(no subject)
В 1999-м году интернет был медленным, а дисплеи - тяжелыми и выпуклыми, как океанские рыбы. В студенческой компьютерной комнате я просматривал модные (и немногочисленные) тогда сайты, от «Вечернего интернета» до «Курицын-weekly». Именно там были опубликованы два стихотворения Мирослава Маратовича Немирова - пуристов попрошу зажмуриться - «Хочу Ротару я пердолить» и «Пастернак не ебся в сракотан».
Эти два произведения я перевел на иврит достаточно быстро. По стихотворению на очередную нудную лекцию очередного гебраиста или библеиста, в окружении половозрелых сокурсниц, которым было не до поэзии и уж замуж невтерпеж. «Ротару» в транскрипции послал автору, Немиров воодушевился и включил перевод в очередной сборник. А потом так вообще издал подборку моих переводов и пригласил в Москву.
Точнее, в Королев. Мирослав Маратович проживал в сверхобычной новостройке наукограда, с запахом урины в подъезде и следами окурков на кнопках лифта. На момент моего приезда поэт неделю был в запое. Адекватным (и, соответственно, милейшим и интеллигентнейшим) Немиров оставался примерно час в день. В остальное время он рыскал по квартире в поисках крохотных бутылочек со спиртным, которые прятала его супруга Гузель, умная и добрая женщина из породы жен декабристов и безумных хмельных деятелей контркультуры.
Сегодня Немиров умер. Вряд ли, Мирослав Маратович, вы будете «спать спокойно». Скорее, продолжите записывать соседей по небесной квартире с выцветшими обоями в очередное литературное сообщество с залихватским названием. Во время нашего знакомства я подарил вам говорящую куклу из Бней-Брака с кипой и пейсами. В том, что ей вас будет не хватать, не сомневаюсь.
Эти два произведения я перевел на иврит достаточно быстро. По стихотворению на очередную нудную лекцию очередного гебраиста или библеиста, в окружении половозрелых сокурсниц, которым было не до поэзии и уж замуж невтерпеж. «Ротару» в транскрипции послал автору, Немиров воодушевился и включил перевод в очередной сборник. А потом так вообще издал подборку моих переводов и пригласил в Москву.
Точнее, в Королев. Мирослав Маратович проживал в сверхобычной новостройке наукограда, с запахом урины в подъезде и следами окурков на кнопках лифта. На момент моего приезда поэт неделю был в запое. Адекватным (и, соответственно, милейшим и интеллигентнейшим) Немиров оставался примерно час в день. В остальное время он рыскал по квартире в поисках крохотных бутылочек со спиртным, которые прятала его супруга Гузель, умная и добрая женщина из породы жен декабристов и безумных хмельных деятелей контркультуры.
Сегодня Немиров умер. Вряд ли, Мирослав Маратович, вы будете «спать спокойно». Скорее, продолжите записывать соседей по небесной квартире с выцветшими обоями в очередное литературное сообщество с залихватским названием. Во время нашего знакомства я подарил вам говорящую куклу из Бней-Брака с кипой и пейсами. В том, что ей вас будет не хватать, не сомневаюсь.