МОНАРХИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ БАРОНА УНГЕРНА (31)

[sergey_v_fomin]

Логотип Азиатской конной дивизии: Двуглавый Орел Российской Империи и Соёмбо (с луной, солнцем и тройным языком пламени) - древний символ монгольского народа, ставший гербом Монголии после объявления в 1911 г. независимости.

К СТОЛЕТИЮ УБИЙСТВА БАРОНА УНГЕРНА

Совершенно непостижимым образом Проект восстановления Монархий барона Унгерна продолжал жить даже и после ухода его автора в мiр иной, давая всходы в самых неожиданных местах. Не помешал этому даже приход сюда игроков без правил, совести и чести. Разве что замедлил и изменил естественный ход истории. Но, вопреки всему, семена, брошенные когда-то Бароном, упрямо прорастали, разрывая тяжкую бетонную броню…

Наследие: Китай (начало)

Пытавшиеся пробираться в мае-августе 1921 г. в Маньчжурию разрозненные группы офицеров и солдат остатков возвращавшейся после похода в Сибирь и Дальне-Восточную республику Азиатской конной дивизии китайцы вылавливали и чаще всего убивали на месте, остальными же пополняли славившиеся своей суровостью подземные тюрьмы.
Лишь ядро этого соединения, состоявшее из восьми сотен закаленных в боях воинов, на вооружении которых были пулеметы и артиллерия, тронуть не решились. Около 600 из них, пожелавших продолжать вооруженную борьбу с большевиками, по особому соглашению с китайскими властями, в октябре 1921 г. погрузили в Хайларе на специальный эшелон и отправили по КВЖД во Владивосток, «чтобы до конца сражаться на этом последнем клочке Русской земли, который еще оставался свободным от власти красных» (С.В. Волков «Трагедия русского офицерства». М. 1999. С. 259).
В ноябре ветераны Азиатской конной дивизии вместе с каппелевцами приняли участие в наступлении на Хабаровск. Позднее, в составе Земской Рати генерала М.К. Дитерихса, они сражались с красными в Приморье.



Казаки отряда генерала Нечаева, пришедшие в Тяньцзин с Чжан Цзолинем, пытались там сорвать красный флаг с советского консульства.
Генерал-лейтенант Константин Петрович Нечаев (1883-1946) - участник Великой и гражданской войн, монархист и последовательный антикоммунист. Ближайший соратник генерала Каппеля и атамана Семенова. С 1924 г. командир 1-й Отдельной бригады из русских эмигрантов-добровольцев в 1-й Мукденской армии китайского генерала Чжан Цзунчана, успешно действовавшей против китайских коммунистов, что вызвало раздраженный отзыв Чичерина: «…Белые кондотьеры безнаказанно разгуливают по всему Китаю и, пользуясь своей высокой военной квалификацией, одерживают победы». Потеряв в 1926 г. в результате тяжелого ранения правую ногу, вышел в отставку. Захвачен после войны смершевцами. Расстрелян в Чите 5 февраля 1946 г. Реабилитирован в 1992 г.

Таким образом, немало русских военных находилось на службе в китайской армии и полиции, а также служили там инструкторами. В гражданской войне в Китае они принимали участие главным образом на стороне уроженца Маньчжурии Чжан Цзолиня, присвоившего себе титул маршала.
«С русскими беженцами, - свидетельствует американский историк Дж. Стефан, - попавшими в его владения, Чжан Цзолинь вел себя по-джентльменски, проявляя к тем, кто волей судьбы оказался у него в руках, не только вежливость, но и сочувствие. Десять тысяч забайкальских казаков получили от него в подарок обширную территорию вдоль реки Аргунь в Северной Маньчжурии. Тысячи русских работали в его правительственных учреждениях, армии и полиции, причем им часто отдавали предпочтение перед китайцами» (Дж. Стефан «Русские фашисты. Трагедия и фарс в эмиграции 1925-1945». М. 1992. С. 60).



Члены Казачьего Союза в Шанхае. 1932 г.

