МОНАРХИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ БАРОНА УНГЕРНА (12)
Логотип Азиатской конной дивизии: Двуглавый Орел Российской Империи и Соёмбо (с луной, солнцем и тройным языком пламени) - древний символ монгольского народа, ставший гербом Монголии после объявления в 1911 г. независимости.
К СТОЛЕТИЮ УБИЙСТВА БАРОНА УНГЕРНА
«Приказ № 15» (начало)
«Отрицать магическую составляющую средневековых войн равносильно отрицанию самих этих войн. Ссылка на то, что такого рода сведения нечасто попадают в источники, не принимается.. Очень мало действительно важного остается на бумаге, отсюда и изначальная необъективность исторической науки».
А.Г. ЮРЧЕНКО.
«Элита Монгольской Империи» (2013).
В той же ургинской типографии, в которой был издан воспроизведенный нами ранее сборник пророчеств, и в том же мае 1921-го был напечатан знаменитый «Приказ № 15» - самый известный текст барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга, цитировавшийся всеми (включая большевиков), кто о нем писал более или менее развернуто. (Судя по первым допросам и стенограмме суда над Бароном, чем-то он особо взволновал красных.)
При всей, однако, его своеобразной популярности чувствовалось какое-то нежелание обсуждать само содержание этого документа, предоставлявшее, на первый взгляд, даже выгоду для разного рода разоблачений «кровавого Унгерна». Заговаривавшие о нем после нескольких ритуальных слов осуждения всякий раз быстро сворачивали разговор по существу, замолкали, словно страшась сболтнуть лишнее, навести на мысль.
Тем важнее, представляется нам, вчитаться в самый текст этого странного и, одновременно, удивительного текста…
Начало одного из немногих уцелевших экземпляров «Приказа № 15», напечатанного в Ургинской типографии в мае 1921 г.
«Я - Начальник Азиатской Конной Дивизии, Генерал-Лейтенант Барон Унгерн, - сообщаю к сведению всех русских отрядов, готовых к борьбе с красными в России, следующее:
§ 1. Россия создавалась постепенно, из малых отдельных частей, спаянных единством веры, племенным родством, а впоследствии особенностью государственных начал. Пока не коснулись России в ней по ее составу и характеру неприменимые принципы революционной культуры, Россия оставалась могущественной, крепко сплоченной Империей. Революционная буря с Запада глубоко расшатала государственный механизм, оторвав интеллигенцию от общего русла народной мысли и надежд. Народ, руководимый интеллигенцией как общественно-политической, так и либерально-бюрократической, сохраняя в недрах своей души преданность Вере, Царю и Отечеству, начал сбиваться с прямого пути, указанного всем складом души и жизни народной, теряя прежнее, давнее величие и мощь страны, устои, перебрасывался от бунта с царями-самозванцами к анархической революции и потерял самого себя. Революционная мысль, льстя самолюбию народному, не научила народ созиданию и самостоятельности, но приучила его к вымогательству, разгильдяйству и грабежу. 1905 год, а затем 1916-17 годы дали отвратительный, преступный урожай революционного посева - Россия быстро распалась. Потребовалось для разрушения многовековой работы только 3 месяца революционной свободы. Попытки задержать разрушительные инстинкты худшей части народа оказались запоздавшими. Пришли большевики, носители идеи уничтожения самобытных культур народных, и дело разрушения было доведено до конца. Россию надо строить заново, по частям. Но в народе мы видим разочарование, недоверие к людям. Ему нужны имена, имена всем известные, дорогие и чтимые. Такое имя лишь одно - законный хозяин Земли Русской ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ, видевший шатанье народное и словами своего ВЫСОЧАЙШЕГО Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского.
