К ПОНИМАНИЮ ЛИЧНОСТИ «LE PRINCE DE L`OMBRE» (10)
Убийцы и наблюдатели (окончание)
Ну, а теперь пришел срок рассказать о тех, кто был глазами и ушами английского консула в Екатеринбурге для освещения событий, связанных с Царственными Узниками Ипатьевского дома.
По словам авторов «Досье» Саммерса и Мангольда (сторонников «спасения» Царской Семьи), американский журналист Карл Аккерман, приехавший в Екатеринбург осенью 1918 г. «связывался с какими-то неизвестными нам людьми, которые наблюдали за Домом Ипатьева до того момента, когда Семья исчезла».
В июле 1918 г., по их словам, «по крайней мере один британский офицер тайно находился в консульстве, так как Престон пишет в своих мемуарах о “британском офицере в штатском, который проник через линию фронта от генерала Пула, командующего военными силами, высадившимися в Архангельске”. Престон говорит об этом офицере, как “капитане Джонсе” и сообщил, что его послали для того, чтобы он связался с наступающими чехами».
Американский журналист Карл Аккерман.
Имя этого британского агента открыла американская исследовательница Шэй МакНил: «британский агент капитан Кеннет Дигби-Джонс».
В действительности капитана звали Чарльз Кенелм Дигби-Джонс / Charles Kenelm Digby Jones (28.6.1873 - 25.9.1918).
https://www.geolsoc.org.uk/.../Captain-Charles-Kenelm...
Уроженец Эдинбурга, горный инженер по профессии, он числился в Королевском корпусе военных инженеров, но в действительности, как видим, исполнял деликатные поручения.
Разведчик покинул Вологду около 10 июля 1918 г., формально, чтобы сообщить чехам, что время наступило и пора, наконец, выступать, взять Пермь и Вятку. Но мятеж-то ведь уже начался 25 мая, о чем англичане не могли не знать.
Ссылаясь на мемуары Томаса Престона «Перед занавесом» (1950), американка пишет, что ночью 15 июля 1918 г. этот «британский офицер в крестьянской одежде перешел линию фронта от экспедиционного корпуса генерала Пула в Архангельске и прибыл в Екатеринбург». Его разместили в британском консульстве, расположенном на расстоянии вержения камня от Ипатьевского дома.
Однако накануне убийства капитан почему-то срочно покинул Екатеринбург и вскоре 25 сентября в Челябинске - удивительно вовремя (чтобы уж и концы в воду) - умирает «от менингита и остановки сердца».
Похоронили капитана Чарльза Кенелма Дигби-Джонса на действующем и до сей поры Морском кладбище Владивостока, расположенном в юго-восточной части города у горы Монастырской.
Оно было открыто еще в 1903 г. и первоначально называлось Братским морским кладбищем. На нем погребали военных моряков и воинов Действующей армии. В годы гражданской войны здесь были похоронены британские, канадские, французские, чехословацкие, японские и американские солдаты.
http://www.siberianexpedition.ca/story/evacuation.php?lang=russian
Канадские офицеры у британских захоронения на Морском кладбище. Владивосток. 1 июня 1919 г. Снимок из коллекции семьи Стефенсона (Канада).
В английской прессе было опубликовано два некролога, посвященных памяти капитана Дигби-Джонса: в газете «The Times» (18.11.1918) и в журнале «Quarterly Journal of the Geological Society» (Vol. 75. London. 1919).
При советском режиме каменные надгробья были частью похищены, частью опрокинуты. В 2001 г., по инициативе Комитета Британского Содружества по захоронениям британских военнослужащих был подготовлен проект реконструкции, которая и была успешно завершена.
