони (Romola Garai. Кстати, внешне актриса подобрана замечательно. Но вот роль...В «Ярмарке тщеславия» запоминается сильнее, чем здесь) уже апатичная мученица и только. «Брайони больше нет». Но это не так. И чтобы показать это ее ощущение «больше нет» мне не хватило игры второй актрисы. А о престарелой Брайони и сказать даже нечего. Там нечего было играть Редгрейв. Грустные взгляды в камеру? Сдержанный монолог? Не произвело впечатления.
Робби... James McAvoy - славный мистер Тумнус из «Хроник Нарнии» :) Парень старается. Но я бы предпочла, чтобы ему выпало поменьше изображать любовные страсти, масштаб роли маловат для него, ему узко в заданном пространстве и это чувствуется.
А Сесилии - анорексичной Киры - и вовсе кот наплакал (и хорошо). Так и хотелось вырезать ножницами рефреном проходящие ее бесконечные восклицания «люблю-буду-ждать-вернись-ко-мне-посмотри-в-глаза». Это было призвано изображать Великое Чувство. Но ведь не было его! Не успело развиться, вторглись в зарождение. И дело вовсе не в нем, даже если бы оно и было.
Первая скрипка в этом фильме у Брайони. Это ее борьба, ее тоска, ее сценарий, ее история. Ее невозможность отмотать назад и отказ самой себе в попытках не пытаться отматывать.
И на фоне ее истории нелепо смотрятся попытки показать Великую Разрушенную Любовь, гламурно, ровными рядами разложенные трупы школьниц, и прочие ужасы войны в представлениях главной героини, воспринимаются тоже только фоном. А подспудно - как музыка со звуком печатающей машинки, целящая тебе в самый висок - постоянное ощущение той неотцепляемой тяжести, которую сама к своей душе полуосознанно-полубессознательно приковала Брайони. Неожиданно для себя ощутила, что мне близок, а потому понятен характер этой девочки. И в этом, конечно, заслуга маленькой актрисы. Когда физически ощущаешь, почему так. Содрогаешься вместе с ее дрожью, только ты защищен, а она не может сразу овладеть своим трепетом и чего ей стоит сдержаться, внешне, а внутренне бунтовать, разрушая себя, прикрываясь все равно каким оправдательным предлогом, продолжать разматывать клубок, который уже нельзя отложить в сторону. Избыток тщеславия, неустановившиеся понятия и ценности, полудетская безоглядность и все это на распутье отрочества, когда закладывается самое важное для взрослой жизни, когда, пожалуй, легче всего оступаешься, потому что обманываться и обманывать никогда после не бывает так пленительно, не манит больше так к себе обман. На тонких гранях перехода этого театра не вполне ясных еще отражений лежит хрупкость собственной и чужой жизней: ты чувствуешь их, но еще не понимаешь, что кроется в этом.
Возвращаясь к давнему разговору с tinass :) Я не почувствовала влюбленности Брайони к Робби ни разу за все время, что нам показывают события до рокового вечера, хотя готова была увидеть ее, и даже ждала. И потом ведь действительно, уже девушкой она признается медсестре, набивавшейся в подружки, что была увлечена в раннем детстве, но когда признание обрело словесную форму (и нам незадолго до этого показывают сцену с купанием и вопросом: «Спасешь ли ты меня?»), чувства растаяли.
Вместо заключения. После кинотеатра сразу поехала в книжный, чтобы купить роман. Конечно, его там не оказалось (ничего удивительного. Не думаю, что он там когда-либо был. Причем не было даже издания на английском). Уверена, роман не допускает множественности трактовок событий, тогда как фильм не отказывает в этом. Та же сцена в кафе. Она могла быть только в воображении писательницы, а могла произойти и в жизни. Все, что после - точно из ее романа. Но кафе... лично мне нравится думать, что это было, пусть не совсем так, но еще было дано им. Тем более, что нам показали фронтового товарища Робби, прикрывшего уже остывающее тело последнего и уносящего с собой фотографию морского коттеджа.
О нет, не узнает никто из вас
- Не сможет и не захочет! -
Как страстная совесть в бессонный час
Мне жизнь молодую точит!
Как душит подушкой, как бьет в набат,
Как шепчет все то же слово...
- В какой обратился треклятый ад
Мой глупый грешок грошовый.
Цветаева
Сейчас кажется почти невероятным то, что шла на фильм, уже будучи в курсе всей «соли», а он все равно понравился.