§ 2. Силами моей дивизии совместно с монгольскими войсками свергнута в Монголии незаконная власть китайских революционеров-большевиков, уничтожены их вооруженные силы, оказана посильная помощь объединению Монголии и восстановлена власть ее законного державного главы, Богдо-Хана. Монголия по завершении указанных операций явилась естественным исходным пунктом для начавшегося выступления против Красной армии в советской Сибири. […]
Заявить бойцам, что позорно и безумно воевать лишь за освобождение своих собственных станиц, сел и деревень, не заботясь об освобождении больших районов и областей. Считать такое поведение сохранением преступного нейтралитета перед Родиной, что является государственной изменой. Такое преступление карать по всей строгости законов военного времени. […]
В борьбе с преступными разрушителями и осквернителями России помнить, что по мере совершенного упадка нравов в России и полного душевного и телесного разврата нельзя руководствоваться старой оценкой. Мера наказания может быть лишь одна - смертная казнь разных степеней. Старые основы правосудия изменились. Нет “правды и милости”. Теперь должны существовать “правда и безжалостная суровость”. Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить Божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем. Ярости народной против руководителей, преданных слуг красных учений, не ставить преград. Помнить, что перед народом стал вопрос “быть или не быть”. Единоличным начальникам, карающим преступников, помнить об искоренении зла до конца и навсегда и о том, что справедливость в неуклонности суда. […]
Не рассчитывать на наших союзников-иностранцев, переносящих подобную же революционную борьбу, ни на кого бы то ни было. Помнить, что война питается войной и что плох военачальник, пытающийся купить оружие и снаряжение тогда, когда перед ним находится вооруженный противник, могущий снабдить боевыми средствами. […]
Народами завладел социализм, лживо проповедывающий мир, злейший и вечный враг мира на земле, т.к. смысл социализма - борьба.
Нужен мир - высший дар Неба. Ждет от нас подвига в борьбе за мир и Тот, о Ком говорит Св. Пророк Даниил (гл. XI [на самом деле XII. - С.Ф.]), предсказавший жестокое время гибели носителей разврата и нечестия и пришествие дней мира: “И восстанет в то время Михаил, Князь Великий, стоящий за сынов народа Твоего, и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени, но спасутся в это время из народа Твоего все, которые найдены будут записанными в книге. Многие очистятся, убедятся и переплавлены будут в искушении, нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет 1290 дней. Блажен, кто ожидает и достигнет 1330 дней” [согласно Дан XII, 1, 10-12: 1335. - С.Ф.].
Твердо уповая на помощь Божию, отдаю настоящий приказ и призываю вас, офицеры и солдаты, к стойкости и подвигу» (Кузьмин-2004. С. 169-173).
Окончание «Приказа № 15».
Приводивший в порядок типографию в Урге полковник К.И. Лаврентьев связывал текст приказа с вышедшим ранее сборником пророчеств. Рассказав о встрече Барона с «нотариусом Юшковым», причастным к составлению книги, Константин Иванович продолжал: «Результат всего сказался значительно позднее; так, будучи уже в Улясутае получили мы знаменитый приказ Барона № 15 от 21-го мая 1921 г, в котором указывалось время выступления всех частей из Монголии против большевиков, а в конце приказа точные выдержки из книги с указанием на известные главы, кажется, пророка Исайи, о воцарении Михаила через столько-то дней и о падении большевизма через столько-то дней, конечно, чисто в библейских выражениях. Об этих же указаниях говорится и в книге профессора Оссендовского, причем весь приказ, его литературную часть в то время молва приписывала именно этому профессору, бывшему тогда в Урге при штабе и, сопоставляя его сочинение “Звери, люди и боги”, нельзя отказать в истинности предположений» (Кузьмин-2004. С. 329).
Полковник имел в виду вот эти строчки из воспоминаний Оссендовского о его встречах с Бароном: «Ссылаясь на научные теории, на сочинения известных ученых и писателей, цитируя Библию и буддийские священные книги, возбужденно переходя с французского языка на немецкий, с русского на английский, внук пирата продолжал:
- В буддийской и древней христианской литературе встречаются суровые пророчества о времени, когда разразится битва между добрыми и злыми духами. Тогда в мiр придет и завоюет его неведомое Зло; оно уничтожит культуру, разрушит мораль и истребит человечество. Орудием этого Зла станет революция» (Фердинанд Оссендовский «И звери, и люди, и боги». М. 1994. С. 254-255).
Ничем не выдавая свою причастность к составлению Приказа, мемуарист уделял всё же ему должное внимание, подчеркивая историческое значение документа: «…Газеты, подробно описывавшие кровавый марш барона по Прибайкалью. Даже теперь, по прошествии семи месяцев, эти безумные ночи, полные вдохновения и ненависти, стоят у меня перед глазами. […]
Его приказ по армии заканчивался словами из Откровения святого Иоанна Богослова:
- Не сдерживайте своей мести, пусть прольется она на осквернителей и убийц души русского народа! Революцию нужно искоренить на Земле. Именно против нее предостерегал нас святой Иоанн Богослов в своем “Откровении”: “И жена была облечена в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых ...”.
