К ПОНИМАНИЮ ЛИЧНОСТИ «LE PRINCE DE L`OMBRE» (9)
Убийцы и наблюдатели (продолжение)
Присутствие союзников рядом с Ипатьевским домом в 1918 г. при большевиках не должно вводить в заблуждение. Задачей их, что бы потом они ни говорили, было не спасение Царской Семьи, а наблюдение.
Одной из ключевых и наиболее влиятельных фигур в Екатеринбурге в то время, несомненно, был британский консул Томас Хильдебранд Престон (1886-1976). Именно к нему сходились в ту пору многие нити.
Будущий дипломат получил хорошую подготовку. После окончания Вестминстерской школы в Лондоне он учился в Кембридже, в Школе политических наук в Париже и в Мюнхенском университете.
Дипломатическая карьера Престона началась в 1910 году. 23 мая 1913 г. он был назначен британским вице-консулом в Екатеринбург, а 29 июля 1916 г. консулом, в зону ответственности которого входили Пермь, Тобольск и Акмолинск.
Английское консульство в Екатеринбурге в 1918 г. располагалось на Вознесенском проспекте. На этой дореволюционной открытке - это здание справа.
В октябре 1913 г. Томас Престон женился на Элле Генриетте фон Шиканданц (ум. 1989), в связи с чем, видимо, некоторые недруги впоследствии поговаривали даже о его германофильстве - обвинение, в условиях начавшейся войны, было исключительно действенным.
Современная британская исследовательница Хелен Раппапорт, работавшая с личным архивом дипломата в университетской библиотеке Лидса, в своей книге «Екатеринбург: последние дни Романовых» (2008) пишет, что Престон впервые побывал в Екатеринбурге в 1903 г., когда еще работал на компанию, занимающуюся разведкой и добычей платины.
Томас Хильдебранд Престон. Февраль 1919 г.
Была ли у консула, однако, сама возможность помочь Царской Семье?
В январе 1960 г., давая под присягой показания по делу Лжеанастасии (Анны Андерсон), он утверждал: «Членами президиума Екатеринбургского совета были Белобородов (председатель), Сыромолотов, Голощекин, Сафаров, Войков и Чуцкаев. Чуцкаев не всегда упоминался в качестве члена президиума, но действовал как заместитель Белобородова; именно с ним я встречался почти ежедневно […] Из других членов президиума я много лет был знаком с Сыромолотовым, работавшим в горнорудной промышленности. С Войковым я тоже был прежде знаком».
Двенадцать лет спустя, в интервью лондонскому еженедельнику, Престон подтвердил это: «Товарищ Чуцкаев, лидер Совета, с которым я встречался постоянно в течение одиннадцати месяцев при их режиме…» («The Spectator». 11.3. 1972).
По его словам это были, «в основном, молодые люди от девятнадцати до двадцати пяти лет, одетые в кожаные куртки (обычная одежда ГПУ). Все они были вооружены до зубов». Френсис Уэлч, автор одной из английских биографий Ч.С. Гиббса, прибавляет, что, по мнению Престона, «местное большевицкое руководство являет собой группу неуправляемых молодых людей в кожаных куртках».
В «Американской гостинице» или, как еще ее называли «Американских номерах» (слева) в 1918 г. размещалась УралоблЧК. Неподалеку, на том же Покровском проспекте, была когда-то фотография Юровского.
«Замечание это, - пишет историк Станислав Зверев, - естественно наводит на мысль, что Престон стремился управлять большевиками».
Но манипулировать - ведь это излюбленное занятие английских политиков и дипломатов.
«Противостояние» англичан большевикам было столь же показным, как и «помощь» их белым.
И тут самое время задаться еще одни важным вопросом: было ли у английского консула вообще желание заниматься спасением Царской Семьи? Вернее даже, каковы у него были на этот счет инструкции?
Сам Престон отвечал на вопрос о помощи утвердительно. В тех же показаниях 1960 г., данных под присягой, он утверждал, что неоднократно «делал представления по поводу безопасности и обращения с Императорской Семьей».
Подтверждал это и Роберт Вильтон - не только подданный Его Королевского Величества, но и тесно сотрудничавший с Foreign Office. Однако текст этот присутствовал только в первом английском издании (в русском его нет): «Британский консул (г-н Престон), благородно оставаясь на своем посту на протяжении красного террора, оказав неисчислимую помощь жертвам большевистского гнета, не смог сделать всё, чтобы облегчить страдания и мучения Романовых».
И еще в одном месте: «Князь Долгорукий остался некоторое время в Екатеринбургском доме предварительного заключения. Он был часто в связи с достойным г-м Престоном, пытаясь облегчить страдания пленников в доме Ипатьева. Возможно, это ускорило его конец. Мы знаем, что британскому консулу угрожали смертью, если он ещё будет “вмешиваться”».
