«ДА, ПОМНЮ Я ВАШ ДОМ, РАДУШЬЕМ ЗНАМЕНИТЫЙ…» (часть 14)
В «наших катакомбах»
А.А. Чернова отпустили в 1955 г. отпустили из мест лишения свободы на поруки к Ф.И. Журбенко (будущему архиепископу-зарубежнику Лазарю, 1931†2005), амнистированному тогда же после поставленного ему в медицинском специзоляторе диагноза: «шизофрения параноидальной формы сексуального уклона (педерастия)».
Для вышедшего из лагеря не только в другую послевоенную, послесталинскую эпоху, но и в незнаемую им по личному опыту советскую действительность А.А. Чернова наступала пора разбираться, кто есть кто.
Для человека духовного без этого было просто не выжить.
Свои представления о Московской Патриархии, вынесенные им из общения с катакомбниками, он изложил в работе «О сергианстве», написанной им еще в инвалидном Спассклаге в 1953-1954 гг.
См.: http://holyrussia.narod.ru/Epiphany/Sergianstvo.html
Дальнейшее Александру Андреевичу пришлось постигать на собственном не очень простом опыте.
Ф.И. Журбенко, к которому его отпустили «на поруки», А.А. Чернов, по словам автора биографии старца священника Андрея Сиднева, «вскоре разоблачил как лжеца и провокатора».
Много позже эти выводы оформились в отдельной работе старца «Пусть к “славе” и “величию” чрез ложь и обман. О так называемом “архиепископе” РПЦЗ и авантюристе Лазаре (Журбенко)».
См.: http://holyrussia.narod.ru/Epiphany/Zhurbenko.html
Последователи «епископа Лазаря» в долгу не остались. Один из них (deaconkirill) глумливо пишет, что, выйдя из лагеря, А.А. Чернов не страдал никакими болезнями, а всего лишь «имитировал травму ног».
Однако мнение Александра Андреевича было вовсе не единичным. Так считали и многие другие, чьим мнением просто так невозможно пренебречь.
Известно, например, что в марте 1950 г. Ф.И. Журбенко был арестован вместе с епископом катакомбной Церкви Антонием (Голынским, 1889†1976), приговоренным к 25 годам лишения свободы. Впоследствии Владыка утверждал, что именно Журбенко сдал его МГБ. Своим же духовным чадам он строго-настрого запретил общаться с ним.
Есть и еще одно любопытное совпадение. В Карлаге Журбенко духовно окормлялся у отбывавшего там же свой срок священника Истинно-Православной Церкви Владимiра Криволуцкого (1888†1956). Сегодня в целом ряде публикаций о нем пишут, как об «исповеднике Православия», «жертве ужасных репрессий со стороны кровавой безбожной советской власти». Пишут: «Проклятой советской властью был приговорён к 10 годам ИТЛ… Годы ужасных страданий и мучений, которым выдающийся священнослужитель был подвергнут гнусным кровавым коммунистическим режимом, подорвали здоровье отца Владимiра».
Эпитетов, как говорится, не жалеют. Да и чего их жалеть, слова-то…
Однако вот как о нем свидетельствовал катакомбный священник Павел Троицкий, писавший, что «о. Владимiр Криволуцкий предал эту семью [Некрасовых], да он не одну эту семью предал».
Мне лично, во время работы над книгой о схиигумении Фамари (Марджановой), также приходилось слышать это от членов этой семьи. Позднее то же самое рассказывал мне А.П. Арцыбушев, отсидевший срок по церковному делу. Все они в один голос говорили одно и то же об этом «исповеднике».
По иронии судьбы именно о. Владимiру Криволуцкому приписывают ныне работу «О сергианстве», написанную в лагере А.А. Черновым.
И еще одна важная подробность. Освобожденного из лагеря епископа Антония (Голынского), остававшегося катакомбником, невозбранно (с его стороны) посещали клирики Московской Патриархии. Среди них был, например, известный впоследствии старец о. Кирилл (Павлов). Сам Владыка также всегда лояльно относился к официальной Церкви. Сыновей своих духовных чад он благословлял поступать в Московскую Духовную семинарию. После его кончины, последовавшей в 1976 г., 14 иереев и иеромонахов, находившихся под его омофором, были приняты в духовное общение с Русской Православной Церковью Заграницей. Одновременно многие его чада были впоследствии рукоположены в священный сан и приняли монашеский постриг в юрисдикции Московского Патриархата.
