К ПОНИМАНИЮ ЛИЧНОСТИ «LE PRINCE DE L`OMBRE» (82)
Распродажа на Сотбис (окончание)
Что же было потом, после того как пришли из Лондона новости о распродаже дела Н.А. Соколова? Как разворачивалось действо? - Ответить на эти вопросы помогут нам сведения, содержащиеся в публикациях Л.А. Лыковой, но главным образом - в весьма важной для освещения этого вопроса книге дипломата Андрея Ивановича Степанова (1930-2018).
А.И. Степанов «Незнакомый Лихтенштейн глазами первого российского посла». М. «Международные отношения». 2002.
Многие иллюстрации этого поста взяты нами из этой книги. При цитировании отрывков из нее мы даем отсылки на страницы, заключенные в круглые скобки.
После окончания исторического факультета МГУ (1953) его направили на работу в Высшую дипломатическую школу Министерства иностранных дел СССР. Деятельность его как дипломата началась в 1956-м. В 1987-1990 гг. он занимал пост заместителя начальника Главного управления кадров и учебных заведений МИДа, а в 1990-1992 гг. был ректором МГИМО.
В сентябре 1992 г. А.И. Степанова назначили чрезвычайным полномочным послом РФ в Швейцарии, поближе к Княжеству Лихтенштейн, дипломатических отношений с которым тогда еще не было.
Знакомясь с его книгой, понимаешь: Императора Николая II Андрей Иванович не очень жаловал; к Керенскому же, наоборот, выказывал симпатию («умный и наблюдательный человек»). Показательно также, что к действиям советских офицеров из спецслужб, пытавшихся в 1945 г. заставить оказавшихся в Лихтенштейне бывших советских граждан вернуться в СССР и принуждавших власти княжества оказать содействие насильственной депортации, российский дипломат, судя по книге, относится с полным пониманием, хотя как человек того времени прекрасно знал, какая участь была уготована тем, кто решился все же вернуться…
Словом, автор книги обычный госслужащий РФ, однако в интересующем нас деле весьма информированный да к тому же еще профессиональный историк (в 1978 г. защитивший докторскую диссертацию).
При этом А.И. Степанов был человеком заинтересованным, непосредственным участником операции по вывозу документов Н.А. Соколова в РФ. Именно с этой целью он, будучи с 1992 г. чрезвычайным и полномочным послом в Швейцарии, был в феврале 1995 г. назначен по совместительству послом в Лихтенштейне, ассоциированном со Швейцарией.
Андрей Иванович Степанов (1930-2018).
Эту свою роль он и сам прекрасно осознавал: «осью двусторонних отношений стала “архивная проблема”».
В другом месте своей книге он описывает это следующим образом: «На передний план выдвигалась “архивная проблема”. Ключевая роль в ее решении была уготована “Архиву Соколова”, который до 90-х гг. был мало известен широкой публике у нас. Ситуация изменилась после того, как его приобрел Ханс-Адам II. Монарх предпринял этот шаг, узнав, что считавшаяся сгоревшей в пламени войны часть семейного архива уцелела. Правда, предпринимая неординарный (и дорогостоящий) шаг, он не преминул убедиться, что в России действительно всерьез заинтересованы в получении соколовских документов.
Между архивом Княжеского Дома, находившимся в Москве, и “Архивом Соколова”, поступившим на лондонский аукцион “Сотбис” и приобретенным впоследствии Хансом-Адамаом II, образовалась некая связь, становившаяся по мере развития событий всё более тесной и важной для сторон. […] Без этого трудно понять, что происходило за кулисами российско-лихтенштейнских отношений, каковы были цели и результаты “архивной дипломатии”» (173-174).
Правящий Князь Ханс-Адам II и Княгиня Мария.
Ну, а теперь попробуем проследить, как развивалась эта история.
Только что взошедший на Трон (13.11.1989) 15-й Князь Лихтенштейна Ханс-Адам II получил в конце 1980-х известие о находящемся в одном из тайных хранилищ в России Архива Княжества Лихтенштейн.
