Моцарт в домашнем быту
Великий музыкант был превосходным семьянином. Свою жену Констанцию Моцарт обожал, и во время ее частых болезней ни на минуту не отходил от нее: он ставил свой письменный стол к ее постели и работал. Даже ее стоны во время родов нисколько ему не мешали - он подбегал к ней, целовал, успокаивал и затем возвращался к работе. В такой обстановке он написал шесть больших квартетов, посвященных Гайдну.
Во время опасной болезни жены в комнате больной должна была соблюдаться полная тишина. Однажды, когда Моцарт сидел возле постели Констанции, в комнату кто-то шумно вошел. Композитор, вскочив, чтобы остановить вошедшего, опрокинул столик и сильно поранил ногу лежавшим на нем перочинным ножом. Моцарт, вообще боявшийся крови и физической боли, даже не вскрикнул, а тихо вышел в другую комнату, где ему сделали перевязку. Нога распухла и причиняла ему большие страдания, но в комнате жены он старался не хромать, чтобы она не заметила и не испугалась. Всякого, кто входил в комнату больной, он встречал возгласом «тс-с-с!», прикладывая палец к губам, и так привык к этому движению, что долгое время, встречаясь со знакомыми даже на улице, говорил «тс-с-с!» и поднимал палец.
Врач предписал ему ради здоровья ранние прогулки верхом: уезжая в пять часов утра, он никогда не забывал оставлять на столе жены нежную записку с наставлениями, что она должна делать и как беречь себя в его отсутствие.
Моцарт не умел копить деньги и жить экономно, но не мотовство было тому причиной. Нуждаясь сам, он первый приходил на помощь друзьям, и делал это просто и искренно, считая это долгом каждого христианина. Однажды другу и сослуживцу Моцарта в Зальцбурге Михаилу Гайдну (брату знаменитого композитора Иосифа Гайдна) были заказаны шесть дуэтов к известному сроку. Гайдн заболел и не мог вовремя исполнить заказ, что грозило прекращением выдачу жалованья. Навестив друга, Моцарт застал его как раз накануне срока. Ни слова не говоря, он вернулся домой и на другой день принес Гайдну шесть готовых дуэтов.
Моцарт любил проводить время в веселой компании. Страстный танцор, он с особенным искусством и грацией исполнял модный тогда менуэт, устраивал у себя балы. Сохранилось его письмо отцу: «На прошлой неделе я давал бал в своей квартире… Танцы начались в шесть часов и окончились в семь. Как, только один час? Нет, нет! В семь часов утра».
Как и у всякого гения, у Моцарта были свои рабочие привычки, неподходящие ни для кого другого.
Известно, что Моцарт писал охотнее всего среди зелени, на даче или в саду. Часто случалось, что за недостатком времени или от избытка вдохновения он просиживал за работой целые ночи. Тогда он стучал в тонкую перегородку к своему соседу, большому любителю музыки и обладателю прекрасного винного погреба. Вино было необходимо Моцарту для поддержания сил и бодрости во время ночной работы. Если сосед все-таки не присылал вина, то Констанция готовила мужу его любимый пунш, а потом садилась возле Моцарта и рассказывала ему веселые сказки. Слушая их и смеясь от всей души, Моцарт продолжал сосредоточенно и безостановочно работать.
Гений его творил непрерывно. За обедом он забывал о еде, комкал салфетку и устремлял неподвижный взор в пространство, прислушиваясь к мелодиям, звучавшим в его голове. Поэтому жена всегда резала ему говядину из опасения, что в минуту вдохновенной рассеянности он вместо говядины отрежет свои пальцы. Совершая свой утренний туалет, он бегал взад и вперед по комнате, очевидно, сочиняя, и часто, когда парикмахер трудился над его прической, он вскакивал и бросался к роялю, а бедный парикмахер с бантиком в руке устремлялся за ним. Во время таких приступов вдохновения Моцарт сначала напевал тихо, потом все громче и громче, наконец, весь горел и не терпел, чтобы ему мешали.
Причем, он никогда не сочинял за роялем, а, по выражению жены, писал ноты, «как письма». Ему было достаточно двух-трех нот, одного намека, чтобы вспомнить до мельчайших подробностей все то, что мимолетом создало его воображение. Поэтому он никогда не расставался со своей записной книжкой.
