Остров свободных коней

Oct 02, 2012 12:40




Рыжий жеребенок подошел и осторожно меня обнюхал. Особенно его заинтересовала камера - он даже попробовал на зубок объектив. Я потрепал сорванца по гриве, и он доверчиво прислонил ко мне покрытую шрамами морду - должно быть, ему не раз приходилось расплачиваться за любопытство. Следом за чадом приблизилась осторожная мамаша - проверить, не грозит ли отпрыску какая-нибудь беда. Да так и осталась, зажмурив глаза от удовольствия - ей очень понравилось, что ее чешут. Последним подошел кряжистый отец семейства. Несколько раз ткнулся мордой и встал в сторонке - не пристала серьезному жеребцу излишняя фамильярность. Конники знают, что в обычном табуне такое бывает редко - лошади стараются не подпускать себе людей слишком близко, в случае надобности их приходится ловить. Я же стоял в центре большой группы диких лошадей. Десятки лет предки рыжего жеребенка не знали седла, да и самих людей видели нечасто.

О начале лошадиной вольницы известно немного. Возникла она случайно, благодаря строительству в середине прошлого века Пролетарского водохранилища. Уровень соленого озера Маныч-Гудило резко поднялся, и один из участков берега превратился в остров Водный.
Заезжие аспиранты-биологи рассказали мне романтичную историю, как колхозные кони сбегали на остров к своим диким собратьям, подобно крепостным, когда-то пробиравшимся к казакам на соседний Дон.
- Там горстку колхозных лошадей забыли, - выдвинул свою версию инспектор заповедника, готовясь переправить меня на остров. - Крупных хищников нет, вот они и размножились...
- Что ты рассказываешь? - прервал рассказ инспектора его начальник.
- Историю о том, как на острове появились лошади.
- А какую именно?
Испытующий взгляд, молчание.
- Значит, так, - повернулся начальник ко мне. - Еще во времена Мамая…
Чтобы разобраться в этой детективной ситуации, я обратился к специалисту по диким лошадям - кандидату биологических наук Наталье Николаевне Спасской.
- До 1990-х годов на острове жили две семьи из местного совхоза. Пасли овец и крупный рогатый скот. Предположительно, для их нужд завезли рабочих лошадей, которые постепенно, за несколько поколений, одичали. Начали их исследовать в 1985 году, когда на остров приехала Наталья Владимировна Паклина. К концу 1980-х лошадей стало около сотни. Местные жители посчитали, что это слишком много, и попытались их отловить. Результат был плачевным - три четверти табуна погибли. Кого-то загнали насмерть, кто-то разбился, другие отказались есть. С тех пор их оставили в покое.
Местные жители зачастую не понимают, зачем такие дикари вообще нужны. Человек - потребитель по натуре, ему надо понять - для чего. А от диких лошадей в хозяйстве прок небольшой, и не только в Ростовской области. Разве что иногда их использовали для улучшения крови - ловили особо красивого жеребца, помещали в загон к кобылам, а затем с ним расставались.
В девяностых годах животноводы ушли с острова, и в 1995м он вместе с одичавшими лошадьми вошел в состав заповедника «Ростовский». Это уникальный случай в истории России: домашние лошади оказались на правах диких копытных, которые органично существуют в природном сообществе. Одичавшие животные не попадают под защиту законов о животном мире. Но этим лошадям повезло - они оказались на охраняемой территории.
Остров называется Водным потому, что там всегда была вода - артезианская скважина, из которой поили скот. Она постепенно заглохла, и одним из первых действий первого директора заповедника было создание водопровода и поилки. Если этот водопровод выключить, лошади обречены.




Хищник развивает интеллект, планируя охоту. У лошадей этому способствуют сложные социальные отношения. Оказавшись на свободе, они удивительно быстро вернулись к образу жизни, существовавшему у их предков до одомашнивания. Табун разбился на гаремы, пасущиеся недалеко друг от друга. Самые малые похожи на человеческие семьи - жеребец, кобыла и жеребята, в крупных жеребец чувствует себя настоящим султаном. Сколько кобыл сумел отбить, столько и досталось. Поэтому жеребца от кобылы легко отличить по шрамам. У самцов располосованы морды - следы жестоких разборок, когда они становится друг против друга на задние ноги и яростно дерутся. У кобыл - шрамы на крупе: стоит ей удалиться от гарема на неположенное расстояние, как супруг возвращает строптивицу, кусая за мягкое место.
Там, где есть огромные гаремы, есть и обделенные. Холостяки бродят своим табунчиком, зачастую далеко уходя от табуна семейных. От них, в свою очередь, часто отделяется неразлучная пара - старый конь и молодой жеребчик, которых я тут же прозвал “мастер и ученик”.
Когда в поилке включают воду, гаремы выстраиваются в совершенно человеческую очередь, по которой легко определить, кто из жеребцов главнее. Для лидерства рост - не главное. Один из самых “авторитетных” жеребцов - маленький, почти пони. Но строит всех непарнокопытный Наполеон не хуже двуногого собрата. Последними к поилке обычно идут скромные небольшие семьи и табун холостяков. Однако порой хитрый вождь маленького гарема ловит момент, когда одно крупное семейство уже попило, а другое еще не подошло, и успевает вклиниться без очереди.