То же утверждал и Пьер Жильяр, работавший в это время во французской разведке (о чем далее): «Я считаю долгом отдать справедливость весьма мужественному поведению английского консула г. Престона, который не побоялся вступить в открытую борьбу с большевистскими властями, рискуя своей личной безопасностью».
В 1918 г. Престон действительно не раз встречался с Жильяром, и не с ним одним. В показаниях 1960 г. дипломат вспоминал: «…Баронесса Буксгевден, мистер Гиббс и месье Жильяр часто приходили ко мне в консульство, и мы целыми часами обсуждали возможности и способы спасения Царской Семьи».
Контакты эти не подлежат сомнению. Весь вопрос в том - для чего это он делал? Не для того ли, чтобы просто быть в курсе происходившего вокруг Царской Семьи?
«Расстрельные деньги». Областной кредитный 5-рублевый билет Урала чрезвычайного выпуска 1918 г., имевший хождение на территории Пермской, Вятской, Оренбургской и Уфимской губерний. На лицевой стороне подписи председателя Областного Комитета Советов Урала А. Белобородова и комиссара финансов Урала Ф. Сыромолотова.
После получения известий о революции в Германии на части пятирублевок была сделана надпечатка на немецком языке: «В память первого года гражданской борьбы Российской Социалистической Федеративной Советской Республики - немецкому пролетариату и его вождю Карлу Либкнехту от пламенно-боевого пролетариата Урала. Да здравствует ясный ум, горячее сердце и мозолистая рука пролетариата всего мiра! Да здравствует коммунизм! Исполнительный комитет Областного Совета Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских Депутатов Урала».
В альтруизм и благородство Престона как-то мало верится. Судя по всему, человеком он был весьма прагматичным. Да ведь и должность к тому обязывала.
Уже знакомый нам В.П. Аничков, поминал в своих мемуарах о «хорошо мне знакомом и бывавшем у меня английском консуле Томаса Гиндебрандовиче Престоне».
Владимiр Петрович, напомним, был до революции директором Екатеринбургского отделения Волжско-Камского банка, а при белых входил в состав Министерства финансов Омского правительства. Но не этим он был интересен дипломату, а тем, что в его екатеринбургском доме останавливался на пути в Алапаевск Великий Князь Сергей Михайлович, жил личный камердинер Императора Николая II Терентий Иванович Чемодуров, важный свидетель по Царскому делу, да и, как мы уже писали, ведший его само следователь Н.А. Соколов.
Велико же было разочарование В.П. Аничкова, когда позднее (видимо, по миновании надобности в нем) ему был оказан «сухой прием» тем самым английским консулом, когда-то в Екатеринбурге «охотно посещавшим наш дом, а здесь даже не ответившим на визит».
Ипатьевский дом (слева) и Харитоновская усадьба (справа) на Вознесенской площади, переименованной большевиками в Площадь Народной Мести. Вот только хорошо бы уяснить какого народа. - Неужто «малого»?
Авторы «Досье» Саммерс и Мангольд пытаются подойти к этому бездействию Престона с другой стороны. Он-де просто «не имел никаких определённых оснований для того, чтобы расследовать судьбу Романовых, и не проявлял к этому никакого интереса».
Дело, однако, обстояло совершенно противоположным образом.
В интервью 1972 г. в журнале «The Spectator», вспоминая о своей службе в Екатеринбурге, он рассказывал: «Из окна моего консульства я видел, как Царя привезли на машине от станции к дому Ипатьева. Это было гордостью Уральского Совета, что они уничтожат всю семью Романовых».
Странен сам по себе этот выбор тюремщиками места для заключения Царской Семьи: в пределах видимости английского дипломата. Чтобы мог контролировать и докладывать?
«Майор Сергей Смирнов, офицер, находившийся в Екатеринбурге в июле 1918 года, - читаем в книге Саммерса и Мангольда, - написал почти идентичный (американскому журналисту Аккерману. - С.Ф.) рассказ об иностранцах, наблюдавших за Домом Ипатьева. Его источником был не названный американец, которого он встретил в то время, и майор узнал от него, что наблюдателем на чердаке в доме напротив был британский консул. Сэр Томас Престон никогда не подтверждал эту историю».
Авторы «Досье», с присущим им дилетантизмом, объединяют в «майоре Сергее Смирнове» двух людей: отправившихся за Княгиней Еленой Петровной (супругой Князя Иоанна Константиновича) помощника военного атташе Сербской миссии в России Жарко Мичича (1873- ?) и Сергея Николаевича Смирнова (1877-1958), управляющего Павловским дворцом и делами Князя Иоанна Константиновича.
