****
Эжен Ионеско. Наедине с одиночеством
Это такой страшненький реализм, слишком реальный. Понимаю, что задуман был скорее такой сюрреалистический, абсурдистский угол зрения, да и конец - традиционно про "наконец все это исчезло", а в реальности как будто бы так не бывает, мистика и фентези про ужасный конец, а реальность про ужас без конца. Но все-таки немного в другом смысле.
Я тут конечно путаюсь в жанровых рамках и гуглить лень, но вот допустим когда-то в 19 веке - начале 20го реализм был про внешний мир, описать мир как он есть это и значит реальность, потому что как-то предполагалось, что разумный человек в согласии с духом видит мир правильно. И если уж описать потрудился, так от одного этого акта проявляется опора, связь времен и вещей, строится жизненный мир. Реализм это строительство жизненного мира для всех людей.
А потом постепенно единственной реальностью стала внутренняя интроспекция. Феноменология. Вот если человек видит Dasein, ужас бытия как он есть, не прикрытый никакой фантазией, даже фантазией по поводу строительства жизненного мира для других - это и есть реальность. Вот здесь проходит новая граница реализма, соприкасаясь с абсурдностью. Так что Ионеско в 1974 году написал про реальное.
Это история о том, как человеку одиноко, потом он, ну например, сходит с ума, а потом, например, исчезает. Конечно, хочется трактовать эти события утешительно. Исчезновение это классика существования в посмертном бардо. Многие там, на первых уровнях Лимба, живут-живут себе после смерти, даже не замечая особо разницы, но поскольку бардо строится из внутренности души, из ее воспоминаний, накопленных за жизнь и причудливо интерпретированных - рано или поздно она исчерпывается и иссякает. Это как сон, в нем обрабатываются впечатления, а потом приходит пора просыпаться. Так и здесь, герой Ионеско видит обыденное, затем он видит странное и очень странное (войну, революцию, видения переходят в реальность, прорывается иное, так и жители лимба порой замечают величественную реальность духовного мира, которая вокруг них, пока они спят, вспоминая жизнь). А затем сновиденный мир души сворачивается, иссякает, наконец исчезает и приходит Свет. И это благо. Душа идет дальше в неизведанные места подальше от этой, кхм, планеты.
А видения и голоса это психотический разрыв, освоение которого приводит к раскрытию шаманских способностей. Ну, скажем более широко, пророческих, магических, как уж посмотреть. И опять-таки, хорошо быть шаманом в древнем мире, где человек никогда не был один. Он жил с другими и в других, осознавал себя живой частью мира, организмом общины. А в организме должна быть, как это сказать, особая такая зона, вот не помню, как называется та зона мозга, которая вызывает видения и переживания божественного. Которую активировали и сказали - а, мы все поняли, Бога нет, мир материален. Так наоборот, если у человека прямо в мозгу есть опция для восприятия сверхсостояний, значит очень даже они реальны и для выживания непосредственно нужны. Ну так вот, шаман, конечно, сходит с ума и вылетает за пределы жизненного мира как пробка прямо в тот гребаный Dasein, а точнее для начала в мир местных духов, но при этом он остается частью человеческого мира. Просто такое вот пограничное состояние и такая роль в миропорядке. Ну и находятся учителя и так далее, осваивается постепенно.
А шаман в современном мире может делать только сомнительный выбор из двух опций - нейролептики или жесточайший самоконтроль плюс ускоренный до космической скорости духовный рост. Ну ок, еще третья опция, какие-то останки традиционных обществ есть и сейчас, им пофиг на цивилизацию. Но условно европейский цивилизованный - только так. Даже соберется общество шаманов в зуме, проведет конференцию - так нифига, их объединяет только название, даже общего языка нет, и все это люди, с которыми случился разный опыт. Другой опыт. Не могут они договориться про общий опыт.