Вспоминая старца Кирилла (Павлова), приходившего на совет к епископу Антонию, могут возразить, что ведь и будущего епископа Лазаря (Журбенко) благословил рукоположить в первый диаконский сан известный своей твердой православной позицией архиепископ Леонтий (Филиппович). Но, во-первых, знакомство в последнем случае состоялось по переписке, а не лично, а во-вторых, вспоминаются слова святого Григория Богослова, сказанные им в связи с заблуждениями по поводу Максима Циника: «Кто сам верен, тот доверчив и к другим».
В своих письмах архиепископу Леонтию Ф.И. Журбенко безапелляционно писал о том, что в СССР настоящих (катакомбных) архипастырей больше не осталось и священного сана получить больше неоткуда. В ответ Владыка дал ему вполне определенный совет: принять священство у «сергиан».
Архиепископ Леонтий Буэнос-Айресский, Аргентинский и Парагвайский (Филиппович, 1904†1971).
Архиереи и пастыри подобного высокого настроя хорошо понимали, что юрисдикционные барьеры не должны быть непроницаемыми во всех случаях.
«Я каждый день на проскомидии, - высказывался еще в 1951 г. Святитель Иоанн (Максимович), - поминаю Патриарха Алексия. Он Патриарх. И наша молитва всё-таки остаётся. В силу обстоятельств мы оказались отрезаны, но литургически мы едины. Русская Церковь, как и вся Православная Церковь, соединена евхаристически, и мы с ней и в ней. А административно нам приходится, ради нашей паствы и ради известных принципов, идти этим путём, но это нисколько не нарушает нашего та́инственного единства всей Церкви».
Архиепископ Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский (Максимович, 1896†1966).
«Резкость осуждения отделившихся от нас группировок - считал архиепископ Венский и Австрийский Нафанаил (Львов) - объявление о том, что их благодать - не благодать, что их таинства - не таинства, а “пища демонов”, никогда не были полезны, раздувая враждебность […] Господь не дал нам конкретных данных, чтобы судить: совершилось ли то или иное таинство или не совершилось. […] Будем же держаться того, что открыл нам Господь, и не будем пытаться проникнуть в тайны, которые от нас сокрыты. Нас должна очень пугать возможность ошибиться и впасть в страшное кощунство, возможность назвать “пищей демонов” подлинное Тело и Кровь Христовы. Даже когда […] митрополит Антоний в 1927-1929 гг. употреблял это выражение, оно было неполезно».
Архиепископ Венский и Австрийский Нафанаил (Львов, 1906†1986).
Составив себе мнение о Московской Патриархии и столкнувшись с некоторыми представителями Истинно-Православной Церкви на воле, А.А. Чернов не смог, в конце концов, не задуматься и о проблемах Зарубежной Церкви.
«…Ни одна, ни другая церковные юрисдикции, - такова была позиция старца уже незадолго до его кончины, - не являются идеалом. Потому что Московская Патриархия, следуя митрополиту Сергию, - не идеал. И Зарубежная Церковь опять-таки не идеал, потому что следует за учением митрополита Антония (Храповицкого), которое, с догматической точки зрения, совершенно ошибочно, чтобы не сказать больше».
Обоснование этих выводов о заграничной Церкви содержится в целом ряде работ старца, собранных им в книге «Евангельское слово о пастырях ложных. Цикл статей об апостасии в РПЦЗ».
См.: http://holyrussia.narod.ru/Epiphany/pseudopastors.html
В известной степени он повторял судьбу своего учителя. («При жизни, - писал старец о Владыке Феофане Полтавском, - он был чужим для них [Синода РПЦЗ]. Остался таковым и после смерти. […] Архиепископ Феофан не только выступил против митрополита Евлогия, но и, ранее того, против митрополита Антония, когда тот проявил активность в распространении своего крайне ошибочного учения об Искуплении».)
«Повторил», пишем мы. Рднако, с той разницей, что архиепископ Феофан во Франции ушел в полный затвор, а его ученик в последние годы открыто пребывал в России - на самом острие атаки. Потому враг жалил его еще злее и чувствительней.