Архив этой нейтральной страны в конце войны был совершенно незаконно экспроприирован советскими трофейщиками в Австрии и вместе с другими документами вывезен в Москву. В апреле 1946 г. в 575 коробках документы поступили в специально созданный секретный Центральный государственный особый архив СССР, переименованный в годы перестройки в Центр хранения историко-документальных коллекций, а затем в Российский государственный военный архив. Там они образовали «фонд № 1388».
Такую информацию Князь, по его словам, получил от «одного российского историка».
По поводу того, кто бы это мог быть, существует несколько версий. Согласно одной из них - это Андрей Мейлунас, выходец из Прибалтики, советник Ханса-Адама II, тесно сотрудничавший с ГАРФом, а заодно и лично с его долголетним директором С.В. Мироненко, совместно с которым они составили известную книгу «Николай и Александра. Любовь и жизнь» (М. «Прогресс». 1998).
Андрей Мейлунас (слева) и С.В. Мироненко. 1990-е годы.
«Как рассказывал С.В. Мироненко, - пишет А.И. Степанов, - в 1993 г. у него состоялся в Москве разговор с А. Мейлунасом, утверждавшим, что “Архив Соколова” находится в “досягаемости”. […] Мейлунас предложил: “Срочно приезжайте в Лондон”» (197).
В книге содержатся и другие факты активности этого странного «историка», разыскать сведения о котором даже в интернете не так-то просто:
«Во время одной из встреч в Москве, вспоминает следователь Генеральной прокуратуры Российской Федерации В.Н. Соловьев, Мейлунас от имени Князя затронул вопрос о возвращении семейного архива. […] …До этого Мейлунас, видимо, говорил с Князем о целесообразности его встречи с российским представителем, например, в Вене с целью убедиться для верности, что “Архив Соколова” действительно представляет для России серьезный интерес.
В конце 1993 г. в австрийской столице у В.Н. Соловьева состоялась встреча с Хансом-Адамом II, на которой присутствовал Мейлунас. По ее итогам создалось впечатление: монарх вынес убеждение, что российская сторона действительно заинтересована в “Архиве Соколова” и поэтому ему, Князю, целесообразно приобрести этот архив» (198).
В интернете имеются сведения о том, что именно Мейлунас помог Ротшильдам вернуть из России их семейные архивы.
https://www.dp.ru/a/2014/09/23/JUrist_sezona__Leto2014
«Мейлунас, - рассказывал в одном из интервью Князь, - сообщил некоторые детали, которые убедили нас. Мы пригласили его и стали обсуждать возможности их возвращения. Мейлунас упомянул об “Архиве Соколова” и выразил мнение, что он имеет историческое значение для России и хорошо бы, если возможно, выкупить его и получить взамен наш архив. Он же организовал контакты с людьми для обсуждения этого вопроса» («Сегодня». 14.9.1997).
Позднее в беседе В.Н. Кузеленковым и В.И. Коротаевым (29.6.2000), директором Российского государственного военного архива и его заместителем, А.И. Степанов поинтересовался, как Мейлунс получил доступ к Княжескому архиву. «Что просили, то и давали», - ответили они по-военному кратко (195-196).
Андрей Мейлунас. Фото Анатолия Белкина.
Другим посредником, близким, с одной стороны Князю, а с другой - некоторым обладавшим определенным влиянием людям в России, был барон Эдуард Александрович фон Фальц-Фейн.
Уроженец Херсонской губернии (родился в 1912 г. и до сих пор здравствует), барон является, по отцу, племянником основателя знаменитого заповедника «Аскания-Нова», а по матери - внуком генерала от инфантерии Николая Алексеевича Епанчина, директора Пажеского ЕИВ Корпуса.
Пятилетним ребенком он был в Петрограде во время большевицкого Октябрьского переворота 1917 г. На следующий год семья покинула Россию. В двадцать лет Эдуард перешел из лютеранства в Православие, был крещен с именем Олег. В эмиграции жил в Германии и Франции, обосновавшись наконец в Лихтенштейне.
Посещая лондонские аукционы Сотбис, Эдуард Александрович сошелся там, пусть и с редко приезжавшими тогда, но всё же известными советскими музейщиками. С образованием Советского фонда культуры барон стал отправлять на родину щедрые дары.