- Многолетних исследований диких лошадей в мире не так много, поэтому загадок хватает. Так, много неясного с наследованием поведения. Если у жеребенка мать - высокоранговая кобыла, получит ли он ее привилегии?
До 2009 года на острове существовали гаремы с двумя взрослыми жеребцами. У них были великолепные отношения. Почему? Родственники они или, может, вместе были в группе холостяков, потом на пару отбили одну кобылу, затем - другую, пока семья не стала большой? Что заставляло их держаться вместе?
Вообще, в островном табуне уникально дружеские отношения между жеребцами. Главы разных гаремов могут встречаться, играть - конечно, не в период размножения. Я такое нигде больше не наблюдала. Как правило, жеребцы очень ревностно относятся друг к другу, не подпускают к гаремам, а совместные игры - просто нонсенс. В Канаде одичавшие лошади вообще стали территориальными животными. Метят свои участки, дерутся на их границах. Ни намека на дружеское общение. А наши создают «мужские клубы» и отлично проводят там время. Бывает, что два гарема держатся вместе, но чтобы десять человек... извините, жеребцов собрались пообщаться - такое случается только здесь.




До конца 90-х поголовье росло медленно и не превышало сотни - возможно, из-за отстрела. Потом все изменилось. В 2005 году в заповеднике уже было более трехсот лошадей, а через два года - четыреста. Лошади ведь самые адаптирующиеся из всех домашних животных. Они чувствуют себя хорошо в самых разных условиях, от тундры до пустыни. В 2007 году поголовье достигло своего пика - более 400. Но свободная жизнь опасна даже в заповеднике. С разницей в два года произошли трагедии, едва не закончившиеся гибелью всех лошадей.

- В 2007 году была сушь. Вдобавок, с ноября стояли морозы, водопровод сняли, а снега не было. В декабре лошади умирали от жажды, а в феврале - уже от голода. Погибла треть популяции. Со временем она почти восстановилась до прежнего уровня.
2009 год, напротив, выдался очень влажным. Дождей было много, трава выросла выше колена, и когда мы уезжали с острова в конце августа, ничто не предвещало беды. В начале ноября сотрудники заповедника были на острове и сообщили, что все хорошо. Но в том году была вспышка численности общественной полевки. Грызуны уничтожали запасы корма, и в январе начался падеж. Еду под снегом еще можно было найти, но задули сильные сырые ветра. Лошади ветер очень не любят. Они теряют на обогрев тела много энергии, и им надо активно питаться. При табунном коневодстве сильный ветер - тоже большое испытание. Табун специально загоняют в укрытие и лошади стараются из него не выходить. Туда же подвозят фураж, иначе все могут погибнуть. На острове спрятаться негде, и лошади спускались под обрывы. Там, на солончаках, вообще есть нечего, а выходить наверх - дополнительная трата энергии. Сочетание недостатка еды и ветра привело к массовой гибели.
В том же году в Монголии случилась катастрофа. Засуха, потом - очень много снега. Это привело к массовому падежу скота - численность упала в десятки раз. И дзерены побежали в Россию. Через колючую проволоку. Возле Даурского заповедника стояли десятки тысяч животных. К счастью, удалось быстро отреагировать. Пограничники раскрыли проходы в ограждениях, дзерены прошли и благополучно перезимовали. Часть осталась в России, а остальные откочевали весной обратно.
Лошадям с острова Водный повезло меньше. Около пятидесяти впервые за историю наблюдений попытались покинуть остров и уйти в степь. Никто из них не выжил - те, кто не погиб от истощения, были застрелены охотниками за дармовым бесхозным мясом. К лету на острове осталось 83 лошади.




Пока кони борются за выживание в заповеднике, не менее бурные схватки происходят в московских кабинетах. Там у них обнаружился новый противник, не менее опасный, чем грызуны. Это - геоботаники.

- На участках Ростовского заповедника, хоть он и называется биосферным, нет полночленных природных сообществ. Их естественное восстановление займет слишком много времени или не произойдет никогда. - говорит Наталья Николаевна. - Значит, надо вмешиваться. Но каждое вмешательство должно быть обосновано. Возник вопрос - что делать, если численность лошадей будет расти? Заповедник организован для сохранения растительности. Геоботаники считают, что большие табуны угнетают ее, в том числе редкие виды. При этом разные расчеты оптимальной численности расходятся более чем в два раза - от 100 до 250 голов. Наши знания ограничены, мы не понимаем долгосрочных последствий, и ведем себя как слон в посудной лавке - бросаемся за одной тарелочкой, а остальные падают.