Именно под эгидой Чжан Цзолиня была создана Русская группа войск в Китае. Она была «сформирована ген.-лейт. К.П. Нечаевым (нач. штаба полк. Карлов) по просьбе командующего фронтом Чжан-Зунчана. Включала пехотную (104 и 105-й полки по 500 шт.) и кавалерийскую бригады двухполкового (по 300 саб.) состава, отдельные инженерные роты, дивизион из 6 бронепоездов и воздушную эскадрилью (кроме того, охрана ген. Чжан Зунчана 120 шашек при 5 офицерах и 107, 108 и 109-й полки с русским кадром)». В 1927-1928 гг. в Шаньдуне существовало даже специальное Русское военное училище в Китае (С.В. Волков «Белое движение в России: организационная структура. (Материалы для справочника)». М. 2000. С. 282. 292-293).
Останавливая красный вал коммунистического Китая, Русская группа войск принесла огромные жертвы. Только в Цинанфу (главной базе русских войск) было погребено почти две тысячи воинов, то есть половина всех добровольцев (С.В. Волков «Трагедия русского офицерства». С. 283).
Русские воинские части были распущены лишь к началу 1930-х годов.



Белые военные эмигранты в Китае.

Еще одной важной фигурой в Китае в это время был Атаман Семенов….
Одновременно с неудачей похода на Север барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга закатилась на Восточной Окраине и звезда Атамана.
Их связи, взаимоотношение и взаимодействие весьма точно изобразил начальник штаба Азиатской конной дивизии полковник М.Г. Торновский: «Есаул Семенов родился на границе с Монголией. С детства знал монгольский язык. Служа в консульском конвое в Урге, он создал себе большие знакомства среди влиятельных монгол. Был замешан в монгольские дела по свержению китайцев, по каковой причине был удален из конвоя в полк.
Барон Унгерн и есаул Семенов, как монголоведы, при развале армии естественно подумали о создании бурятско-монгольских конных корпусов, кои сумеют подпереть разваливающийся фронт. Идеологом этой идеи был есаул Унгерн, а есаул Семенов взялся осуществить идею. […]
Полковник Унгерн стал правой рукой и идейным руководителем всех начинаний полковника Семенова, уже именовавшегося “атаманом”. […]
Панмонгольская идея атамана Семенова и генерала Унгерна была осуществлена в июне месяце 1920 г. Всемонгольским съездом на ст. Даурия. Так генерал Унгерн был выдвинут событиями на арену монгольских событий 1920-1921 гг. […]
[Атаман Семенов] в воспоминаниях отводит генералу Унгерну много места. По мнению Семенова, Унгерн - выдающаяся интеллектуальная личность, одаренная от природы всеми свойствами “вождя”. Характеристика в изложении атамана Семенова - сплошной гимн генералу Унгерну. […]
При жизни у Верховного Правителя адмирала Колчака было отрицательное отношение к атаману Семенову из за различных взглядов на японскую военную помощь, но, отдаваясь в Иркутске в руки большевиков, адмирал Колчак все свои полномочия передал атаману Семенову, понимая, что только он один на Дальнем Востоке мог спасти отходящую армию и вести борьбу против большевиков. […]
Атаман Семенов, связанный с генералом Унгерном узами близкой дружбы, прошлой боевой и политической деятельностью и, выделяя его из среды окружающих генералов, как крупную активную величину, нашел выход для Азиатской конной дивизии Унгерна, дав ему особое, самостоятельное задание - идти из Даурии в Акшу, где закрепиться и ожидать лучших времен и его указаний. […]
Азиатская конная дивизия с уходом в Монголию теряла постоянную связь с атаманом Семеновым, и генерал Унгерн становился полным хозяином жизни и смерти людей, кои пошли за ним. Суровый и даже жестокий начальник, когда над ним висел контроль атамана Семенова, став самостоятельным, в полной мере проявлял свою волю и наказывал офицеров особенно жестоко. […]
Русские белые вожди в Приморье вели грызню. Атаман Семенов вынужден был отойти от дел и жил в Дайрене. Попытка его в мае 1921 г. вновь взять власть в свои руки в Приморье (Владивостоке) окончилась неудачей.
Мы, жившие в Монголии, не знали всего, что творилось среди белых вождей на востоке, но сам генерал Унгерн, имея сношения с атаманом Семеновым, знал истинное положение и о том, что дело Белого движения - очень печальное. Не было никаких данных ожидать откуда нибудь помощи при борьбе с большевиками в Сибири как для русских в Приморье, так и Унгерну в Монголии. […]
Отношение генерала Унгерна к атаману Семенову было подчеркнуто лояльным. Семенов, пожалуй, был единственным человеком, с мнением которого Унгерн считался. Связь с ним не была регулярной, но поддерживалась через посыльных офицеров. Был ли честно откровенен Семенов в сношениях с Унгерном и не вводил ли он его в заблуждение относительно политической обстановки на Дальнем Востоке и своего влияния среди белых войск - неизвестно. (Кузьмин-2004-2. С. 192-194, 196, 200, 246).