Так, принадлежащий к зарубежникам-витальевцам некий «иерей Кирилл» (deaconkirill)) пишет:
«…Известный в Катакомбной Церкви провокатор Александр Чернов (много потрудившийся в 1960-70-х гг. по разложению российских катакомб и дискредитации катакомбного духовенства), в 1978 г. при содействии советской госбезопасности эмигрировавший в Швейцарию, летом 1991 г. под именем “схимонаха Антония” возвращается в Москву. […] После “августовского путча” 1991 г., побывав некоторое время заграницей, Чернов (в этот раз уже под именем “схимонаха Епифания”), совместно с “матфеитами” пытается внести раскол в “тихоновской” ИПЦ, к которой греки питают особую неприязнь. Создав на Кавказе новую секту, Чернов заявил о безблагодатности РПЦЗ, и соответственно Катакомбной Церкви, пребывавшей в общении с РПЦЗ и окормлявшейся Епископом Лазарем (Журбенко). По сути - “черновцы” были “пионерами” из числа многочисленных греко-старостильных групп, ринувшихся впоследствии в Россию».
К тому времени в Зарубежной Церкви произошла одна очень важная подмена. Составлявшие ее «витрину» такие прославленные иерархи, как архиепископ Иоанн (Максимович), архиепископ Аверкий (Таушев), архиепископ Леонтий (Филиппович) и епископ Нектарий (Концевич), не только почили, но и сам всячески сохраняемый ими дух - стараниями их преемников - постепенно угасал. Выветривался, как выражался иеромонах Серафим (Роуз), «аромат подлинного Православия». Правильных архиереев сменили «сверхправильные».
Архиепископ Сиракузский и Троицкий Аверкий (Таушев, 1906†1976).
Каковы были они, эти «сверхправильные», свидетельствовал игумен Герман (Подмошенский), настоятель знаменитой обители в Платине, друг и сотаинник отца Серафима (Роуза)
Через некоторое время после кончины иеромонаха Серафима игумен Герман был лишен сана на основании нарушения им якобы целого ряда канонических правил. Цель священноначалия была одна - подмять под себя основанную по благословению Святителя Иоанна (Макимовича), трудами и средствами насельников обители, Свято-Германовскую пустынь в калифорнийской Платине.
При этом сам инициатор этой акции, архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский Антоний (Медведев, 1908†2000), в угоду русской либеральной эмиграции ставивший палки в колеса еще при прославлении Царственных Мучеников, откровенно признавался подвергнутому им прещению о. Герману: «Я знаю, что ты невиновен, но так надо. Неужели ты не понимаешь? Это тебе же на пользу! […] Ты просто не имеешь права существовать так, как сейчас. Я закрою ваше дело моим указом».
Однако «дело» это было, напомним, Святителя Иоанна (Максимовича), епископа Нектария (Концевича) и праведного отца Серафима (Роуза)!
Епископ Сеатлийский, викарий Западно-Американской епархии Нектарий (Концевич, 1905†1983) с иеромонахом Серафимом (Роузом, 1934†1982).
Совершенную пустоту обвинений против о. Германа подтверждал уже после его кончины известный приверженец Зарубежной Церкви Георгий Солдатов: «Главное, в чем его обвиняли, это что у него не “православное учение”. Но подробных обвинений не было сделано так же, как и в его личной жизни обвинителей не оказалось».
На какое-то время у отца Германа, по его словам, опустились руки.
Вот что он ответил в те дни пришедшему к нему за советом американцу, возглавлявшему общину таких же, как и он сам ищущих Истину, для просвещения которых и основывалась собственно Платинская обитель:
«…Не принимай Православия, покуда не готовы твои подопечные. Иначе церковные иерархи съедят тебя с потрохами, разрушат всё созданное твоим трудом, выхолостят дух братского единодушия, прикрываясь высокими словами о послушании, смирении и прочем. Сами они - безплодные смоковницы и апостольского духа не стяжают. Они лишь способны погасить и ваш огонек веры “во имя Православия”. Оставайтесь пока сами по себе, набирайтесь сил, дабы стать самостоятельными тружениками Православия».
Дальнейшие события были еще более характерны, объясняя многое.
Вместе с некоторыми платинскими насельниками о. Герман вышел из юрисдикции РПЦЗ и, не видя в то время иной возможности, перешел в юрисдикцию «Греческой Православной Миссионерской Архиепископии Америки».
Благословенная Платина!
Находясь в ней, он и приезжал в Москву, где был принят митрополитом Питиримом (Нечаевым), выделившим для нужд их просветительского братства помещения в соседнем с Издательским отделом здании.