Барон Э.А. фон Фальц-Фейн с Гелием Рябовым. Аукцион Сотбис. Лондон 1990 г. Кадр из фильма Сергея Мирошниченко «Гибель Императора. Версии» (1995).
Со временем он обзавелся знакомствами в верхах. Этот «дипломат на общественных началах» был, по словам А.И. Степанова, «всегда хорошо информирован».
Кое-что барон Э.А. фон Фальц-Фейн рассказал впоследствии журналистам: «Когда мы встречались здесь с премьером Черномырдиным, я снова напомнил ему о просьбе Князя Лихтенштейна о возвращении ему домашних архивов, захваченных в 1945 году Красной Армией в Австрии в качестве военного трофея. Архивы продолжали считать трофеем на протяжении полувека, хотя ясно, что это не так - княжество не участвовало в войне, сохраняло нейтралитет. Премьер внимательно выслушал мои аргументы и заметил, что “надо что-то дать взамен”, то есть сделать какой-то подарок. По моему совету, Князь за 100 тысяч долларов приобрел бумаги Соколова, а я договорился об обмене их на его архив».
Барон Э.А. фон Фальц-Фейн и Президент В.В. Путин. Конгресс соотечественников в Москве 11 октября 2001 г. Фото С. Величкина.
Важной стороной этого, по определению А.И. Степанова, «российско-лихтенштейнского спектакля» (187) была «договоренность воздерживаться от раскрытия существа и деталей конфиденциальных контактов» (199). Нужно ли говорить, что инициатором тут выступала российская сторона.
Даже журналисты «Комсомольской Правды» (6.9.1996) прекрасно понимали, что скрывает фиговый листочек «обмена»: «Если быть откровенным, никакой это не обмен. Князь фактически дарит документы следователя Соколова, чтобы вернуть свое кровное имущество».
Как выглядел этот замаскированный обмен в официальных документах, составленных с целью введения в заблуждение потомства, видно из письма Ханса-Адама II главе архивного ведомства РФ Р.Г. Пихоя от 3 декабря 1993 г. В нем Князь сообщал, что за возвращение ему семейного архива он «в знак благодарности решил сделать подарок Государственному архиву России, а именно передать документы Соколова».
В послании министра иностранных дел Лихтенштейна А. Вилли российскому коллеге А.В. Козыреву от 12 января 1994 г. «знак благодарности» расшифровывается следующим образом: «весьма важные документы, касающиеся истории России, обладателем которых Он [Князь] стал недавно».
«Выходит, - пишет приводящий эти документы А.И. Степанов, - между посланиями Князя от 3 декабря 1993 г. и министра иностранных дел от 12 января 1994 г. Ханс-Адам II стал обладателем “Архива Соколова”» (202).
Это были первые упоминания документов следствия Н.А. Соколова в официальных бумагах.
А.И. Степанов и барон Э.А. фон Фальц-Фейн. Москва 2001 г.
А вот как выглядела сама история бумаг Н.А. Соколова, связанная с аукционом Сотбис, в изложении А.И. Степанова:
«Первоначально наследники князя Н.В. Орлова хотели выставить имевшиеся у них материалы следователя Соколова на аукцион “Сотбис” в 1989 г., где они были оценены в 350 тыс. фунтов стерлингов. Однако тогда желающих купить архив не нашлось.
На состоявшемся в 1990 г. аукционе “Сотбис” в Лондоне в рамках “Романовы. Документы и фотографии, связанные в Русским Императорским Домом”, также предполагалось выставить на продажу “Архив Соколова”.
Но как заметил в беседе директор Департамента культурных связей и по делам ЮНЕСКО МИД Российской Федерации Владимiр Дмитриевич Дорохин [24.4.2000], администрация почему-то не реализовала тогда свое намерение. По имеющимся данным, российская сторона, понимая значение “Архива Соколова”, прилагала усилия по привлечению спонсоров, но эти попытки успехом не увенчались. Архив мог навсегда исчезнуть из нашего поля зрения, но, к счастью, этого не произошло. По поручению Князя архив позднее был приобретен уже за рамками аукциона.