Ну и вот, когда герой Ионеско сходит с ума, у него остается только один вариант - замыкаться в себе и не показываться обществу на глаза. Ну и постепенно так и умирает в одиночестве и безумии. Обычная участь одиноких людей. Писатель, опять-таки, добр, вместе с героем будто бы сходит с ума все общество, да почему будто бы. 1974 год. Две войны уже прошли, третья висит в воздухе незримо и довлеет, довлеет. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Dasein, Реальное по Лакану - это ужас без конца, когда смотришь на него неподготовленным взглядом, лишившись покровов воображения. Перестал строить свой жизненный мир - все, капец, засасывает дыра обнаженного бытия.
А здесь рехнулось все человечество, перестало строить свой жизненный мир и забило хер - все человечество. Две мировые войны, печи концлагерей, что это нахер было, чтобы что? Каждый писатель 20 века думает об этом и смотрит в Dasein прямо-таки с голой жопой, извините, снова и снова констатируя - порвался жизненный мир, порвалась связь времен. Остались газетные передовицы, но они не стоят бумаги, на которой напечатаны. У человека 20 века в рефлексии и вообще в осмыслении мира всегда есть какой-то отпечаток газетной передовицы, вот этот особый оттеночек. Немного пропаганды, немного пустоты, но еще хороший слог и еще тяга к правде, бесплодная, но все же тяга. И запах чернил.
У людей 21го века уже будет интернет, никакой тяги к правде, бесконечный гугл, короче все уже другое. И осмыслять они будут ковид (что это нахер было и чтобы что), вялотекущую третью мировую ну и что там еще интересного принесет жизнь. Человек никогда не может на самом деле перестать строить свой жизненный мир, это его свойство, он это делает, как паучок выделяет паутину. Но когда рушится жизненный мир предыдущих поколений и в целом общество не видит уже такой задачи, это трагедия. В природе-то не все хорошо, сегодня сьел ты, завтра тебя, так и здесь. Только зверь не делает трагедии из того, что его едят, а человек все же да.
В общем, герой Ионеско тоже строит свой жизненный мир, но уже понятно, что закончится все трагически. Если он умер и это смерть, то все хорошо (воображаемое), а вот если это реальное - тогда беда. Если это просто история об одиноком человеке, который сошел с ума и умер... Одиночество - вот третий столп этой истории. Одиночество, безумие, исчезновение, и если последним двум я с легкостью придумываю (в своем жизненном мире хаха) спасительные интерпретации, спасибо Кастанеде, мистикам, добрым товарищам из интернета, которые писали например про шаманизм у монголов... То одиночество это бесконечно реальное. Нет от него утешения. Слишком уж понятно, как это, когда вокруг вроде полно живых людей, но ты ни с кем не связан. Любая связь не дана по умолчанию, даже с родной матерью, особенно с ней - наоборот, связь это удача, неодиночество это редчайшая удача, дар Божий, который может в любой момент прекратиться. По любой причине, так бывает. Близкий уходит или умирает, и все. Если дети появились, это связь удерживает крепче, а нет - так одинокая старость, боль и безумие. Людей вокруг очень много, но абсолютно всем на всех насрать, потому что все стоят перед черной дырой, и все пытаются натянуть на нее хрупкую завесу жизненного мира, но никогда уже не для других - для себя, только для себя. На самом деле, не очень понятно, почему человек к 20 веку остался настолько один. То есть чем были на самом деле эти две мировые войны, сломавшие его линию. Как бы там ни было, одиночество - это невыносимая боль, утешения от него я не знаю, вписать это в жизненный мир неизвестно как, вот и герой Ионеско никуда его не вписал, потом увидел в безумии кровавую тень 20 века, потом умер. И слава Богу.
Так что история не слишком веселая, но "заставляет задуматься", что да то да, активирует мотивацию построения жизненного мира, такого мира, который бы дотянулся до неодиночества и осмысленности там, наверху, в золотой свет вечности. Он всегда есть, только вот мы не видим, а при разрыве маленького жизненного мира в первую очередь видишь Dasein и стремных духов, потом коллективное бессознательное века сего, а оно пробивает дно, потом еще какую-то хрень, в общем, человечество изменилось, а в спасении все еще нуждается. До небес далеко идти. Почему-то.
