Монголы в калмыцкой степи
В Европе, в десятке километров от федеральной автодороги, живут монгольские кочевники. Облачаются в домотканые одежды, ночуют в юртах, скачут на чубарых лошадях со старинными резными седлами. Словом, ведут образ жизни, практически неизменный уже сотни лет и чудом перенесенный из далекой Монголии в Калмыкию.
Подобраться к ним непросто - на подступах к юрте к прохожим (хотя откуда в степи прохожие?) бросаются здоровенные собаки со вполне понятными намерениями - точно так же, как и в Монголии. К счастью, меня на стойбище привезли калмыки, хорошо знакомые с хозяевами. Но даже они изрядно поплутали по степи. Едва заметив, что хозяин ничего не имеет против гостей, собаки мгновенно успокаиваются.
Лошадей монголы держат у традиционной коновязи, сделанной так, чтобы они не могли щипать траву. Перед большими скачками - например, во время наадыма - коней сажают на специальную диету, чтобы те худели и бежали быстрее.
Снаружи моросило, и калмыки, в отличие от фотографов, этому очень радовались, приговаривая: "Только хорошие люди привозят с собой дождь". Внутри юрты было тепло и уютно.
Один из немногих признаков того, что мы не в Монголии и близко к цивилизации - это кошка. Обычно у кочевников, что южных, что северных, кошек не бывает.
Многие монголы носят красивые пояса с огромными пряжками.
Хозяйка дома предложила мне соленый чай, общий и для калмыков, и для монголов, и даже для тибетцев.
А вот и закуска к чаю - вкусная и очень сытная.
Почти все семейство собралось в юрте.
Взрослые монголы не понимают ни слова по-русски, но прекрасно общаются с калмыками без переводчика.
А вот монгольские дети уже понахватались русских слов и не то чтобы бегло говорили, но могли объяснить, что они хотят.
Вторая примета цивилизации - мобила.
Лошадь - это хорошо, но на всякий случай и мотоцикл не помешает.
Странно видеть монгольскую лошадь, "припаркованную" у такого стимпанковского объекта.
В Россию монголов пригласил бывший президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов - восстанавливать поголовье верблюдов. Когда-то калмыки их разводили сами, но навык этот давно утратили. Вот и потребовались квалифицированные иностранные специалисты.
Степной верблюд кажется невероятно огромным. Он гораздо крупнее тех, что я видел в Африке.
На маленького, едва родившегося верблюжонка можно смело сажать мальчика.
Дети уже затискали бедолагу, словно плюшевую игрушку.
Они обожают смотреть на собственные фотографии.
Взрослые тоже охотно позируют.
Я не удержался и сфотографировался с детишками.
Сами верблюды пасутся далеко в степи.
Мы подвезли пастуха на внедорожнике, и он бодро погнал задумчивых гигантов, которые его, вроде бы, и боялись поменьше, чем нас, но беспрекословно слушались.