“Архив Соколова” был приобретен Хансом-Адамом II в 1994 г. Точная цена покупки остается до сих пор неизвестной (называют суммы от 590 тысяч до 1 млн. швейцарских франков, или 300-500 фунтов стерлингов)» (196-197).
Как же развивались дела в Москве?
Одно из первых обсуждений этого вопроса состоялось 21 октября 1993 г. во время встречи в Вадуце Князя с заместителем министра иностранных дел РФ С.Б. Крыловым.
Возвращение архива увязывалось с установлением дипломатических отношений.
В феврале 1994 г. этот вопрос рассматривался в Москве. 8 сентября Коллегия МИД утвердила на пост посла А.И. Степанова. Верительные грамоты он вручал 9 марта 1995 г.
А.И. Степанов (слева) с Князем Хансом-Адамом II после вручения верительных грамот. 9 марта 1995 г.
Книга А.И. Степанова хранит доводы в пользу приобретения архива, высказанные дипломату в личной беседе следователем В.Н. Соловьевым (25.9.2000): «Все, чем мы располагали до момента получения “Архива Соколова”, напоминало “разбитую чашку”, фрагменты, из которых нельзя было восстановить саму чашку. Недостаток “соколовских бумаг” состоял, в частности, в том, что они не имели под собой документальной основы, которой располагали мы. Следователь увидел и зафиксировал как бы только внешнюю часть всего дела. Благодаря получению “Архива Соколова” мы смогли соединить все существующие фрагменты, воссоздать мозаику в целом. В результате появился единый образ в виде обширного и цельного комплекса документов и материалов. Без получения от Князя “Архива Соколова” не удалось бы достигнуть этой цели» (181-182).
Справедливости ради скажем: необходимость приобретения бумаг понимали далеко не все.
«27 февраля 1990 г. посол СССР в Великобритании Л. Замятин [в 1978-1982 гг. заведующий Отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС. - С.Ф.] сообщал в ЦК КПСС о выставлении на аукционе материалов, связанных с жизнью Царской Семьи в Екатеринбурге в 1918 г. Он сообщил о том, что наследники графа [sic!] Орлова продают через известную фирму “Сотбис” документы следователя Н.А. Соколова, и представил фотокопии некоторых из них. Например, телеграмму Белобородова Свердлову для передачи ее Голощекину от 4 июля 1918 г. А.Н. Яковлев обратился за советом к директору Института марксизма-ленинизма Л. Смирнову и получил ответ: “…данные материалы особой ценности не представляют… документы хорошо известны после публикации следователя Н. Соколова. Подлинность телеграммы Белобородова ставится под сомнение и нашими, и зарубежными исследователями. Приобретение предлагаемой серии материалов не представляется целесообразным”» (Лыкова-2017. С. 48-49).
Понимание пришло лишь в связи необходимостью разрешения внутриполитических проблем.
Эту задачу вполне осознавал и направленный специально с этой целью в Лихтенштейн А.И. Степанов: «В глазах российских политиков и дипломатов ценность и актуальность содержащихся в нем [“Архиве Соколова”] документов, исчезнувших из поля зрения на длительное время, возрастали по мере развертывания подготовки захоронения царских останков. Проведенное Соколовым расследование и его архив много десятилетий спустя оказались напрямую связанными с решением этого злободневного с точки зрения внутренних российских реалий 90-х гг. вопроса» (184).
Заинтересованность с российской стороны к началу 1995 г., по словам А.И. Степанова, проявлялась следующим образом: «В многоплановых усилиях с нашей стороны участвовали обе палаты Федерального Собрания, Правительство, МИД, Росархив, другие учреждения, посольство России в Берне. Задействование таких сил объяснимо: возвращению “Архива Соколова” отводилась ключевая роль в решении такой острой [sic!] внутриполитической проблемы, как захоронение останков царской семьи» (206).
Одним из тех, кто всячески продвигал идею скорейшего захоронения «екатеринбургских останков» - даже вне зависимости от получения «Архива Соколова» и содержания его бумаг - был член «Правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора и членов его семьи» А.А. Собчак (1937-2000).