Документ этот - свидетельство русской и, возможно, мiровой трагедии» (Там же. С. 282-283).
Фердинанд Оссендовский. 1924 г.
Фердинанд Антоний Оссендовский (1878-1945) - русский и польский литератор, путешественник и журналист. Будучи уроженцем русской Польши, окончил Петербургский университет и Сорбонну. Участвовал в революции 1905 г., отбывая за это до 1907 г. тюремное заключение. После он отошел от революционной деятельности.
В годы Великой войны Оссендовский заведовал иностранным отделом в петербургской суворинской газете «Вечернее Время». Во время гражданской войны находился на государственной службе в Правительстве адмирала А.В. Колчака. Передал на Запад т.н. «документа Сиссона», обычно считающиеся фальшивкой, однако факт финансирования большевиков и лично Ленина немецкой разведкой, безусловно, неоспорим. Недаром со времени падения власти Адмирала Оссендовский усиленно разыскивался чекистами.
В 1921 г., оказавшись в Урге, он привлек внимание барона Унгерна, сыграв при нем, видимо, гораздо большую роль, чем принято думать и что считал возможным сообщать об этом впоследствии сам поляк, написавший и издавший в 1922 г. на английском в Лондоне и Нью-Йорке, в 1923 г. на польском в Варшаве, а в 1925 г. в Риге на русском книгу «И звери, и люди, и боги», принесшую автору всемiрную славу.
Обложка и титульный лист первого русского издания книги Фердинанда Оссендовского «Звери, люди и боги». Издательство Г.Л. Биркган. Рига. 1925.
Среди других книг, написанных Фердинандом Оссендовским по возвращении на родину, наибольший интерес представляет, несомненно, его книга «Ленин - бог безбожников». Эта более чем 400-страничная книга, переведенная на несколько языков, представляет из себя полную биографию красного вождя, начиная с детских лет.
Автору книги повезло: он умер за несколько дней до освобождения Польши Красной армией, предварительно уничтожив или надежно спрятав (да так, что его до сих пор его не могут найти) свой, несомненно, ценнейший архив.
Смершевцы, проведя тщательный обыск квартиры и допросив свидетелей, не удовольствовавшись этим, раскопали свежую могилу, чтобы убедиться, не скрылся ли разыскиваемый ими с 1920 г. объект. Новыми властями Польши на все книги Оссендовского был наложен строжайший запрет; все обнаруженные экземпляры их изымались из библиотек и магазинов и сжигались.
Обложки польского (1930) и американского (1931) изданий книги Ф. Оссендовского «Ленин - бог безбожников».
Информацию о причастности Фердинанда Оссендовского к составлению «Приказа № 15» подтвердил и сам Роман Федорович во время первого своего после пленения допроса 27 августа 1921 г. в Троицкосавске, назвав при этом еще одно имя: «Приказ составлен Ивановским и Оссендовским» (Кузьмин-2004. С. 201).
До недавних сведения о втором лице были крайне скудны; точно не были даже известны его имя и отчество.
«Начальник штаба, Генерального штаба полковник Дубовик, - читаем в воспоминаниях главы дивизионной контрразведки Н.Н. Князева, - получил скромную должность заведующего оружием. Объяснялось это тем, что Барон не переносил офицеров Генерального штаба. Дубовика заменил военный чиновник, бывший помощник присяжного поверенного Ивановский, который имел лишь весьма отдаленное знакомство с военной службой. Ивановский возглавлял личный штаб барона - полувоенный, полуполитический» (Кузьмин-2004-2. С. 72).
«Начальником штаба у генерала Унгерна, - подтверждал офицер М.Г. Торновский, - числился бывший помощник присяжного поверенного К.Н. Ивановский - человек молодой, культурный, общительный и доброжелательный. Откуда и как он попал в Ургу - не помню. Делал ли он какую нибудь штабную работу или нет - не знаю. Полагаю, что не делал, так как, будучи глубоко штатским человеком, он ее делать не мог. Не был причастен к экзекуциям. Вероятнее всего, он был приятным слушателем и оппонентом Унгерну, когда последнему хотелось пофилософствовать. Ивановский отредактировал наброски приказа № 15. Ивановский оказался одним из счастливых людей, благополучно отошедших от Унгерна. Когда Унгерн уходил в поход на Русь, он, снабдив Ивановского порядочной суммой денег и перевозочными средствами, отправил его с донесением к атаману Семенову» (Там же. С. 246).
