Тридцать лет.
Неделю назад мне исполнилось тридцать лет. Тридцать лет кажутся событием, даже когда уже давно ничего не ждешь от дня рождения. По крайней мере, складывается впечатление, что так обстоит дело у других. Не знаю, я видимо либо настолько сложный, либо настолько тупой, что не могу себе представить подходящую для такого события форму празднования. А вообще цифра эта на сегодня примечательна лишь тем, что ярко демонстрирует девальвацию возраста в современной культуре. Еще мой отец свои 30 осознавал как зрелость и полноценную ориентацию на социальные достижения (к этому возрасту средний человек уже имел опыт армии, семьи и рождения детей, оконченной учебы, работы по профессии). Мое же поколение окончательно закрепилось в отношении, что тридцатилетний - без полгода неделя как взрослый, за плечами которого бестолковая юность и бесконечная учеба (само собой у тех, кто не получил высшего образования граница зрелости ниже). Хотя как шутит Дилан Моран, все-таки возникает неоправданное убеждение, что тебя должна уважать молодежь, которая на самом деле и знать не желает о твоем существовании.
Нетрудно заметить, что за последние 25 лет произошли серьезные сдвиги. Во-первых, зафиксировалось представление о долгом детстве, вплоть до 14-16 лет - возраста, в котором прежние поколения женились, воевали и несли полную ответственность. Во-вторых, необходимые для социума сроки подготовки специалиста (или даже относительно пригодного гражданина) увеличились, в т.ч. по причине взрывного роста количества более или менее (чаще «менее») нужной информации. Впрочем, фоном для этих кажущихся прогрессивными тенденций является заметное снижение у новых поколений способности к обучению, а точнее, к качественной работе с информацией. И дело не только в деградации отечественной системы образования. Развитие СМИ, медиа и информационных технологий, как и предсказывали философы и фантасты, дало необычный эффект, наиболее емко выраженный в формуле «чем проще и доступнее средство связи, тем более примитивная и некачественная информация будет преобладать в этом канале». В самом деле, написать и издать книгу (особенно в прежние эпохи) - немалый труд, который сам собой отфильтрует значительную часть слабо мотивированных и пустых сообщений. Другое дело ткнуть кнопочку наманикюренным пальчиком и получить доступ к любой точке мира: ну о чем тут еще говорить? Конечно, об этих ноготках и ее носительнице, а отнюдь не о Канте или Прусте.
Поэтому чтобы почувствовать 30 лет как рубеж, современному человеку нужен какой-то особый экзистенциальный опыт, способный подтолкнуть к большей ответственности или хотя бы переоценке прежнего опыта. Странным образом подобный опыт со мной случился еще в феврале (и вроде я даже писал об этом), так что недавняя дата воспринималась мной совсем в другом контексте. Контекст этот оказался несколько грустным, вообще август все больше воспринимается мной сквозь призму печальных дат.
Прежде всего, это 21 августа - годовщина путча. Само событие мне лично представляется не попыткой переворота - своего рода последним шансом повернуть назад, а скорее кульминацией той немощи, в которую обратились люди честные и достойные, еще радевшие за страну и народ. «Прекрасная душа» никогда не переиграет циничных негодяев на политическом ристалище, так и ГКЧП оказался заранее предан. Ну, по крайней мере, кому-то рано или поздно стало тошно и стыдно за то, что он поддержал тогда лагерь Ельцина - это какой-никакой, но опыт.
В нынешнем же году 21 числа умер Виктор Топоров, человек, на мой взгляд, крайне интересный. Несмотря на то, что я безразличен к поэзии и окололитературным разборкам, мне было весьма занятно читать его заметки в Фейсбуке. При всей запальчивости и резкости, Топоров выказывал редкое здравомыслие по различным политическим и социальным вопросам. Он был по своему уникален даже: очень немногие способны быть настолько радикально нетерпимыми к хамству, глупости и пошлости. И пока я читал его на ФБ, я часто полемизировал с ним, хотя только в мыслях - где-то был не согласен, где-то считал ненужной его резкость (хотя и восхищался этой стариковской дерзостью), где-то, разделяя позицию, находил недостатки в аргументации. Но только когда он умер, я вдруг осознал, что потерял интересного собеседника, без которого по большому счету и весь этот ресурс (ФБ) стал ненужным. Довольно гаденькая реакция записных либералов на его смерть только лишь доказывает, что он был не рядовой личностью, более того, человеком по сути состоявшимся.
