(no subject)
Посмотрела "Мюнхен" Спилберга.
Картина очень затянута, этакая тягомотина, но дело, конечно, не в этом. Фильм оставил у меня очень неприятный осадок, я долго думала о нём. И я поняла.
А поняла я то, что для Спилберга нет разницы между арабскими террористами и моссадовской группой. Они все друг друга стоят, они такие же. Не случайно, моссадовцы несколько раз повторяют: Мы делаем то, что они делают нам. Не возмездие, не наказание, а тоже самое. Уже один эпизод, когда моссадовцев поселяют в одну квартиру с арабскими террористами, ну чем не наглядное сравнение?
Израильские офицеры, посылающие Авнера на задание выглядят крайне неприятно. Они злобные, они требуют какие-то дурацкие квитанции. Израильские спортсмены показаны нам в момент захвата, неодетые, непричёсанные. С другой стороны, сами террористы оставляют у зрителя впечатление этаких душек, милых во всех отношениях людей; они показаны со своими семьями, детьми, дома, этакие симпатяги. Один из террористов даже беспокоится об Авнере, сможет ли он уснуть в то время как за стенкой находится молодая новобрачная пара и даже предлагает ему снотворное. И такого милашку этот израильтянин сейчас убьёт? - думает зритель.
Но и этого мало. Спилберг сомневается в том, а нужно ли возмездие вообще. Участники мосадовской четвёрки рассуждают о том, а террористы ли это, а причастны ли они к трагедии в Мюнхене, на что один из моссадовец отвечает, что сейчас не время это обсуждать. Что должен подумать зритель? Не израильтянин-еврей, не идеологически настроенный зритель? Конечно, что евреи убивают ни в чём не повинных арабов.
Мы убиваем одного, на смену приходят шестеро, неоднократно повторяется в фильме, тем самым ставя под сомнение необходимость этой операции.
А уж заключительная сцена вообще оставляет отвратительное впечатление. Секс и насилие, разумеется, часто идут рука об руку, но не думаю, что у многих во время любовного акта встают перед глазами сцены расстрела безоружных.
Картина очень затянута, этакая тягомотина, но дело, конечно, не в этом. Фильм оставил у меня очень неприятный осадок, я долго думала о нём. И я поняла.
А поняла я то, что для Спилберга нет разницы между арабскими террористами и моссадовской группой. Они все друг друга стоят, они такие же. Не случайно, моссадовцы несколько раз повторяют: Мы делаем то, что они делают нам. Не возмездие, не наказание, а тоже самое. Уже один эпизод, когда моссадовцев поселяют в одну квартиру с арабскими террористами, ну чем не наглядное сравнение?
Израильские офицеры, посылающие Авнера на задание выглядят крайне неприятно. Они злобные, они требуют какие-то дурацкие квитанции. Израильские спортсмены показаны нам в момент захвата, неодетые, непричёсанные. С другой стороны, сами террористы оставляют у зрителя впечатление этаких душек, милых во всех отношениях людей; они показаны со своими семьями, детьми, дома, этакие симпатяги. Один из террористов даже беспокоится об Авнере, сможет ли он уснуть в то время как за стенкой находится молодая новобрачная пара и даже предлагает ему снотворное. И такого милашку этот израильтянин сейчас убьёт? - думает зритель.
Но и этого мало. Спилберг сомневается в том, а нужно ли возмездие вообще. Участники мосадовской четвёрки рассуждают о том, а террористы ли это, а причастны ли они к трагедии в Мюнхене, на что один из моссадовец отвечает, что сейчас не время это обсуждать. Что должен подумать зритель? Не израильтянин-еврей, не идеологически настроенный зритель? Конечно, что евреи убивают ни в чём не повинных арабов.
Мы убиваем одного, на смену приходят шестеро, неоднократно повторяется в фильме, тем самым ставя под сомнение необходимость этой операции.
А уж заключительная сцена вообще оставляет отвратительное впечатление. Секс и насилие, разумеется, часто идут рука об руку, но не думаю, что у многих во время любовного акта встают перед глазами сцены расстрела безоружных.