Лишь совсем недавно, благодаря родственникам, выяснилось, о ком идет речь: http://kazan-journal.ru/news/mashina-vremeni/etot-zagadochnyiy-nachalnik-shtaba-divizii-ungerna
Кирилл Николаевич Ивановский (1886-1942) родился в Казани, был одним из восьми детей известного профессора Казанской духовной академии, доктора богословия Николая Ивановича Ивановского, специалиста в области русского раскола.
Профессор Николай Иванович Ивановский (1840-1913).
Окончив юридический факультет Казанского университета, Кирилл занимал должность помощника присяжного поверенного. С началом гражданской войны вместе с чехами ушел в Сибирь. В 1919 г. он оказался в Томске, где служил в открытом при поддержке адмирала А.В. Колчака Институте исследования Сибири. В начале 1920 г. он в составе организованной этим научным учреждением экспедиции оказался в Урянхайском крае, откуда, узнав о семейном несчастье, попытался кружным путем, через Монголию, добраться до Владивостока.
Это совпало с занятием Урги Азиатской конной дивизией. Там и состоялась его встреча с Бароном. О том, как она проходила, сохранилось свидетельство в воспоминаниях некоего Голубева.
Написанные в 1926 г., они находятся в архиве Б.Н. Волкова в Гуверовском институте в США: «Проживавший в Урге беженец, присяжный поверенный К.И. [sic!] Ивановский, был несказанно удивлён, когда получил из штаба Унгерна бумажку с приказанием явиться в штаб. Вечером того же дня он прибыл в штаб. В помещении штаба был полумрак, холод; единственная свеча слабо освещала присутствовавших. Услышав фамилию, Унгерн спрашивал его, не “жид” ли он или поляк? Ивановский заверил его, что он настоящий русский, и в подтверждение своих слов, как лучший аргумент для доказательства того, что он был русским, привёл тот факт, что его отец был профессором Казанской духовной академии. Успокоившись, что перед собой имел настоящего русского человека, Унгерн […] приказал Ивановскому явиться на другой день утром в штаб …»
Что же касается составления «Приказа № 15», то от него усиленно открещиваются и нынешние родственники К.Н. Ивановского» («Это наиболее скандально известный приказ всей гражданской войны»), а когда-то и он сам, вернувшись на родину, где находился под постоянным чекистским контролем.
Во время допроса в 1924 г. в ОГПУ он утверждал: «Приказ № 15 был написан профессором Оссендовским, я никакого участия в составлении его не принимал, да и не мог, т.к. Унгерн мне ничего ответственного не поручал. Но я несколько раз относил написанное Оссендовским в типографию. Кроме этого приказа, других приказов в таком же духе не было, за исключением приказов о назначении на должности, но приказа о моём назначении, не только начальника штаба, но даже о зачислении на службу не было».
С этими же оправдательными целями была придумана и легенда о его «побеге» от Барона, тогда, как из приведенных нами воспоминаний одного из офицеров Азиатской конной дивизии известно, что генерал сам отпустил Кирилла Николаевича, снабдив его при этом деньгами.
Всё это, разумеется не помогло: его не раз арестовывали и допрашивали. В последний раз в Подмосковье 25 июня 1941 г. - через три дня после начала войны.
Приговоренного Особым совещанием к расстрелу его отправили в Омск, в городскую тюрьму № 1. Там 26 августа 1942 г. его вторично приговорили к высшей мере, но, как сообщили родственникам, Кирилл Николаевич Ивановский скончался своей смертью 30 августа, через четыре дня после оглашения приговора. Впрочем, так ли это, уверенности нет…
Кирилл Николаевич Ивановский. Фотографии из расстрельного дела.
При этом главная роль в написании Приказа (как и в составлении ургинского сборника пророчеств) принадлежала, несомненно, Барону, что он не раз впоследствии сам подтверждал.
«Я приказывал», - заявил он во время допроса в Иркутске 1-2 сентября 1921 г. (Кузьмин-2004. С. 559). «…Я ему приказывал и он написал», - сказал он 7 сентября на суде в Ново-Николаевске в ответ на вопрос о роли Оссендовского. А на уточнение: «Его убеждениям этот приказ не отвечал?» - последовало: «Я его не спрашивал» (Кузьмин-2004. С. 230-231).
Продолжение следует.