В беседе с А.И. Степановым (30.10.2000) коллега Анатолия Александровича по комиссии, руководитель Архивной службы РФ Р.Г. Пихоя подчеркивал: «Собчака не слишком интересовала аргументация “за” или “против” [обмена архивами. - С.Ф.]. Он добивался скорейшего решения самой проблемы захоронения, не вдаваясь в сопутствующие обстоятельства и аргументы. Ему хотелось быстрее пройти этот путь» (209).
В ноябре 1991 г. в связи с возвращением Ленинграду его подлинного исторического имени Санкт-Петербург, символически состоявшегося 7 ноября, в город, по официальному приглашению мэра А.А. Собчака, прибыл с визитом (продолжавшимся с 5 по 11 ноября) Великий Князь Владимiр Кириллович с супругой.
Кадры из документального фильма Сергея Мирошниченко «Гибель Императора. Версии» (1995) запечатлели этот визит.
На верхнем кадре - Великий Князь Владимiр Кириллович. На нижнем - мэр А.А. Собчак со своим московским коллегой Г.Х. Поповым.
26 июня 1995 г. Правительственная комиссия пришла к заключению о том, что «Архив Соколова» является ключом к успешному завершению ее работы.
13 июня 1996 г. Государственная дума на пленарном заседании приняла постановление «Об обмене архивных документов Княжеского дома Лихтенштейн, перемещенных после окончания Второй мiровой войны на территорию СССР, на архивные документы о расследовании обстоятельств гибели Николая II и членов его семьи (архив Н.А. Соколова)».
(Читаешь формулировки некоторых постсоветских документов и не перестаешь удивляться «чудесам»: архивы нейтральных государств из оккупированных во время войны стран сами собой перелетает в наши хранилища; вероломно убитая Царская Семья обыденно «гибнет» то ли по какой-то нелепой случайности, то ли по неосторожности… Ничего не меняется и ПРИГОВОР остается в силе: «Кругом измена и трусость, и обман!»)
30 августа обмен был одобрен Правительством РФ.
3 сентября в Вадуце состоялась процедура «обмена письмами» между Князем Хансом-Адамом II и специально прилетевшим туда министром иностранных дел РФ Е.М. Примаковым.
Князь Ханс-Адам II и министр иностранных дел РФ Е.М. Примаков подписывают «письма». Вадуц. 3 сентября 1996 г.
Как ни странно, это была ни к чему не обязывающая акция.
«…Из разрозненных сведений, - пишет А.И. Степанов, - вырисовываются контуры следующей картины: кем-то была включена тормозная система, которая могла не позволить благополучно добраться до финиша. Окольными путями до нас доходили слухи, будто имелось в виду, помимо вполне достаточных для данного случая постановлений Государственной Думы и Правительства, осуществить после обмена письмами процедуру повторного согласования. Может быть, таких планов и не было. И тем не менее фактический обмен архивами, зафиксированный пока на бумаге, мог не состояться» (256-257).
Время шло. Наступил 1997 год. Минула весна.
«Лихтенштейнская сторона обязалась до обмена документами передать российской стороне справки о подлинности “Архива Соколова” и копии юридических документов, заверяющих факт его приобретения и право владения им, предоставит возможность проверить архив в Вадуце».
Вот что впоследствии рассказывала прибывшая в столицу Лихтенштейна З.И. Перегудова (10.10.2000), в то время заведующая отделом ГАРФ: «Утром 28 июля я прошла пешком от гостиницы к замку. Встретившая меня [директор архива Княжеского Дома] д-р Оберхаммер провела в зал, где на большом столе лежали соколовские документы в небольшом пластмассовом чемоданчике черного цвета с серой окантовкой и в придачу, в отдельной папке, не поместившиеся в нем по размерам документы. […]
Материалы помещались в 25 конвертах, пронумерованных карандашом. На них имелись аннотации на английском языке, скопированные с каталога “Сотбис”, правда не всегда точные. Реестр был назван “Дневник Соколова”. В каждом конверте содержалось от одной до семи аннотаций. Можно предположить, что в новые конверты документы были переложены уже в Вадуце. Судя по всему, предварительной обработки документов, их систематизации и т.д. не производилось. Создалось впечатление, что после покупки архивом фактически не занимались, кроме того, что переложили документы папиросной бумагой и сделали пометки. […]
Прежде всего [надлежало] сверить имеющиеся в наличии документы с их описью. Времени было отведено всего полтора рабочих дня. […] Общий вывод: “Архив Соколова” в порядке, все помеченные в описи документы на месте» (284).