Так и появился на владивостокском Морском кладбище этот памятник с именем капитана Дигби-Джонса:
Современный писатель и публицист В.Е. Шамбаров в недавней публикации называет еще одно имя:
«…Один из лучших британских разведчиков в России, майор Стивен Аллей, якобы получил задание - подготовить операцию по спасению Царя. Он создал группу из 6 “русскоговорящих” агентов. За домом Ипатьева установили наблюдение. Однако в мае операция без всяких объяснений была прекращена. Это вызывает множество вопросов. Престон, силившийся показать, что усилия к спасению предпринимались, нигде на эту операцию не ссылается. А Аллей не упоминает Престона. Хотя обойтись без контактов они никак не могли, и лучшим местом для наблюдения за домом Ипатьева было консульство, Престон каждое утро смотрел с чердака на прогулки Императора. Но свидетельство об операции Аллея подтверждает - в Екатеринбург прислали группу британских агентов».
http://zavtra.ru/blogs/tcareubijstvo_nerazgadannie_tajni
Ипатьевский дом во время пребывания там Царственных Мучеников.
На чем основано это утверждение неясно. Никаких ссылок автор статьи, почти целиком основанной на упомянутой уже нами работе красноярского исследователя С.В. Зверева, не дает. В помянутой же работе Зверева об этом нет ни слова. В «Досье» Саммерса и Мангольда имя разведчика упоминается мимоходом да и то в связи с делом Лжеанастасии: «В 1976 году мы расспросили вдову майора Аллей, который в 1918 году был одним из главных британских агентов разведки, действующих в России. М-с Беатрисса Аллей рассказала нам: “Он верил, что Анастасия жива, поскольку он знал, что один из семейства был спасен”».
Но если это действительно так, то речь идет о Стивене Элли (так правильно звучит его имя) - действительно опытном английском разведчике, появившемся на свет в одном из подмосковных дворцов князей Юсуповых, принимавшем какое-то (не до конца ясное) участие в убийстве Г.Е. Распутина, в связи с чем мы о нем и писали:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/30853.html
Майор Стивен Элли (1876-1969).
В отличие от Стивена Элли, совершенно несомненно присутствие в Екатеринбурге в дни, предшествовавшие цареубийству, американского разведчика Хомера Слаутера (1885-1953).
Родившийся в пригороде Канзас Сити (штат Миссури), он был старшим ребенком в семье, в которой, кроме него, было восемь детей. После окончания школы, он учился в Военной академии (1904-1908). Женившись (1911), Слаутер преподавал в Вест Пойнте.
В 1917 г., будучи капитаном, он был назначен помощником военного атташе в Румынию, однако 17 февраля 1918 г. был перенаправлен в Россию, задержавшись перед этим ненадолго в Китае (Тяньцзине). Впоследствии его супруга проговорилась, что главной его задачей было «занять благоприятное положение среди большевиков».
В течение трех лет он осуществлял свою деятельность на огромной территории от Урала до Владивостока, будучи первым военным атташе Дальневосточной республики, военным представителем, осуществлявшим связи между американскими экспедиционными силами и Сибирской армией А.В. Колчака, отрядами атамана Г.М. Семенова, а также с генералами британской и французской военных миссий.
Подобно своему британскому коллеге капитану Дигби-Джонсу, в обязанности Слаутера входила связь с чехами. За эту помощь майор Слаутер впоследствии был награжден чехословацкой медалью Яна Гуса, а в 1920 г. еще и «Военной медалью».
Обычно утверждают, что в самую ночь цареубийства Слаутера (как и Дигби-Джонса) не было в Екатеринбурге. На этом даже как-то слишком упорно, с перебором, настаивают, что способно лишь порождать новые вопросы… Впрочем, некоторые авторы утверждают, что он не только был в городе, но и в самом доме…
Следили американцы и за другими Членами Императорской Фамилии. Авторы одной из современных американских книжек Дональд и Розмари Крауфорды («Michael and Natasha». N.Y. 1997) утверждают, что 25 мая 1918 г. к Великому Князю Михаилу Александровичу, находившемуся под арестом в Перми, заявились неожиданные посетители: американцы О`Брайен и Гесс. И большевицкий караул их почему-то безоговорочно пропустил…
Майор Хомер Слаутер.
Как бы то ни было, совершенно очевидно: в июле 1918-го Екатеринбург был центром притяжении для разведок «союзников». Факты определенно подтверждают это.
Готовились, ожидали, убирая лишних свидетелей из города, а иногда и из этой жизни, чтобы не болтали лишнего…
В своих позднейших отчетах майор Слаутер, называл имена других офицеров-разведчиков, находившихся в это время в Екатеринбурге, в частности, французского майора Альфонса Гине.