Мне посчастливилось побывать там, когда там только что появились «американские валаамцы». Самое первое, что они сделали: оборудовали моленную. Размещалась она в подвале кирпичного дореволюционной еще постройки дома. Покрошившийся кирпич, бумажные иконки с неугасимыми лампадками перед ними, наскоро сколоченный аналой с потертыми псалтирью и молитвословом.
Наверное, такими были первохристианские катакомбы и моленные обителей в Святой Руси.
Дух молитвы, дух святости царил и правил там.
Незабываемое впечатление!
А вскоре приехал и отец Герман, с которым мне посчастливилось не однажды беседовать.
Игумен Герман (Подмошенский, 1934†2014). Именно таким я его запомнил!
Насколько я понимал, он в то время хотел пойти под омофор Московской Патриархии. Препятствий со стороны священноначалия, я думаю, не предвиделось. Но сам о. Герман, по вполне понятным причинам, был весьма осмотрительным. И эта его осторожность, думаю, вполне оправдала себя. В организационном плане и по своим возможностям Московская Патриархия была не чета Зарубежной Церкви. А потому требовалась еще большая осторожность
Даже книгу, из которой я взял приведенные ранее слова (Иеромонах Дамаскин (Христесен). Не от мiра сего. Жизнь и учение Серафима (Роуза) Платинского»), впервые увидевшую свет на русском языке в 1995 г., при последующих переизданиях тщательно выскребли.
Оно и понятно: не каждому хочется смотреть на себя в зеркало.
Могила о Серафима (Роуза) в монастыре Преподобного Германа Аляскинского в Платине.
Что же касается «духа», то сегодня очень многие, порой, не высказываясь прямо, понимают, в чем дело. Простейший пример - те, кто ездит за духовной помощью на Афон. Русские паломники, особенно те, которые приезжают на Святую Гору впервые, приходят, разумеется, и в русскую Пантелеимоновскую обитель. Но за помощью, за молитвами обращаются, все же, в другие монастыри и скиты. Да и наиболее углубленные, ищущие наши соотечественники-монахи также прилагают немало усилий, чтобы попасть в число братии греческих монастырей. Если честно ответите себе на вопрос: почему так? - вы вполне поймете, в чем тут суть дела…
Отец Герман отошел в мiр иной 30 июня 2014 года в возрасте 80 лет. В последние годы этот выдающийся миссионер современности, основавший в Америке семь православных обителей, жил на покое в Свято-Серафимовском скиту близ Минеаполиса.
Однако процесс этот обоюдоострый.
На своем веку мне довелось повидать немало тех, кто - в поисках «высокой духовности» - шел в разных направлениях: из Патриаршей Церкви в Зарубежную и наоборот. Однако среди всех этих ищущих, уповающих более на среду и обстоятельства, чем не на длительный кропотливый труд над собой, я не встретил ни одного обретшего то, чего они алкали.
Как правило, поиск на этом не прекращался и заводил далее в такие места, которые и им самим, в начале пути, думаю, невозможно было и даже страшно представить. Но, как говорится, человек, в конце концов, привыкает ко всему. (В последнем случае я уже пишу, имея в виду «катакомбные», «истинные», «царские» и прочие «церкви», коим в наши дни нет числа.)
Всё виденное мною можно уместить в неполную фразу Льва Толстого из «Войны и мира», передававшую переживания Пьера Безухова: «…Уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса».
Если быть честным, то реальность такова, что все попытки (на протестной волне) создать собственную церковную иерархию повсеместно оканчиваются крахом, что ясно демонстрирует нам, что это не просто «неудачная попытка», «действия каких-то тайных структур» или «несчастливое стечение обстоятельств», а Воля Божия. А против неё куда же идти?
Однако это вовсе не говорит о том, что нужно мириться со всеми отступлениями, которыми всё более и более наполняются законные иерархии различных поместных Церквей.
С течением времени положение всё усложняется. Более того, когда-нибудь оно станет вовсе невозможным, непригодным и даже вредным для спасения души.
Тогда, вероятнее всего, единственно возможным останется путь ВНЕЮРИСДИКЦИОННОГО или, если угодно, ТРАНСЮРИСДИКЦИОННОГО ПРАВОСЛАВИЯ, возможно, с какими-то элементами «беглопоповства» (не в старообрядческом, разумеется, изводе). Это, по всей вероятности, будет единственной возможностью сохранить огонек хоть какой-то духовности, а вместе с ним и возможностью личного спасения.
Но это, конечно, уже в самые последние времена...