Это событие наложилось на другое - 22 августа я смотрел в антикафе документальный фильм, посвященный Паше183. Это был очень талантливый, пожалуй, даже самый сильный уличный художник в России. Увы, он не дожил до своего тридцатилетия (11 августа), Паша умер в апреле этого года. Я не был с ним знаком, и все же как-то остро переживал известие о его смерти. По его работам я чувствовал в нем «своего»: он близок мне и поколением, и отношением к современной истории страны. После просмотра этого фильма я убедился в том, что это был одаренный и тонко чувствующий человек, настоящий мастер, каким-то чудом нашедший свое призвание в тяжелые 90-е. Показательно в нем, например, то, что он один из немногих посвящал свои работы нашей истории (например, путчу 1991 года). Паша был человеком еще советского мировосприятия, и новый мир вызывал в нем очень много ненависти. И я его в этом прекрасно понимаю, не только потому, что он мой ровесник. Я порой тоже ощущаю себя осколком какого-то внезапно исчезнувшего прошлого. Однако среди зрителей были в основном люди более младшего поколения, многие, судя по лицам и разговорам, вообще не ощутили никакой трагедии в его словах и работах. Вообще контингент был, мягко говоря, несоответствующий - какие-то хипстеры с зеркалками и пустой болтовней о дизайне, люди, которые в жизни свой ничего не сделали руками. Почему-то мне казалось, что на этом просмотре я встречу интересных людей. Мне же после просмотра этого фильма стало стыдно за то какой я криворукий и ленивый, за то время, что я потратил не на обучение чему-то, а на ненужные развлечения.
Конечно, в пресловутом среднем возрасте есть и комическая составляющая. Это больше всего похоже на комедию положений: ты только-только разобрался со всеми этими ролями, что навешали на тебя чуть ли не с детства (ребенок, затем юноша, сын, ученик и т.д.) и вдруг роли кардинально меняются. Блин, и кто сказал, что в детстве все по-новому и в первый раз? Я что-то не помню, что бы я в детстве хоть на минуту опроблемился тем, что меня вдруг примут за взрослого (или точнее «недостаточно ребенка»). Открывать и изобретать что значить быть взрослым/отцом/наставником и прочее - это действительно ново, потому что содержит элемент повторения (прямо-таки в духе Кьеркегора). Если прежде ты был склонен видеть только положительные стороны бытия взрослым и родителем, то теперь нельзя без иронии наблюдать в себе остатки этих детских фантазий.
Тридцать лет - это возраст, когда мы все становимся крайне чувствительны к лютым залепухам в стиле «А чего добился ты?». И здесь очень важно нащупать разницу между бормотанием чувства вины, поддакиваюшего разного рода идеологическим разводкам и голосом Я, не лишенного оправданных (это слово нужно подчеркнуть) амбиций. Это еще не возраст чтобы делать карьеру, но самое время сформировать в себе здоровый карьеризм (о различии карьеры и карьеризма можно прочесть здесь), т.е. освободиться от ложных целей и требований ради реальных социально значимых достижений.
Поэтому даже скорбь я рассматриваю как крайне продуктивное чувство. В 30 лет нелишне вспомнить, что ты не вечный, что ничего у тебя нет, кроме небольшого отрезка времени. Что время это можно превращать во что-то ценное и реальное только усилиями и мастерством. Склонность забывать об этом - пожалуй, самая вредная из черт человеческой натуры. Ушедшие навсегда продолжают с нами говорить, и имеющий уши да услышит. Я в последние дни слышу короткое, но очень важное послание - «Работай. Ибо тебе дано».
Нетрудно заметить, что за последние 25 лет произошли серьезные сдвиги. Во-первых, зафиксировалось представление о долгом детстве, вплоть до 14-16 лет - возраста, в котором прежние поколения женились, воевали и несли полную ответственность. Во-вторых, необходимые для социума сроки подготовки специалиста (или даже относительно пригодного гражданина) увеличились, в т.ч. по причине взрывного роста количества более или менее (чаще «менее») нужной информации. Впрочем, фоном для этих кажущихся прогрессивными тенденций является заметное снижение у новых поколений способности к обучению, а точнее, к качественной работе с информацией. И дело не только в деградации отечественной системы образования. Развитие СМИ, медиа и информационных технологий, как и предсказывали философы и фантасты, дало необычный эффект, наиболее емко выраженный в формуле «чем проще и доступнее средство связи, тем более примитивная и некачественная информация будет преобладать в этом канале». В самом деле, написать и издать книгу (особенно в прежние эпохи) - немалый труд, который сам собой отфильтрует значительную часть слабо мотивированных и пустых сообщений. Другое дело ткнуть кнопочку наманикюренным пальчиком и получить доступ к любой точке мира: ну о чем тут еще говорить? Конечно, об этих ноготках и ее носительнице, а отнюдь не о Канте или Прусте.
Поэтому чтобы почувствовать 30 лет как рубеж, современному человеку нужен какой-то особый экзистенциальный опыт, способный подтолкнуть к большей ответственности или хотя бы переоценке прежнего опыта. Странным образом подобный опыт со мной случился еще в феврале (и вроде я даже писал об этом), так что недавняя дата воспринималась мной совсем в другом контексте. Контекст этот оказался несколько грустным, вообще август все больше воспринимается мной сквозь призму печальных дат.