Г.М. Семенов в эмиграции.

Оказавшись в эмиграции в Китае Григорий Михайлович внимательно наблюдал за развивавшимися там событиями.
Рассуждая о тактике Коминтерна сохранились в его воспоминаниях: «…Уверенность Москвы в успехе того конфликта между Японией и Китаем, который был вызван Советами, долго и упорно обрабатывавшими Китай и убедившими его в своей помощи, для чего постоянно создавались всевозможные инциденты на границах СССР с Монголией и Кореей, демонстрировавшие якобы советское презрение к мощи Японии и в конце концов вдохновившие Китай па безнадежную и безумную борьбу с Японией.
Эта борьба была нужна Коминтерну, так как еще в 1923-1924 годах по ходу деятельности агентов коммунистической Москвы на Востоке было ясно, что очередная ставка на революцию в Азии делается здесь, в Китае, путем соответствующей обработки народных масс его. Сравнительно хорошо зная психологию масс вообще, а китайцев - в частности, я пришел к убеждению, что красные стремятся к вовлечению Китая в Советский Союз для того, чтобы расширить революционное движение за пределами России. […]
В это самое время большевики публично отказались от всяких прав на КВЖД и обратились к китайскому правительству с весьма заманчивыми для него предложениями. Несмотря на всю их эфемерность, китайцы понудили себя дать им веру…[…]
Как известно, последовавшие события показали полную неискренность большевиков, которые отказались от всех своих обещаний и не остановились перед созданием всем памятного конфликта 1929 года, чтобы иметь основание вынудить от Китая отказ от всяких претензий к Советам а связи с данными ими и невыполненными обещаниями, что и было достигнуто» (Атаман Семенов «О себе. Воспоминания, мысли и выводы». М. 1999. С. 270-272).
«В то время как советская дипломатия искусно жонглирует на противоречии международных интересов, сталкивая, по возможности, державы па путях их политики, в вопросах внутренних обладающий поистине диктаторскими правами Сталин постоянно меняет свою генеральную линию, сбивая с толку своих сотрудников и сметая со своего пути всех замешкавшихся и не сумевших молниеносно приспособиться к новым и новым курсам внутренней политики Советов.
Эта политика вообще характеризуется тем, что для достижения поставленных целей считаются допустимыми всякие пути» (Там же. С. 283).



Алексей Радаков (1879-1942). «Придворная жизнь. Япония хочет организовать независимое Уссурийское герцогство из белогвардейских бандитов ген. Семенова». Советская карикатура.

