ОПАЛЕННЫЙ АДОМ (22)
«Слов кощунственных творец» (начало)
Отрицательное отношение А.А. Блока к Церкви и священству мы уже выяснили. Ну, а каково же было его отношение к Господу Иисусу Христу?
«Что тебе - Христос, то мне - НЕ ХРИСТОС. […] Никогда не приму Христа», - писал он Е.П. Иванову 25 июня 1905 г.
Обычно, когда современные блоковеды заводят об этом речь, то напоминают стихотворение 1905 г.:
Вот Он - Христос - в цепях и розах…
Но не это практически одинокое его стихотворение, ни другие, повествующие о «невоскресшем», «полевом», «сжигающем» (в черновике даже «чудовищном»!) Христе, не позволяют еще вполне разглядеть блоковского «Христа». Обратимся поэтому к его интерпретации в конце «Двенадцати» - во многом итоговой:
…Так идут державным шагом -
Позади голодный пес,
Впереди - с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз -
Впереди - Исус Христос.
Ее лаконичность не позволяет, однако, сделать по-настоящему доказательные выводы. Для этого нам придется привлечь другие тексты, вышедшие из-под пера поэта почти одновременно. Это, прежде всего, набросок пьесы о Христе, написанный за день до «Двенадцати». Через три с половиной месяца был написан очерк «Катилина», «автокомментарий», по словам литературоведа академика М.Л. Гаспарова, к его поэме (А. Блок «Катилина». М. 2006. С. 130).
Все три произведения, несомненно, принадлежали к попыткам Блока освободиться от (как он писал в 1916 г. матери) «жестокой и бешеной новозаветной “метафизики”, которая людей полнокровных (вроде нас с тобой) запугивает и отвращает от себя» (А. Блок «Собр. соч. в 8 томах». Т. 8. С. 464).
Образ «Христа» во всех трех произведениях Блока имеет своим источником книги Ренана. Лжехристос последнего это «грешник», «революционер до крайней степени», отвергнувший ради осуществления этой цели «все человеческое, кровь, любовь, родину». Ренановского лжехриста «огонь и бешенство… прожигают до самых костей» (Цит. по: А. Блок «Катилина». С. 157, 158).
Однако заключительные строки «Двенадцати» - это, как мы писали, только эпизод, развернутая же характеристика содержится в, к счастью, неосуществленной пьесе. Тот, кого Блок мнил Христом, мы таковым не считаем, поэтому строчные буквы, относящиеся к этому кощунственному лжеобразу, мы оставляем в блоковском написании.
«Жара (синее и желтое). Кактусы жирные. Дурак Симон с отвисшей губой удит. Разговор про то, как всякую рыбу поймать. (Как окуня, как налима.)
Входит Иисус (не мужчина, не женщина). Грешный Иисус.
Красавица Магдалина.
Фома (неверный) - “контролирует”. Пришлось уверовать - заставили - и надули (как большевики). Вложил персты - и стал распространителем: а распространять ЗАСТАВИЛИ - инквизицию, папство, икающих попов, учредилки.
Андрей (Первозванный) - слоняется (не сидится на месте): был в России (искал необыкновенного).
Апостолы воровали для Иисуса (вишни, пшеницу). Их стыдили. […]
Мать говорит сыну: неприлично (брак в Кане). […]
Иисус - художник. Он все получает от народа (женственная восприимчивость). “Апостол” брякнет, а Иисус разовьет.
Нагорная проповедь - митинг.
Власти безпокоятся. Иисуса арестовали. Ученики, конечно, улизнули. Правда того, что они улизнули (больше ничего и не надо - остальное - судебная комедия). Большая правда: кто-то остался.
У Иуды - лоб, нос и перья бороды - как у Троцкого. Жулик (то есть великая нежность в душе, великая требовательность).
“Симон” ссорится с мещанами, обывателями и односельчанами. Уходит к Иисусу. Около Иисуса оказывается уже несколько других (тоже с кем-то поругались и не поладили; бубнят что-то, разговоры недовольных). Между ними Иисус - задумчивый и рассеянный, пропускает их разговор сквозь уши: что надо, то в художнике застрянет.
Тут же - проститутки» (А. Блок «Дневник». С. 259, 260).