Я жалела, что нахожусь не дома главным образом потому, что кино оказалось очень интимным в плане переживаний. Для того, чтобы заметить и оценить прекрасную работу оператора не потребовался бы большой экран, но личный отклик искал уединенного просмотра.
13-летняя Брайони - Saoirse Ronan играет потрясающе. И вот ни разу она для меня не противная. Мне потом все время не хватало юной актрисы. Хотелось видеть ее в госпитале. Казалось, что даже ее детскую, самую объемную, роль ужали. На фоне ее игры восемнадцатилетняя Брайони (Romola Garai. Кстати, внешне актриса подобрана замечательно. Но вот роль...В «Ярмарке тщеславия» запоминается сильнее, чем здесь) уже апатичная мученица и только. «Брайони больше нет». Но это не так. И чтобы показать это ее ощущение «больше нет» мне не хватило игры второй актрисы. А о престарелой Брайони и сказать даже нечего. Там нечего было играть Редгрейв. Грустные взгляды в камеру? Сдержанный монолог? Не произвело впечатления.
Робби... James McAvoy - славный мистер Тумнус из «Хроник Нарнии» :) Парень старается. Но я бы предпочла, чтобы ему выпало поменьше изображать любовные страсти, масштаб роли маловат для него, ему узко в заданном пространстве и это чувствуется.
А Сесилии - анорексичной Киры - и вовсе кот наплакал (и хорошо). Так и хотелось вырезать ножницами рефреном проходящие ее бесконечные восклицания «люблю-буду-ждать-вернись-ко-мне-посмотри-в-глаза». Это было призвано изображать Великое Чувство. Но ведь не было его! Не успело развиться, вторглись в зарождение. И дело вовсе не в нем, даже если бы оно и было.
Первая скрипка в этом фильме у Брайони. Это ее борьба, ее тоска, ее сценарий, ее история. Ее невозможность отмотать назад и отказ самой себе в попытках не пытаться отматывать.
И на фоне ее истории нелепо смотрятся попытки показать Великую Разрушенную Любовь, гламурно, ровными рядами разложенные трупы школьниц, и прочие ужасы войны в представлениях главной героини, воспринимаются тоже только фоном. А подспудно - как музыка со звуком печатающей машинки, целящая тебе в самый висок - постоянное ощущение той неотцепляемой тяжести, которую сама к своей душе полуосознанно-полубессознательно приковала Брайони. Неожиданно для себя ощутила, что мне близок, а потому понятен характер этой девочки. И в этом, конечно, заслуга маленькой актрисы. Когда физически ощущаешь, почему так. Содрогаешься вместе с ее дрожью, только ты защищен, а она не может сразу овладеть своим трепетом и чего ей стоит сдержаться, внешне, а внутренне бунтовать, разрушая себя, прикрываясь все равно каким оправдательным предлогом, продолжать разматывать клубок, который уже нельзя отложить в сторону. Избыток тщеславия, неустановившиеся понятия и ценности, полудетская безоглядность и все это на распутье отрочества, когда закладывается самое важное для взрослой жизни, когда, пожалуй, легче всего оступаешься, потому что обманываться и обманывать никогда после не бывает так пленительно, не манит больше так к себе обман. На тонких гранях перехода этого театра не вполне ясных еще отражений лежит хрупкость собственной и чужой жизней: ты чувствуешь их, но еще не понимаешь, что кроется в этом.
Возвращаясь к давнему разговору с tinass :) Я не почувствовала влюбленности Брайони к Робби ни разу за все время, что нам показывают события до рокового вечера, хотя готова была увидеть ее, и даже ждала. И потом ведь действительно, уже девушкой она признается медсестре, набивавшейся в подружки, что была увлечена в раннем детстве, но когда признание обрело словесную форму (и нам незадолго до этого показывают сцену с купанием и вопросом: «Спасешь ли ты меня?»), чувства растаяли.
Вместо заключения. После кинотеатра сразу поехала в книжный, чтобы купить роман. Конечно, его там не оказалось (ничего удивительного. Не думаю, что он там когда-либо был. Причем не было даже издания на английском). Уверена, роман не допускает множественности трактовок событий, тогда как фильм не отказывает в этом. Та же сцена в кафе. Она могла быть только в воображении писательницы, а могла произойти и в жизни. Все, что после - точно из ее романа. Но кафе... лично мне нравится думать, что это было, пусть не совсем так, но еще было дано им. Тем более, что нам показали фронтового товарища Робби, прикрывшего уже остывающее тело последнего и уносящего с собой фотографию морского коттеджа.