А когда вдохновение все-таки никак не приходило, то, по привычке, приобретенной в родительском доме, Моцарт вынимал из кармана книгу и читал. Это был его любимый способ расслабиться и отдохнуть.
Во время опасной болезни жены в комнате больной должна была соблюдаться полная тишина. Однажды, когда Моцарт сидел возле постели Констанции, в комнату кто-то шумно вошел. Композитор, вскочив, чтобы остановить вошедшего, опрокинул столик и сильно поранил ногу лежавшим на нем перочинным ножом. Моцарт, вообще боявшийся крови и физической боли, даже не вскрикнул, а тихо вышел в другую комнату, где ему сделали перевязку. Нога распухла и причиняла ему большие страдания, но в комнате жены он старался не хромать, чтобы она не заметила и не испугалась. Всякого, кто входил в комнату больной, он встречал возгласом «тс-с-с!», прикладывая палец к губам, и так привык к этому движению, что долгое время, встречаясь со знакомыми даже на улице, говорил «тс-с-с!» и поднимал палец.
Врач предписал ему ради здоровья ранние прогулки верхом: уезжая в пять часов утра, он никогда не забывал оставлять на столе жены нежную записку с наставлениями, что она должна делать и как беречь себя в его отсутствие.
Моцарт не умел копить деньги и жить экономно, но не мотовство было тому причиной. Нуждаясь сам, он первый приходил на помощь друзьям, и делал это просто и искренно, считая это долгом каждого христианина. Однажды другу и сослуживцу Моцарта в Зальцбурге Михаилу Гайдну (брату знаменитого композитора Иосифа Гайдна) были заказаны шесть дуэтов к известному сроку. Гайдн заболел и не мог вовремя исполнить заказ, что грозило прекращением выдачу жалованья. Навестив друга, Моцарт застал его как раз накануне срока. Ни слова не говоря, он вернулся домой и на другой день принес Гайдну шесть готовых дуэтов.
Моцарт любил проводить время в веселой компании. Страстный танцор, он с особенным искусством и грацией исполнял модный тогда менуэт, устраивал у себя балы. Сохранилось его письмо отцу: «На прошлой неделе я давал бал в своей квартире… Танцы начались в шесть часов и окончились в семь. Как, только один час? Нет, нет! В семь часов утра».
Как и у всякого гения, у Моцарта были свои рабочие привычки, неподходящие ни для кого другого.
Известно, что Моцарт писал охотнее всего среди зелени, на даче или в саду. Часто случалось, что за недостатком времени или от избытка вдохновения он просиживал за работой целые ночи. Тогда он стучал в тонкую перегородку к своему соседу, большому любителю музыки и обладателю прекрасного винного погреба. Вино было необходимо Моцарту для поддержания сил и бодрости во время ночной работы. Если сосед все-таки не присылал вина, то Констанция готовила мужу его любимый пунш, а потом садилась возле Моцарта и рассказывала ему веселые сказки. Слушая их и смеясь от всей души, Моцарт продолжал сосредоточенно и безостановочно работать.
Гений его творил непрерывно. За обедом он забывал о еде, комкал салфетку и устремлял неподвижный взор в пространство, прислушиваясь к мелодиям, звучавшим в его голове. Поэтому жена всегда резала ему говядину из опасения, что в минуту вдохновенной рассеянности он вместо говядины отрежет свои пальцы. Совершая свой утренний туалет, он бегал взад и вперед по комнате, очевидно, сочиняя, и часто, когда парикмахер трудился над его прической, он вскакивал и бросался к роялю, а бедный парикмахер с бантиком в руке устремлялся за ним. Во время таких приступов вдохновения Моцарт сначала напевал тихо, потом все громче и громче, наконец, весь горел и не терпел, чтобы ему мешали.
Причем, он никогда не сочинял за роялем, а, по выражению жены, писал ноты, «как письма». Ему было достаточно двух-трех нот, одного намека, чтобы вспомнить до мельчайших подробностей все то, что мимолетом создало его воображение. Поэтому он никогда не расставался со своей записной книжкой.
А когда вдохновение все-таки никак не приходило, то, по привычке, приобретенной в родительском доме, Моцарт вынимал из кармана книгу и читал. Это был его любимый способ расслабиться и отдохнуть.