30 июля «Архив Соколова» на автомашине был доставлен из Княжеского замка в Вадуце в посольство РФ в Берне.
Вечером руководитель Росархива В.П. Козлов и посол Лихтенштейна в Берне Принц Николаус подписали акты приема-передачи «Архива Соколова» (21 папка, включающая 761 лист и три журнала регистрации) и архива Княжеского Дома Лихтенштейн (1101 дело в 546 коробках).
Руководитель Федеральной архивной службы России В.П. Козлов (справа) и Принц Николаус подписывают документ об обмене архивами. Берн. 30 июля 1997 г.
Сама процедура обмена состоялась 31 июля 1997 г.
В Российском посольстве полученные бумаги опечатали и вместе с подписанным актом отправили с дипломатической почтой в Россию. Федеральной архивной службе всё было передано уже в Москве 25 августа.
Первоначальная разборка проходила в Росархиве (ул. Ильинка, 12). В сентябре документы передали в Государственный архив Российской Федерации. Научно-техническая обработка там была завершена в декабре.
Описи фонда № 1837, включающего 101 дело (по Л.А. Лыковой) и 134 (по А.И. Степанову), было присвоено название «Материалы следствия об убийстве Императора Николая II, Членов Его Семьи и Их окружения». Опись и историческую справку составила доктор исторических наук Зинаида Ивановна Перегудова.
Документ был впервые опубликован в книге А.И. Степанова (448-469).
Знакомившийся впоследствии непосредственно с самими документами А.И. Степанов (а он, напомним, как историк профессионально работал с архивами) высказывается в связи с ними несколько скептически: «В отличие от многих коллекций зарубежных архивов, хранящих материалы Соколова в копиях, поступившие в 1997 г. в Государственный архив Российской Федерации документы являются подлинными, хотя сам этот архив неполный. В некоторых папках, аннотированных рукой следователя, отсутствуют документы. Одни, вероятно, изъял сам Орлов, другие, если они уцелели, находятся неизвестно где» (181).
Кое-какие вопросы возникают и после знакомства с весьма приглаженными публикациями Л.А. Лыковой.
«…На аукционе “Сотбис” (1990), - пишет она, - были выставлены тома предварительного следствия. Не было двух томов по “Делу…” № 20 - томов 9 и 11. Эти тома так называемого парижского периода, видимо, не имеют копий, а оригиналы находятся на хранении в РГАСПИ и в ведомственном архиве Генеральной прокуратуры РФ» (Лыкова-2007. С. 115).
То, что эти дела являются оригиналами, ставит перед исследователями еще одну проблему. Хорошо известно, например, что передача папок Н.А. Соколовым М.Н. Гирсу произошла в январе 1921 г., однако, к примеру, документы одиннадцатого тома датируются временным отрезком с 17 января 1921 г. по 10 сентября 1922 г. Происходит же он из коллекции Главного Управления МГБ СССР, куда попал вместе с двумя другими делами по т.н. двадцатому делопроизводству: пятым и восьмым.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/271784.html
И возникает вопрос: а не ведет ли в таком случае след появления этих дел в таком специфическом ведомстве к князю Н.В. Орлову?
Тут является и еще одна важная проблема: общее количество томов. Свои выводы Л.А. Лыкова основывала на делопроизводственных документах, находившихся среди полученных из Лихтенштейна материалов.