Прежде всего, это 21 августа - годовщина путча. Само событие мне лично представляется не попыткой переворота - своего рода последним шансом повернуть назад, а скорее кульминацией той немощи, в которую обратились люди честные и достойные, еще радевшие за страну и народ. «Прекрасная душа» никогда не переиграет циничных негодяев на политическом ристалище, так и ГКЧП оказался заранее предан. Ну, по крайней мере, кому-то рано или поздно стало тошно и стыдно за то, что он поддержал тогда лагерь Ельцина - это какой-никакой, но опыт.
В нынешнем же году 21 числа умер Виктор Топоров, человек, на мой взгляд, крайне интересный. Несмотря на то, что я безразличен к поэзии и окололитературным разборкам, мне было весьма занятно читать его заметки в Фейсбуке. При всей запальчивости и резкости, Топоров выказывал редкое здравомыслие по различным политическим и социальным вопросам. Он был по своему уникален даже: очень немногие способны быть настолько радикально нетерпимыми к хамству, глупости и пошлости. И пока я читал его на ФБ, я часто полемизировал с ним, хотя только в мыслях - где-то был не согласен, где-то считал ненужной его резкость (хотя и восхищался этой стариковской дерзостью), где-то, разделяя позицию, находил недостатки в аргументации. Но только когда он умер, я вдруг осознал, что потерял интересного собеседника, без которого по большому счету и весь этот ресурс (ФБ) стал ненужным. Довольно гаденькая реакция записных либералов на его смерть только лишь доказывает, что он был не рядовой личностью, более того, человеком по сути состоявшимся.
Это событие наложилось на другое - 22 августа я смотрел в антикафе документальный фильм, посвященный Паше183. Это был очень талантливый, пожалуй, даже самый сильный уличный художник в России. Увы, он не дожил до своего тридцатилетия (11 августа), Паша умер в апреле этого года. Я не был с ним знаком, и все же как-то остро переживал известие о его смерти. По его работам я чувствовал в нем «своего»: он близок мне и поколением, и отношением к современной истории страны. После просмотра этого фильма я убедился в том, что это был одаренный и тонко чувствующий человек, настоящий мастер, каким-то чудом нашедший свое призвание в тяжелые 90-е. Показательно в нем, например, то, что он один из немногих посвящал свои работы нашей истории (например, путчу 1991 года). Паша был человеком еще советского мировосприятия, и новый мир вызывал в нем очень много ненависти. И я его в этом прекрасно понимаю, не только потому, что он мой ровесник. Я порой тоже ощущаю себя осколком какого-то внезапно исчезнувшего прошлого. Однако среди зрителей были в основном люди более младшего поколения, многие, судя по лицам и разговорам, вообще не ощутили никакой трагедии в его словах и работах. Вообще контингент был, мягко говоря, несоответствующий - какие-то хипстеры с зеркалками и пустой болтовней о дизайне, люди, которые в жизни свой ничего не сделали руками. Почему-то мне казалось, что на этом просмотре я встречу интересных людей. Мне же после просмотра этого фильма стало стыдно за то какой я криворукий и ленивый, за то время, что я потратил не на обучение чему-то, а на ненужные развлечения.
Конечно, в пресловутом среднем возрасте есть и комическая составляющая. Это больше всего похоже на комедию положений: ты только-только разобрался со всеми этими ролями, что навешали на тебя чуть ли не с детства (ребенок, затем юноша, сын, ученик и т.д.) и вдруг роли кардинально меняются. Блин, и кто сказал, что в детстве все по-новому и в первый раз? Я что-то не помню, что бы я в детстве хоть на минуту опроблемился тем, что меня вдруг примут за взрослого (или точнее «недостаточно ребенка»). Открывать и изобретать что значить быть взрослым/отцом/наставником и прочее - это действительно ново, потому что содержит элемент повторения (прямо-таки в духе Кьеркегора). Если прежде ты был склонен видеть только положительные стороны бытия взрослым и родителем, то теперь нельзя без иронии наблюдать в себе остатки этих детских фантазий.
Тридцать лет - это возраст, когда мы все становимся крайне чувствительны к лютым залепухам в стиле «А чего добился ты?». И здесь очень важно нащупать разницу между бормотанием чувства вины, поддакиваюшего разного рода идеологическим разводкам и голосом Я, не лишенного оправданных (это слово нужно подчеркнуть) амбиций. Это еще не возраст чтобы делать карьеру, но самое время сформировать в себе здоровый карьеризм (о различии карьеры и карьеризма можно прочесть здесь), т.е. освободиться от ложных целей и требований ради реальных социально значимых достижений.
Поэтому даже скорбь я рассматриваю как крайне продуктивное чувство. В 30 лет нелишне вспомнить, что ты не вечный, что ничего у тебя нет, кроме небольшого отрезка времени. Что время это можно превращать во что-то ценное и реальное только усилиями и мастерством. Склонность забывать об этом - пожалуй, самая вредная из черт человеческой натуры. Ушедшие навсегда продолжают с нами говорить, и имеющий уши да услышит. Я в последние дни слышу короткое, но очень важное послание - «Работай. Ибо тебе дано».