Это такой страшненький реализм, слишком реальный. Понимаю, что задуман был скорее такой сюрреалистический, абсурдистский угол зрения, да и конец - традиционно про "наконец все это исчезло", а в реальности как будто бы так не бывает, мистика и фентези про ужасный конец, а реальность про ужас без конца. Но все-таки немного в другом смысле.
Я тут конечно путаюсь в жанровых рамках и гуглить лень, но вот допустим когда-то в 19 веке - начале 20го реализм был про внешний мир, описать мир как он есть это и значит реальность, потому что как-то предполагалось, что разумный человек в согласии с духом видит мир правильно. И если уж описать потрудился, так от одного этого акта проявляется опора, связь времен и вещей, строится жизненный мир. Реализм это строительство жизненного мира для всех людей.
А потом постепенно единственной реальностью стала внутренняя интроспекция. Феноменология. Вот если человек видит Dasein, ужас бытия как он есть, не прикрытый никакой фантазией, даже фантазией по поводу строительства жизненного мира для других - это и есть реальность. Вот здесь проходит новая граница реализма, соприкасаясь с абсурдностью. Так что Ионеско в 1974 году написал про реальное.
Это история о том, как человеку одиноко, потом он, ну например, сходит с ума, а потом, например, исчезает. Конечно, хочется трактовать эти события утешительно. Исчезновение это классика существования в посмертном бардо. Многие там, на первых уровнях Лимба, живут-живут себе после смерти, даже не замечая особо разницы, но поскольку бардо строится из внутренности души, из ее воспоминаний, накопленных за жизнь и причудливо интерпретированных - рано или поздно она исчерпывается и иссякает. Это как сон, в нем обрабатываются впечатления, а потом приходит пора просыпаться. Так и здесь, герой Ионеско видит обыденное, затем он видит странное и очень странное (войну, революцию, видения переходят в реальность, прорывается иное, так и жители лимба порой замечают величественную реальность духовного мира, которая вокруг них, пока они спят, вспоминая жизнь). А затем сновиденный мир души сворачивается, иссякает, наконец исчезает и приходит Свет. И это благо. Душа идет дальше в неизведанные места подальше от этой, кхм, планеты.
А видения и голоса это психотический разрыв, освоение которого приводит к раскрытию шаманских способностей. Ну, скажем более широко, пророческих, магических, как уж посмотреть. И опять-таки, хорошо быть шаманом в древнем мире, где человек никогда не был один. Он жил с другими и в других, осознавал себя живой частью мира, организмом общины. А в организме должна быть, как это сказать, особая такая зона, вот не помню, как называется та зона мозга, которая вызывает видения и переживания божественного. Которую активировали и сказали - а, мы все поняли, Бога нет, мир материален. Так наоборот, если у человека прямо в мозгу есть опция для восприятия сверхсостояний, значит очень даже они реальны и для выживания непосредственно нужны. Ну так вот, шаман, конечно, сходит с ума и вылетает за пределы жизненного мира как пробка прямо в тот гребаный Dasein, а точнее для начала в мир местных духов, но при этом он остается частью человеческого мира. Просто такое вот пограничное состояние и такая роль в миропорядке. Ну и находятся учителя и так далее, осваивается постепенно.
А шаман в современном мире может делать только сомнительный выбор из двух опций - нейролептики или жесточайший самоконтроль плюс ускоренный до космической скорости духовный рост. Ну ок, еще третья опция, какие-то останки традиционных обществ есть и сейчас, им пофиг на цивилизацию. Но условно европейский цивилизованный - только так. Даже соберется общество шаманов в зуме, проведет конференцию - так нифига, их объединяет только название, даже общего языка нет, и все это люди, с которыми случился разный опыт. Другой опыт. Не могут они договориться про общий опыт.