«Для противодействия красной пропаганде в Китае я задумал привлечь к делу борьбы с Коминтерном представителей китайской общественности, и лучшие генералы армии Чжан Цзо-лина примкнули к проектируемому мною плану. Первым поддержавшим мою идею объединенной борьбы России и Китая против Коминтерна был светлой памяти покойный ныне генерал Чжан Куй-ю, который был умерщвлён впоследствии Чжан Цзо-лином. К нам примкнул и генерал Гын Юй-тин, также казненный в Мукдене. Наиболее длительное и активное содействие мне в борьбе с красным злом было оказано генералом Чжан Хай-пыном, ныне маршалом Маньчжурской империи» (Там же. С. 211).
Из тех же мемуаров известно, что именно в 1927 г. Г.М. Семенов активно вел переговоры о противодействии Коминтерну в Китае с маршалами Чжан Цзолинем и Сун Чуанфаном. Гибель первого прервала переговоры. Второй маршал, глава пяти китайских провинций (с центром в Шанхае), по словам Григория Михайловича, «охотно пошел на участие в создании антикоммунистического центра в Китае и даже дал мне разрешение на формирование первых частей международного противобольшевицкого легиона на территории, подвластной ему» (Там же. С. 272).
Другим собеседником Г.М. Семенова в 1925-1926 гг. был премьер-министр Японии барон Танака, проектировавший создание на русском Дальнем Востоке «буфера до озера Байкал», правительство которого, по его мысли, должно было состоять из дружественных Японии лиц ( Марковчин В. «Три атамана. Книга создана на основе рассекреченных документов из архива ФСБ. Действующие лица: А. Дутов, Г. Семенов, Д. Тундутов-Дундуков». М. 2003. С. 166-167).



Фотография из собрания историка Константина Бурмистрова: https://www.facebook.com/profile.php?id=100053147393227&sk=photos

В октябре 1925 г. низложенный Император Китая Пу И (https://sergey-v-fomin.livejournal.com/498690.html) в своей резиденции в Тяньцзине также принимал Атамана, выразившего в разговоре свое сокровенное желании, «несмотря на трудности, свергнуть коммунизм и восстановить Династию» Цинь («Первая половина моей жизни. Воспоминания последнего Императора Китая Пу И». СПб., 1999. С. 246).
Идеи то были давние, еще времен гражданской войны (вспомним мысли на этот счет подчиненного Атамана - барона Унгерна). Единомышленников Григорий Михайлович нашел среди подчиненных Чжан Цзолиня. Среди этих генералов, вспоминал Атаман, «я нашел горячих сторонников моей идеологии в вопросах борьбы с коммунизмом и реставрации монархического строя в Китае. Уже тогда, в 1919-1920 гг., многие из передовых маньчжур понимали, что восстановление Императорской власти в Китае является единственной возможностью благополучно ликвидировать тот хаос, который когда-то заварил д-р Сун Ятсен и с которым сами китайцы до сего времени не могут ничего поделать» (Атаман Семенов «О себе». С. 211).
Связь с Г.М. Семеновым Император Пу И поддерживал непрерывно в течение всех семи лет своего пребывания в Тяньцзине. Какие-то отношения продолжались и позже. Известно, например, что книгу воспоминаний Атамана, вышедшую в Харбине в 1938 г., по приказу Императора, читали ему в переводе (Там же. С. 4).



Нагрудный знак семеновцев в Китае.

Между тем весной 1927 г. коминтерновская политика СССР принесла свои кровавые плоды.
Еще июле 1926-го начался Северный поход - военная экспедиция только что созданной китайскими коммунистами Народно-освободительная армии, целью которой был захват власти. Сама идея принадлежала еще Сунь Ятсену, умершему еще весной 1925 г.
В Москве внимательно следили за развитием ситуации. После того, как наметился успех, в октябре 1926 г.Совнарком СССР принял решение дополнительно поставить НРА 15 000 винтовок, 24 орудия, 50 бомбометов, 12 самолетов, 20 млн. патронов, 100 тыс. гранат. Кроме того с июля по октябрь 1926 г. другой группировке было передано 3,5 тысячи винтовок, 4 тыс. шашек, 11,5 млн.патронов, три самолета и десять огнеметов.
Коммунисты решили ударить по наиболее чувствительному месту - Шанхаю, деловому центру, тесно связанному с Западом.
3 марта 1927 г. Чжоу Эньлай поднял там восстание. Революционные отряды захватывали город квартал за кварталом, не трогая при этом иностранных концессий. Натиск усилился после того, как стало известно о приближении колонн НРА. В ночь на 22 марта власть в Шанхае полностью перешла в руки коммунистов, а утром туда вошли и части красной китайской армии. Началось массовое избиение несогласных.
Решительный демарш западных держав заставил генерала Чан Кайши действовать. 12 апреля 26-я армия Гоминьдана навела в Шанхае порядок, разоружив революционные отряды: https://humus.livejournal.com/2630801.html
С тех пор это освобождение города китайские коммунисты называют «Шанхайской резней».



