ОТЧЕТ ПЕРЕД СОЮЗНЫМ СОВЕТОМ В ПАРИЖЕ
Едва ли не первый из опубликованных отчетов о следствии по цареубийству был издан в 1920 г. в Константинополе - одном из первых мест сосредоточения русской эмиграции после ее начала.
Особенностью этого издания, сканы которого мы приводим по экземпляру, находящемуся в собрании московского музея «Наша Эпоха», является то, что в нем никак не поминаются ни следователь Н.А. Соколов, ни курировавший расследование генерал М.К. Дитерихс, зато приводится документ, подписанный давно и со скандалом - за провокации и саботаж - уволенным министром юстиции эсером С.С. Старынкевичем.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/233159.html
Отставленный от должности 2 мая 1919 г., в начале сентября 1919 г. Старынкевич прибыл во Владивосток, где он принял участие в организованном эсерами и разжалованным генералом Гайдой мятеже против Верховного Правителя адмирала А.В. Колчака. После разгрома путчистов экс-министру 19 сентября удалось отплыть в Цуругу (Япония), откуда вскоре он выехал в Европу.
С 1920 г. С.С. Старынкевич обосновался во Франции, где ему удалось пристроиться в Центральной юридической комиссии по изучению положения русских беженцев. Сергей
Созонтович был также членом правления Русского юридического общества в Париже, Славянского комитета и Совета русских адвокатов за границей. Входил в совет Российского торгово-промышленного и финансового союза.
Скончался он 8 апреля 1933 г. в Франсвиле, под Парижем и был погребен на местном кладбище.
Первый из публикуемых в брошюре документов - рапорт прокурора Казанской судебной палаты Н.И. Миролюбова от 12 декабря 1918 г. министру юстиции С.С. Старынкевичу - впервые был обнародован в феврале 1920 г. в эмигрантском журнале масона Н.В. Чайковского «Грядущая Россия» (Париж. 1920. № 2. С. 257-265). Первым в нем приведены показания екатеринбуржца Ф.Н. Горшкова, согласно которому расстрел Царской Семьи проходил в столовой, причем Великая Княжна Анастасия Николаевна оказалась жива, и Ее добивали прикладом.
Заключает книжку третий документ - «Выдержки из сообщения министра юстиции Союзному совету в Париже».
В нем, хотя прямо и не отрицается убийство всей Царской Семьи, но все же - и это главное (ведь у документа, несмотря на фактическое положение лица его подписавшего, статус официальный, что создает иллюзию полной достоверности) - остается простор для некоторых сомнений, которые впоследствии раздували циркулировавшие среди эмиграции слухи, легко попадавшие на страницы прессы и книг.
Таким образом, без какой-либо официальной санкции, самочинно огласке были преданы сырые предварительные материалы расследования, хотя к тому времени были уже установлены более соответствовавшие произошедшему достоверные факты. Держателями и публикаторами документов двигало, безусловно, не желание прояснить, как всё было на самом деле, а самореклама и сенсационность. Побочным, а, возможно, для кого-то из них и желаемым последствием этой акции было, используя искажения и допуски, подтолкнуть читателей к мифотворчеству.