Ну, уж без блудниц-то Блоку и вправду куда?.. Это право он выговорил себе еще в 1907 г. в статье «О лирике»: «Поэт совершенно свободен в своем творчестве, и никто не имеет права требовать от него, чтобы зеленые луга нравились ему более, чем публичные дома».
Этот сохранившийся в дневнике отрывок, считал писатель Б.К. Зайцев - текст «величайшей важности для понимания Блока. […] … Все-таки он написал. Это, скажем, не литература. Но… что же, и не Блок? Увы, именно Блок […] Так что здесь новое свидетельство о тяжком обострении давней болезни души Блока - погубившей его» («Александр Блок: pro et contra». С. 534).
Николай Гумилев, Зиновий Гржебин и Александр Блок. Петроград. 30 марта 1919 г.
Кстати, что касается образа «Исуса Христа» в «Двенадцати» («предела и завершения блоковского демонизма, пародии на Христа и апостолов», по архим. Киприану (Там же. С. 577), то Блок сам признавался (25.2/10.3.1918): «…Я иногда сам глубоко ненавижу этот женственный призрак» (А. Блок «Дневник». С. 271). О том, что «ненависть» эта изливается отнюдь не только в связи с поэмой (как это, порой, пытаются утверждать блоковеды), а проистекает из, мягко говоря, душевной поврежденности поэта, хорошо видно из приведенного нами текста содержания пьесы.
Что касается женственности «призрака», появляющегося в конце «Двенадцати», то понять его помогает очерк «Катилина», над которым Блок работал с 22 апреля по 17 мая 1918 г. Поэт называл его самым любимым своим произведением (А. Блок «Собр. соч. в 8 томах». Т. 6. С. 503). Между тем очерк этот ныне мало кто знает.
Прежде всего, следует сказать об исторической фигуре самого Катилины (108-62 до Р.Х.), распутного римского аристократа, преступного предводителя развратной банды.
Приняв участи в выборах консула в 64 г. до Р.Х., он потерпел поражение, проиграв Цицерону. Новая попытка в следующем году также не принесла ему успеха. Тогда с целью захватить власть Катилина организует заговор, в который он сумел вовлечь обедневших аристократов, золотую молодежь и городской плебс. После того, как об этом стало известно Цицерону, тот, через Сенат, потребовал от Катилины покинуть пределы Рима. Удалившись в Этрурию, заговорщики собрали войско, которое было разбито Римской армией в 62 г. Сам Катилина погиб.
Немаловажные сведения о Катилине передает известный автор жизнеописаний выдающихся греков и римлян Плутарх: «Имея Катилину своим вождем, злодеи, между прочими данными ими взаимными клятвами, убили человека и съели его мясо». И далее: «Не считая других важных преступлений, он был привлечен однажды к суду за сожительство с своей незамужней дочерью; кроме того, он убил своего брата…» (Плутарх, 50, 51).
Однако говорить об историчности блоковского очерка «Катилина» не приходится. С этой точки зрения, это, мягко говоря, весьма модернизированная картина упадка Римской республики. По словам академика М.Л. Гаспарова, «тут и “дворяне”, и “состоятельные буржуа”, и солдаты, которые не хотят воевать, и дороговизна съестных припасов, и “резня буржуазии”, и “белый террор”, и ключевое понятие - “римский большевизм”. […] …Он рисует эффектную сцену, где по ночному Риму разъяренный Катилина “революционный держит шаг”…» (А. Блок «Катилина». С. 124, 127).
Сам Блок определял тему очерка (перед первым его публичным чтением 19 мая 1918 г.) как «трагедию римского большевизма накануне Рождества Христова» (А. Блок «Собр. соч. в 8 томах». Т. 6. С. 26). При этом поэт говорил, что «подразумевает под этим словом […] стихию большевизма, а не фракцию с[оциал]-д[емократической] партии». Показателен в этом смысле также и авторский подзаголовок очерка: «Страница из истории мiровой Революции».
Еще в 1921 г. Р.Б. Гуль провидчески подчеркивал, что этот очерк Блока «имеет интерес не столько исторический - для понимания “страницы мiровой революции” (экскурс Блока в эту область слишком дилетантский), сколько психологический, - для пониманий настроений самого поэта…» («Русская книга». Берлин. 1921. № 4. С. 9).