Разрушения в одном районов Шанхая в 1927 г.

Серьезным фактором стабильности в городе был уже упоминавшийся нами Шанхайский Русский полк, сформированный в январе 1927 г. из белоэмигрантов, насчитывавший в своих рядах 90 офицеров и 438 солдат. В большинстве своем это были молодые люди, обладавшие опытом гражданской войны. В качестве полкового штандарта было взято знамя Императорской России. Службу несли также по уставам Российской Императорской Армии.



Шанхайский Русский полк.

Китайские власти прекрасно понимали, кто управляет всеми этими волнениями, где находятся революционные штабы.
В ночь на 6 апреля 1927 г. в Пекине в здание советского полпредства, применив силу, вошла китайская полиция. В официальной ноте Китайского правительства говорилось «о покровительстве, оказываемом официальными советскими представителями в Китае коминтерновским агентам и китайским коммунистам, а также о превращении посольства в революционный центр по “распространению агитационной литературы”» (С.Г. Лузянин «Россия-Монголия-Китай в первой половине ХХ в. Политические взаимоотношения в 1941-1946 гг.» 2-е изд. М. 2003. С. 185).
«Незадолго до этого помощник советского военного атташе […] попался при попытке проникнуть в британское посольство [в Пекине]. […] Во время налета на [советское] посольство было захвачено 463 отдельных папки с делами, общим числом в три с лишним тысячи документов, которые не успели сжечь посольские сотрудники. Полицейские арестовали одного из основателей КПК, профессора Пекинского университета Ли Дачжао и 20 китайцев, проживавших на территории посольства, а также советских граждан - сотрудников аппарата военного атташе […]
Советское правительство немедленно выступило с самым громким и решительным протестом, признав нале “неслыханным нарушением элементарных международных норм”, а захваченные документы - ловкой подделкой чжанцзолиневской полиции. В ответ на такие заявления Чжан Цзолинь дал приказ в прессе опубликовать некоторые фотографии захваченных документов» (http://www.plam.ru/hist/sovetskaja_razvedka_v_kitae_20_e_gody_xx_veka/p1.php#metkadoc11). Это, по-видимому, и решило судьбу маршала, о чем далее…
Вообще говоря, степень инфильтрованности Китая в 1920-30-х гг. советскими разведчиками, военными советниками, нелегальными перевозчиками оружия и боеприпасов и диверсантами, описанная в работах историка, руководителя Центра изучения новейшей истории Китая Виктора Николаевича Ускова, не может не поражать: http://www.plam.ru/hist/sovetskaja_razvedka_v_kitae_20_e_gody_xx_veka/p1.php
Характерно, что уже тогда из Токио Москве был дан четкий сигнал: комментируя эти события, японская пресса заявляла: «Японии воздержаться от интервенции [в Китай] будет нелегко, раз третья сторона [СССР] осуществляет неограниченную интервенцию» (С.Г. Лузянин «Россия-Монголия-Китай в первой половине ХХ в.». С. 185).



Массовый митинг против Красной армии. Хэнань. 1930 г.

Однако остановить запущенный маховик никто не собирался. Ранним утром 11 декабря 1927 г. Военно-революционный комитет города Кантона (Гуанчжоу), третьего по величине, после Шанхая и Пекина, города, отдал отрядам Красной гвардии и солдатам-коммунистам из воинских частей приказ о начале восстания. Благодаря внезапности уже к шести утра большая часть Кантона была захвачена революционерами. Сразу же было объявлено о создании Совета народных комиссаров. Присоединившимся раздали оружие.