Кстати, о французах. В начале июля в Екатеринбург из Москвы прибыл французский дипломат К. Боар (Boar) с целью получения достоверных сведений о судьбе Царской Семьи. Как свидетельствовал В.П. Аничков, у английского консула Томаса Престона «остановился и французский консул».
По поводу личности дипломата было даже интереснейшее обсуждение в интернете:
http://ixl-ru.livejournal.com/189181.html
Представляет интерес и сохранившаяся в деле о цареубийстве телеграмма этого французского дипломата.
Разночтения в ее датировке при публикациях в книгах Виктора Александрова («The End of the Romanovs». London. 1966) и Н.Г. Росса («Гибель Царской Семьи». Франкфурт-на-Майне. 1987) также подробно разбиралось в одной интернет-публикации: «Бросается в глаза разница в дате телеграммы: 7 июля у В.А., 9 июля у Росса, и замена Россом Boar на Бояр и Boyard».
А вот и сам текст: «Подлинная телеграмма. Она написана чернилами черного цвета от руки на части листа белой писчей бумаги. Лист бумаги с текстом телеграммы наклеен на обыкновенном телеграфном бланке, где сделаны телеграфные служебные пометки черным карандашом. Из содержания пометок видно, что телеграмма была подана в Екатеринбурге 9 июля в 16 часов 22 минуты, адресована в Москву и записана в книге под № 535/6.
Содержание телеграммы следующее: “Французскому Консулу Москва. Приехал Екатеринбург пока живу Английском Консульстве слухи о Романовых ложны. Бояр”. […]
Ниже этого текста мастичный оттиск с изображением Франции и текст французскими буквами: “вице-консулат а Екатеринбург”.
На телеграмме указан адрес подателя, написанный также чернилами черного цвета, тем же лицом, которое писало и самый текст телеграммы: “К Бояр, Вознесенская 27”».
http://ru-history.livejournal.com/3815583.html
Согласно недавно обнаруженным сообщениям в прессе, последующая деятельность в Екатеринбурге сначала вице-консула и подполковника, а затем консула и полковника Бояра/Буаяра (Boar/Boyard) прослеживается между сентябрем 1918 г. и январем 1919 г. Кроме того, в ноябре 1918 г. он упоминается как французский военный атташе при при чехо-словацком штабе генерала Гайды, а в январе 1919 г. как представитель французской военной миссии при Сибирской армии.
Адресатом той самой екатеринбургской телеграммы был находившийся в Москве с конца мая по сентябрь 1918 г. генеральный консул Франции Жозеф Фернан Гренар (1866-1942).
https://ru-history.livejournal.com/3867482.html
Здание в Екатеринбурге на Главном проспекте, где размещалась почта и телеграф. Отсюда французский дипломат отбивал свою телеграмму в Москву. Здесь уральские большевики вели переговоры с Центром о судьбе Царской Семьи.
Следует сказать и о присутствии французских разведчиков в Екатеринбурге.
Большинство из них состояли при Французской военной миссии, организованной с началом Великой войны. Ее представители, как и других союзников, находились при Ставке Верховного Главнокомандующего. Основной задачей ее сотрудников было удержание любой ценой России в состоянии войны с Центральными державами.
С апреля 1916 г. Миссию возглавлял (а с начала 1917 г. был советником) генерал Морис Жанен, дважды (в 1891 и 1910-1911 гг.) стажировавшийся Николаевской Академии Генерального Штаба.
Будучи самой многочисленной из других союзнических миссий (с осени 1917-го в ней насчитывалось 250 офицеров и 500 рядовых) руководство ее дальше всех пошло навстречу большевикам (в силу, видимо, политических предпочтений истеблишмента Французской республики и личной ангажированности ее начальства).
Морис Жанен был знаком с генералом М.К. Дитерихсом еще в годы Великой войны.
В сентябре 1917 г. атташе при Французской военной миссии в Петрограде был назначен служивший в Военном министерстве капитан Жак Садуль (1881-1956), бывший до войны адвокатом, а по политическим убеждениям социалистом.
Сблизившись с большевиками, он даже вступил в их партию.