«Это “входящий” и “исходящий” журналы и “Настольный реестр”. Для исследователей истории гибели царской семьи эти документы являются ценнейшим источником. Они позволяют уточнить количество томов следствия по делу об убийстве Царской Семьи, так как Н.А. Соколов фиксировал в “Настольном реестре” встречи с допрашиваемыми лицами. “Настольный реестр” озаглавлен “Предмет дела об убийстве отрекшегося от Престола Государя Императора и Его Семьи и бывших при Ней лиц”» (Лыкова-2007. С. 110).
Однако все эти внешне, казалось бы, верные представления были в конечном счете ошибочными. Ибо существовал (и существует!) не только 9-й, 10-й и 11-й тома «парижского периода», как пишет из работы в работу Людмила Анатольевна, но еще и 12-й, о чем мы расскажем в следующем нашем по́сте.
К этой ошибке, как мы уже не раз отмечали, привело ее игнорирование указания самого Н.А. Соколова из его письма генералу М.К. Дитерихсу от 22 апреля 1922 г.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/224058.html
Хотелось бы еще раз напомнить: все тома парижского этапа следствия, особенно если это оригиналы, ведут непосредственно к Н.А. Соколову и князю Н.В Орлову, не имея таким образом никакого отношения к экземпляру, находившемуся у М.Н. Гирса и его преемников.
Неполнота же комплекта Н.А. Соколова, представленного на аукционе Сотбис, может, конечно, объясняться разными обстоятельствами, связанными с тем, например, как до этого им распоряжался князь Н.В. Орлов или его наследники.
Но есть и еще один вариант. У нас для него существует своё объяснение, которое мы в ближайшем по́сте изложим, а пока - поскольку в этом деле ничего исключать нельзя - снова процитируем Л.А. Лыкову:
«В документах Правительственной комиссии по идентификации и изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора Николая II и членов его семьи сохранились отчеты о заграничных поездках В.Н. Соловьева и С.В. Мироненко, из которых стало известно, что тома следствия Н.А. Соколова приобрел М.Л. Ростропович» (Лыкова-2017. С. 49).
В.Н. Соловьев и С.В. Мироненко.
Еще одна неясность, возникающая при чтении книги А.И. Степанова. (Тут самое время заметить, что, судя по ссылкам, Андрей Иванович обладал солидным архивом, который он завел в связи с акцией переговоров по обмену и вывозу «Архива Соколова» в Россию. Далеко не всё по разным причинам им было опубликовано. Тем ценнее эти материалы могут оказаться для исследователей темы. Нельзя при этом, разумеется, сбрасывать со счетов, и то, что это прекрасно понимает и другая сторона.)
Мы же имели в виду один фрагмент из личной беседы А.И. Степанова с З.И. Перегудовой (10.10.2000), осуществлявшей первичный осмотр «Архива Соколова» в Княжеском замке в Вадуце 28 июля 1997 г., и пришедшей к заключению, что, мол, «все помеченные в описи документы на месте».
К этому основному выводу Зинаида Ивановна прибавляла: «…Возникла такая трудность: в архиве не оказалось некоторых предметов, которые значились в каталоге “Сотбис”, например фотонегативов [sic!]. Д-р Э. Оберхаммер сказала, что их вообще не было, и добавила: “Здесь находится всё, что было куплено на аукционе. Мы ничего не трогали”» (284-285).
Вот тут-то и задумаешься о судьбе «стеклышек» Виктора Александрова-Перпера якобы «сжеванных» в Париже «мощными челюстями» мусороуборочных машин вскоре после его смерти в начале июля 1984-го.
Эта аукционная история не позволяет нам сбросить со счетов некоторые сомнения, существующие у немногих исследователей этой темы:
«Мне кажется возможным обратить внимание читателей на обстоятельства, связанные с чудесным обретением документов и фотографий из материалов следствия Н.А. Соколова. Виктор Александров - личность, чья биография не ясна, а исторические и околоисторические работы вызывали ряд нареканий и обвинений в фальсификациях и связях с Лубянкой. Хуже всего, что и последующие чудесные обретения (документы из Лихтенштейна и находка Ростроповича) не могут не вызывать вопросов. Крайне желательно было бы провести сверку документов у Александрова, Росса и Л.А. Лыковой…»
http://ru-history.livejournal.com/3815583.html
Окончание следует.