Больница в Кантоне, сгоревшая вместе со своими пациентами.

Для современников не было секретом присутствие среди восставших опытных организаторов - большевицких инструкторов. Вот почему вскоре после освобождения утром 13 декабря города правительственными войсками пятеро работников советского генконсульства во главе с вице-консулом А.И. Хасисом вместе с семью китайскими сотрудниками были расстреляны.



Тела убитых сотрудников советского генконсульства в Кантоне (в центре - вице-консул).
Абрам Исаакович Хасис (1894-1927) - член РСДРП с 1916 г., во время гражданской войны комиссар дивизии. В 1924 г. окончил восточное отделение Военной академии РККА. После стажировки в Дальневосточном отделе НКИД направлен секретарем генконсульства в Шанхай (1925). Затем в той же должности работал в Ханькоу. В декабре 1926 г. направлен вице-консулом в Кантон.

Последним очагом обороны было здание, в котором засел Совет. После захвата города правительственные войска приступили к репрессиям. Патронов на схваченных коммунистов не тратили:




Коммуна Кантона считается последним арьергардным боем Китайской коммунистической революции 1925-1927 гг. Потерпев здесь поражение, отряды КПК вынуждены были отойти на юг в сельские районы: https://humus.livejournal.com/2632663.html
8 июня 1928 г. - войска гоминьдановского правительства заняли Пекин.
Тогда же дошли руки и до помянутого ранее Чжан Цзолиня.



Чжан Цзолинь (1875-1928) - известный военачальник в Маньчжурии (с 1916) и военный диктатор Китайской республики (с 1927). Генералиссимус (1926). На протяжении жизни сохранял верность Династии Цин, неоднократно зондируя почву о восстановлении ее на Троне. Поддерживал связи с последним Императором Китая Пу И.

4 июня 1928 г. в 5 часов 23 минуты по пути из Пекина в Мукден (Шэньян), где находилась резиденция маршала, был взорван его поезд. Произошло это на железнодорожном мосту у станции Хуангутунь. Сам Чжан Цзолинь при этом был смертельно ранен, скончавшись в тот же день несколько часов спустя.



Еще горят вагоны взорванного поезда. В огне при тушении погибли несколько пожарных.

Долгое время эту акцию считали делом рук японской разведки, что вошло во все биографические справочники и исторические работы. Лишь совсем недавно были опубликованы материалы, свидетельствующие об организации этого убийства советской разведкой (А.И. Колпакиди, Д.П. Прохоров «Внешняя разведка России». СПб.-М. 2001. С. 398).
Непосредственными исполнителями были: Наум Исаакович Эйтингон (1899-1981), в 1927-1929 гг вице-консул Генконсульства СССР в Китае, в будущем разрабатывавший операцию по ликвидации Троцкого, организатор партизанского движения в годы второй мiровой войны, генерал-майор МГБ и Христофор Иванович Салнынь (1885-1939), в 1926-1929 гг. - под именем гражданина США Христофора Лауберга - резидент в Китае; позднее участвовал в событиях на КВЖД, руководя диверсионной деятельностью в тылу китайских правительственных войск.



Пассажирский вагон, в котором ехал Чжан Цзолинь.