Сторонником ограничения численности лошадей является Александр Давидович Липкович, заместитель директора Ростовского заповедника:
"Изучение внутренних закономерностей существования табуна - одна из попутных, но ни в коем случае не приоритетная научная тема заповедника. Совпадение интересов заповедника и специалистов по изучению поведения и демографии лошадей возможно до тех пор, пока не ставится под угрозу выполнение заповедником тех задач, ради которых он был создан. В случае конфликта интересов приоритет должен быть отдан стратегическим задачам заповедного дела".
По его мнению, искусственное ограничение численности лошадей необходимо не только для сохранения растительного покрова, но и для блага самих лошадей - это позволит предотвратить гибель животных от голода.
Горькая ирония ситуации - в том, что степи возникают и существуют благодаря копытным, так что когда они исчезают, порой их роль приходится невольно брать на себя человеку. К примеру, некоторые птицы, когда-то останавливавшиеся во время перелетов на вытоптанных бизонами широких полянах, впоследствии приспособились отдыхать на распаханных полях. А когда в 90-е годы колхозы развалились и поля заросли, вернувшись к матушке-природе, это нанесло птицам огромный ущерб - ведь в траве к ним гораздо легче подкрадываться лисам и прочим хищникам.




- Крупные копытные не позволяют степи зарастать кустарником, они вытаптывают ветошь и поддерживают определенное соотношение видов растений, которое и является степью, - продолжает Наталья Николаевна. - Если в степных заповедниках копытных нет, там начинаются пожары.
Некоторые мои знакомые независимо друг от друга говорили: "Степь - это так красиво! Едешь - и кругом поля, поля, поля..." Очень сложно им объяснить, что поля и степь - это разные вещи. Они там выросли, для них степь - просто открытое пространство. А ведь настоящих степей осталось очень мало. Как и диких степных копытных.

После долгих споров между учеными разных специализаций, было достигнуто соглашение, что численность животных надо регулировать, удерживая ее в промежутке от 100 до 200 голов. За красивым словом "регулирование" обычно стоят очень простые действия. Если лошади будут гибнуть, часть из них спасут, но таким огромным, как в середине двухтысячных, табуну уже не быть. Вновь, как до создания заповедника, их будут или отлавливать, или убивать. Иппологи борются за то, чтобы применялись как можно более мягкие методы. И дело не только в эмоциях и гуманизме - под угрозой долгосрочные научные исследования.

- Уникальность лошадей Маныча в том, что это устойчивая популяция, которая существует уже минимум тридцать лет. У нее естественная структура, как у диких животных. Больше в России таких нет. Похожие группы есть в Северной Америке и в Аргентине, больше всего диких лошадей в Австралии. Там они даже превратились в национальную проблему. В других местах, в том числе на Шетлендских островах и в знаменитом Камарге, жизнь лошадей регулируется человеком, так что их скорее можно назвать не одичавшими, а вольно пасущимися. В нашем понимании - это табунное коневодство. Человек вмешивается в их жизнь - отбирает жеребцов, формирует косяки, ведет селекцию. Холостяков там практически нет. И, естественно, каждая лошадь имеет официальных хозяев.
Взглянув на группу лошадей, можно сразу сказать, охотятся ли на них, участвует ли человек в их жизни. На Водном структура табуна абсолютно натуральная. Отсутствие страха перед человеком тоже вполне естественно, когда лошади к нему привыкли и не видят угрозы. Но инициатива должна исходить от них. Если будете навязчивым, они уйдут. А если лошадей постреливают, они и на сотню метров не подпустят.




Полдень. Над островом колышется марево. Из травы высовывает морду крохотная гадюка. Жеребята лежат, зажмурившись, а родители стоят вокруг, как часовые. Лошадь-хиппи с гривой, свалявшейся в длинные дреды, могучий конь, похожий на викинга…
- Куда прешь? Куда, сука старая?
На другом берегу пастух подгоняет свою кобылу. Крики и звук ударов легко перелетают через узкий пролив. Что думают островитяне, когда видят, как такая же лошадь зачем-то позволяет кричащему двуногому существу взбираться к себе на спину? Что думает кобыла, каждый день наблюдающая за свободными играми своих собратьев? Казалось бы, такой пустяк - родиться по разные стороны крохотной полоски воды. Но с одной стороны - свобода и шаткое будущее, с другой - неволя и гарантированное сено, и я не уверен, захотел ли бы кто-нибудь из них поменяться местами.

Материал подготовлен по заказу портала Strana.ru

лошади, Россия, путешествия

Previous post Next post
Up