Его примеру последовали другие его коллеги: лейтенант Пьер Паскаль (1890-1983), солдат Марсель Боди (1894-1984), открыто принявшие сторону красных.
Капитан Садуль неоднократно встречался с Лениным. Об одной из них последний упоминал в «Письме к американским рабочим», написанном в августе 1918 г.: «Французский капитан Садуль, на словах сочувствовавший большевикам, на деле служивший верой и правдой французскому империализму, привел ко мне французского офицера де Люберсака. “Я монархист, моя единственная цель - поражение Германии”, - заявил мне де Люберсак. Это само собою, ответил я (cela va sans dire). Это нисколько не помешало мне “согласиться” с де Люберсаком насчет услуг, которые желали оказать нам специалисты подрывного дела, французские офицеры, для взрыва железнодорожных путей в интересах помехи нашествию немцев».
Без особого энтузиазма были восприняты и другим большевицким вождем Троцким попытки французов помочь ему в организации Красной армии. «Французская военная миссия, - писал он в книге “Моя жизнь”, - как и дипломатия, оказалась вскоре в центре всех заговоров и вооруженных выступлений против советской власти».
Однако капитан Садуль проявлял упорство в попытках помочь большевикам. В 1918 г. он осуществлял секретные контакты между Советским правительством и французскими войсками в Одессе.
Приняв решение не возвращаться на родину, он был одним из основателей Французской группы РКП (б) и Коминтерна, входя даже в руководивший им Исполком.
За измену и дезертирство Французским военным трибуналом он заочно был приговорен к смертной казни, но, по возращении в 1924 г., оправдан в суде.
Садуль и далее продолжал оказывать помощь СССР, представляя интересы Советского государства во Франции, налаживая связи с государственными учреждениями разного уровня. В 1927 г. он был награжден орденом Красного знамени.
Жак Садуль. 1925 г.
В мае 1918 г. посольство Франции в Москве направило в Омск двух сотрудников Военной миссии: майора Альфонса Гине и лейтенанта Пьера Паскаля.
Выезд совпадал не только с намечавшимся выступлением чехословаков, но и с водворением в Ипатьевском доме 10/23 мая части остававшейся до этого в Тобольске Царской Семьи (Цесаревича Алексей Николаевича, Великих Княжон Ольги, Татьяны и Анастасии Николаевен). То есть Семья была в сборе и можно было приступать к Ее ликвидации.
Майор Альфонс Гине, чье присутствие в Екатеринбурге было засвидетельствовано, как мы помним, в рапорте американского разведчика майора Хомера Слаутера, входил в состав Высшего совета снабжения союзных армий в России. С апреля по сентябрь 1918 г. наряду с Екатеринбургом он побывал в Уфе и Челябинске.
Что касается лейтенанта Пьера Паскаля, то он, как мы уже писали, был другом капитана Жака Садуля, а заодно коммунистом.
Капитан Жак Садуль (второй справа) в окружении лейтенанта Пьера Паскаля и рядового Марселя Боди. 1922 г.
В его пятитомном «Русском дневнике» сохранились свидетельства пребывания рядом с Ипатьевским домом:
20 мая: «К двум часам прибыли в Екатеринбург. Отправил шифрованную телеграмму, принятую, думаю, по оплошности телеграфиста. Масса австрийских и даже немецких пленных: нас часто с ними путают. […] Много китайцев, солдат, рабочих».
6 июня: «По прибытии в Екатеринбург наш вагон оставили без явной охраны […] Екатеринбург являлся местом пребывания Областного Совета, руководившего практически всем Уралом без особых консультаций с Москвой. Меня несколько раз вызывали в его резиденцию для строгих допросов. Подозревали, что я был направлен в Омск французской миссией в Москве для содействия чешскому восстанию […]
Каждый день мы ходили мимо белого “Дома Ипатьева”, места заключения Императорской Фамилии. Это был довольно симпатичный с виду особняк какого-то инженера, реквизированный и обнесенный высоким и крепким палисадом. Внешней охраны не было видно. Прохожие, казалось, не уделяли никакого особого внимания внезапно возникшей посреди города тюрьме».
http://suzhdenia.ruspole.info/node/7889
Продолжение следует.