Тем временем решающая схватка Коминтерна за власть над Китаем перемещалась на север.
27 мая 1929 г., два года спустя после Пекинского инцидента, в два часа дня в советское генконсульство в Харбине вошла полиция.
«В час дня 27 мая наряды полиции внезапно оцепили здание советского консульства в Харбине, и пока полиция требовала открыть двери, пока обе стороны сносились со своими начальниками, в многочисленных кабинетах и архивах консульства его чиновники во главе с консулом Мельниковым, поспешно жгли списки, протоколы, приказы, т.е. все то, что освещало красную подрывную работу в Маньчжурии. Много было сожжено, но и того, что досталось в руки полиции, было достаточно, чтобы получить представление о характере и размерах “коммерческой” деятельности Дороги [КВЖД] в Северной Маньчжурии. Обыск дал в руки властей столь компрометирующие советское консульство материалы, улики были так серьезны, что большевицкая дипломатия не рискнула даже выступить с протестом» («Великая Маньчжурская Империя. К десятилетнему юбилею». Харбин. 1942. С. 286).
«Так как в каждой комнате Консульства, - докладывал об операции пристав Шао Цинкуй, - имеется телефон, поэтому они везде дали сведения уничтожить документы, запереть двери и сжечь документы. Тогда я командировал некоторых полицейских взломать двери. Взломав двери, мы входили вместе в комнаты и нашли еще несожженные документы. В то же время я вызвал пожарную команду, чтобы затушить огонь, после этого мы только смогли найти важные документы, с коих сделали фотографии».
Обыск длился около шести часов. Итоги были подведены в рапорте начальника полиции: «Обыском обнаружено, что в подвальном помещении Совконсульства в это время происходило собрание, в котором помимо 42 человек служащих Консульства, ген. консула Мельникова, вице-консула Знаменского, мукденского консула Кузнецова присутствовали 39 человек обвиняемых. Из вышеизложенного вполне усматривается, что полученные нашим управлением секретные сведения не представляются фиктивными».
«…В Консульстве, - говорилось далее, - находятся деловые бумаги, которые нельзя сжигать, а раз они сжигали их, то отсюда ясно, что эти бумаги относятся к пропаганде. Кроме того, в Консульстве имеется библиотека, где находится несколько десятков тысяч книг. Все они являются пропагандными книгами»: https://www.kommersant.ru/doc/1176117
И еще одна немаловажная деталь: «обыск дал доказательства того, что целый ряд видных советских сановников (Лашкевич, Геккер, Грант и др.) вели специальную работу военного характера» («Великая Маньчжурская Империя. К десятилетнему юбилею». С. 286).
Были арестованы 80 человек, в том числе 42 сотрудника генконсульства.



Генеральное консульство СССР в Харбине, с 1927 г. находившееся в доме № 22 на улице Яоцзин.

21 июля китайское правительство обнародовало официальный документ, в котором говорилось о том, что в советском консульстве в Харбине были захвачены документы о «тайных заговорах против объединения Китая», об организации «корпуса убийц для производства покушения на нанкинских и мукденских деятелей», о «создании тайной армии для разрушения КВЖД» (В. Аварин «Империализм в Маньчжурии». М. 1931. С. 251), что вскоре, заметим, и подтвердилось.
Помимо прочего в советском представительстве были обнаружены официальные конверты японского генерального консульства и две печати американского консульства в Харбине (П. Балакшин «Финал в Китае». Т.1. Сан-Франциско-Париж-Нью-Йорк. 1958. С.153). Печати эти использовались для того, чтобы запечатывать письма и посылки с пропагандистскими материалами, посылая их под видом американских и японских почтовых отправлений.
Москва поспешила заверить всех, что она тут совершенно ни при чем (хорошо знакомое - вывсёврёте), и вообще всё это, мол, козни русских эмигрантов и китайских полицейских, подложивших во время обыска все эти конверты и печати для компрометации советских дипломатов.
Точно такая же реакция (слово в слово) как и в случае с полицейским рейдом в мае 1927 г., но уже английской полиции, в торгпредство СССР в Лондоне и советскую торговую фирму «Аркос». Там в сейфах также были обнаружены документы, свидетельствующие о подрывной коммунистической деятельности в Королевстве. Однако красные дипломаты заявили, что документы - фальшивки, сфабрикованные англичанами и подброшенные при обыске самой полицией…
Великобритания тогда разорвала дипломатические отношения с СССР. На сей раз советская нота протеста в связи с событиями в Харбине отличалась крайней сдержанностью. Политбюро же приняло специальное решение, строго запрещающие демонстрации у китайских дипломатических миссий в Советском Союзе: https://www.kommersant.ru/doc/1176117
В то время Москва была еще не вполне готова. Но вскоре время наступило и ответ был дан…

Продолжение следует.