Ну и вот, когда герой Ионеско сходит с ума, у него остается только один вариант - замыкаться в себе и не показываться обществу на глаза. Ну и постепенно так и умирает в одиночестве и безумии. Обычная участь одиноких людей. Писатель, опять-таки, добр, вместе с героем будто бы сходит с ума все общество, да почему будто бы. 1974 год. Две войны уже прошли, третья висит в воздухе незримо и довлеет, довлеет. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Dasein, Реальное по Лакану - это ужас без конца, когда смотришь на него неподготовленным взглядом, лишившись покровов воображения. Перестал строить свой жизненный мир - все, капец, засасывает дыра обнаженного бытия.
А здесь рехнулось все человечество, перестало строить свой жизненный мир и забило хер - все человечество. Две мировые войны, печи концлагерей, что это нахер было, чтобы что? Каждый писатель 20 века думает об этом и смотрит в Dasein прямо-таки с голой жопой, извините, снова и снова констатируя - порвался жизненный мир, порвалась связь времен. Остались газетные передовицы, но они не стоят бумаги, на которой напечатаны. У человека 20 века в рефлексии и вообще в осмыслении мира всегда есть какой-то отпечаток газетной передовицы, вот этот особый оттеночек. Немного пропаганды, немного пустоты, но еще хороший слог и еще тяга к правде, бесплодная, но все же тяга. И запах чернил.
У людей 21го века уже будет интернет, никакой тяги к правде, бесконечный гугл, короче все уже другое. И осмыслять они будут ковид (что это нахер было и чтобы что), вялотекущую третью мировую ну и что там еще интересного принесет жизнь. Человек никогда не может на самом деле перестать строить свой жизненный мир, это его свойство, он это делает, как паучок выделяет паутину. Но когда рушится жизненный мир предыдущих поколений и в целом общество не видит уже такой задачи, это трагедия. В природе-то не все хорошо, сегодня сьел ты, завтра тебя, так и здесь. Только зверь не делает трагедии из того, что его едят, а человек все же да.
В общем, герой Ионеско тоже строит свой жизненный мир, но уже понятно, что закончится все трагически. Если он умер и это смерть, то все хорошо (воображаемое), а вот если это реальное - тогда беда. Если это просто история об одиноком человеке, который сошел с ума и умер... Одиночество - вот третий столп этой истории. Одиночество, безумие, исчезновение, и если последним двум я с легкостью придумываю (в своем жизненном мире хаха) спасительные интерпретации, спасибо Кастанеде, мистикам, добрым товарищам из интернета, которые писали например про шаманизм у монголов... То одиночество это бесконечно реальное. Нет от него утешения. Слишком уж понятно, как это, когда вокруг вроде полно живых людей, но ты ни с кем не связан. Любая связь не дана по умолчанию, даже с родной матерью, особенно с ней - наоборот, связь это удача, неодиночество это редчайшая удача, дар Божий, который может в любой момент прекратиться. По любой причине, так бывает. Близкий уходит или умирает, и все. Если дети появились, это связь удерживает крепче, а нет - так одинокая старость, боль и безумие. Людей вокруг очень много, но абсолютно всем на всех насрать, потому что все стоят перед черной дырой, и все пытаются натянуть на нее хрупкую завесу жизненного мира, но никогда уже не для других - для себя, только для себя. На самом деле, не очень понятно, почему человек к 20 веку остался настолько один. То есть чем были на самом деле эти две мировые войны, сломавшие его линию. Как бы там ни было, одиночество - это невыносимая боль, утешения от него я не знаю, вписать это в жизненный мир неизвестно как, вот и герой Ионеско никуда его не вписал, потом увидел в безумии кровавую тень 20 века, потом умер. И слава Богу.
Так что история не слишком веселая, но "заставляет задуматься", что да то да, активирует мотивацию построения жизненного мира, такого мира, который бы дотянулся до неодиночества и осмысленности там, наверху, в золотой свет вечности. Он всегда есть, только вот мы не видим, а при разрыве маленького жизненного мира в первую очередь видишь Dasein и стремных духов, потом коллективное бессознательное века сего, а оно пробивает дно, потом еще какую-то хрень, в общем, человечество изменилось, а в спасении все еще нуждается. До небес далеко идти. Почему-то.