Заговор Катилины, по Блоку, это «ветер, который подул перед рождением Иисуса Христа, вестника нового мiра» (А. Блок «Собр. соч. в 8 томах». Т. 6. С. 71).
И действительно, по словам современной американской исследовательницы Дж. Калб, «прославляя оклеветанного Катилину как предтечу Иисуса Христа и одновременно настаивая на сходстве между Катилиной и большевиками, Блок утверждает этим некую связь между Христом и современными ему бунтарями - большевиками» (А. Блок «Катилина». С. 143-144).
Но тут происходит еще нечто, преображающее самого мятежника, «заговорщика с социалистическим духом», после чего его бунт всецело оправдан. «…Я у каждого красногвардейца вижу ангельские крыла за плечами», - говорит об этом сам сочинитель (А. Блок «Собр. соч. в 8 томах». Т. 5. С. 237; К. Чуковский «Александр Блок как человек и поэт». Пг. 1924. С. 21).
«…С утра до вечера пишу, сосредоточиваясь на одной теме, очень мучающей меня и трудной для меня», - пишет 26 апреля Блок матери (А. Блок «Собр. соч. в 8 томах». Т. 8. С. 513).
А уже на следующий день отмечает в записной книжке: «Катилина. Всё утро - тщетные попытки. […] Вдруг к вечеру - осеняет (63-е стихотворение Ювенала [правильно: Катулла] - ключ ко всему!). Сразу легче. - […] Сверка статьи “Последние дни старого режима”» (А. Блок «Записные книжки, 1901-1920». С. 402).
А.А. Блок. Фотография с дарственной надписью. Май 1920 г.
Наконец, 16 мая: «“КАТИЛИНА” - весь день. Лебединая песня революции?» (Там же. С. 407).
Речь идет о 63-м стихотворении Катулла, более известном под позднейшим названием «Аттис», - по имени греческого юноши, по пути на восток, во Фригии (центральная часть Малой Азии), захваченного оргией богини Кибелы (Magna Mater / Великой Матери) и в приступе неистовства оскопившего себя:
В переводе А. А. Фета:
Острым он кремнем отторгнул признак пола у себя.
В более позднем С.В. Шервинского:
Сам свои мужские грузы напрочь острым срезал кремнем.
Первый переводчик поэмы А.А. Фет подчеркивал: «С минуты увечья юноша Аттис не только считает себя вакханкой, но становится женщиной и в грамматическом смысле…» (А. Блок «Катилина». С. 113). Катулл далее пишет о нем исключительно в женском роде.
Исследовавший самым внимательным образом очерк Блока (через призму всей его жизни и творчества) современный литературовед, восстанавливая ход мысли поэта, пишет: «…Революционеру мешает чувственная страсть. […] Пол разрушает революцию. […] Свободная от желания, легкая и прекрасная, бывшая мужчина создаст новый мiр, в котором не будет женщин, пола и секса. […] В Катилине оскопленный развратник становится народным героем, “бледным предвестником нового мiра”. […] Чудовищный гибрид Аттиса и Катилины, скопца и большевика - финальный результат слияния социальной, религиозной и сексуальной политики, которое издавна волновало русские секты и русскую интеллигенцию. […] В Двенадцати Блок дал русской революции высшее отечественное благословение раскольничьим Исусом. В Катилине революция получает новую мистическую санкцию в образах мiровой культуры» (А. Эткинд «Хлыст». С. 365, 366, 375, 376).
Гнетет его (мешает взлету) чувственная страсть. Снимает узы с него, легчит, кастрация. Оскопленный развратник становится народным героем, «бледным предвестником нового мiра», по Блоку (А. Блок «Собр. соч. в 6 томах». Т. 4. С. 283). «Ему стало легко, - писал он о Катилине, - ибо он “отрекся от старого мiра”» (Там же. С. 288).
И только после этого стало можно «всем телом, всем сердцем, всем сознанием - слушать Революцию» (Там же. С. 235). Именно кастрированный Демон = скопец / большевик, по Блоку = подлинный символ революции. Все это не выдумки современных литературоведов, а факты истории, которые до недавнего времени, правда, трудно было переварить.
Продолжение следует.