Майор Жарко Константинович Мичич.
Сведения эти содержатся в довольно редкой книге С.Н. Смирнова «Вокруг убийства Великих Князей: Екатеринбург - Алапаевск - Пермь - Петроград», вышедшей на французском языке в парижском издательстве Payot в 1928 году.
Опираясь на эту книгу, известный зарубежный русский историк С.П. Мельгунов писал в своем исследовании «Судьба Императора Николая II после отречения» (1951): «Смирнов с Мичичем, прибывшие в Екатеринбург 4 июля, на другой день, т.е. по старому стилю 22 июня (это был момент, когда в “доме особого назначения” происходила “крутая перемена”), посетили одного американца, который передал им, что чехи находятся уже в 80 кил. от Екатеринбурга и что глава “белой гвардии” готов действовать. Американец рассказал им, что из окна мансарды английского консула виден сад дома Ипатьева. Каждое утро консул, наблюдая прогулку Николая II, телефонировал другим консулам, что “товар ещё на станции”».
«Т.е. задачей Престона, - пишет исследователь Станислав Зверев, - было следить за тем, дабы “товар” оставался за решёткой. И с приближением белогвардейских войск к Екатеринбургу, появилась угроза потери “товара”. Когда Государь мог попасть в руки русской контрреволюции с потенциальной угрозой восстановления Самодержавного строя»
Издательская обложка книги: Serge Smirnoff «Autour de l'assassinat des Grands Ducs: Ekaterinbourg - Alapaievsk - Perm - Pétrograd» (Paris. Payot. 1928).
С.Н. Смирнова, ставшего секретарем Княгини Елены Петровны, следователь Н.А. Соколов подробно допрашивал 16 марта 1922 г. в доме князей Орловых в Фонтенбло. Однако фигуру консула при этом обошли стороной. Не упоминает о нем в своей книге и генерал М.К. Дитерихс, молчит и капитан П.П. Булыгин.
Английская исследовательница Хелен Раппапорт пишет в своей книге, основанной, как мы уже говорили, на документах британских архивов, включая личный фонд дипломата, о том, что Томас Престон осуществлял слежку за Ипатьевским домом в том числе и через британских агентов, находившихся в Екатеринбурге. (О некоторых из них мы расскажем в следующем нашем по́сте.)
В донесениях консул настаивал на необходимости захватить Царскую Семью, которая, в противном случае, попадет-де в руки немцев и таким образом «станет козырной картой для будущего германофильской монархической ориентации» (таковы подлинные слова сохранившегося документа!).
Ипатьевский дом во время пребывания там Царственных Мучеников. Снимок иркутского фотографа Юлиана Александровича Андрулайтиса:
http://www.pribaikal.ru/more/article/11344.html
При белых особо близкие отношения у Престона были со всеми, кто так или иначе был причастен к расследованию цареубийства. Постоянные контакты у него были с генералом Радолой Гайдой, занявшим Ипатьевский дом под свой штаб и упорно не желавшим выселяться оттуда, конфликтуя с Екатеринбургским Окружным судом.
Внимательно он следил и за участью других Членов Дома Романовых.
«Консул Престон, - читаем в английском варианте книги Р. Вильтона, - телеграфировал из Екатеринбурга, 28 октября 1918 г., что при повторном захвате Алапаевска Белыми войсками 28 сентября, тела Князей Романовых, Великой Княгини и сопровождающих лиц были найдены достаточно сохранившимися, чтобы быть опознанными, и что они были похоронены при большом стечении народа».
Весьма важно указание в книге Хелен Раппапорт и на то, что еще задолго до цареубийства Престон «слышал» о поручении доктору Архипову закупить 400 фунтов серной кислоты. (Выходит, и об этом знал тесно контактировавший в Войковым англичанин!)
Helen Rappaport «Ekaterinburg: The Last Days of the Romanovs». Hutchinson, 2009.
Роль его весьма точно обрисована историком С.В. Зверевым: «Невидимая фигура Томаса Престона начинает повисать над всем Екатеринбургским действом. Он на короткой ноге с организаторами убийства Царской Семьи при красных, и он в курсе всего расследования при белых, но всё что мы знаем о его действиях и мотивах - слегка приоткрыто им самим».
Разрешить многие существующие недоумения помог бы дневник, который вел в это время Престон. (Об этом он упоминает в своем интервью 1972 г.: «…Я вел дневник развития событий».)
Однако доступ к нему закрыт. Когда еще в 1971 г. Ирен Уорд подала запрос Госсекретарю по иностранным и Содружества наций делам сэру Алеку Дугласу-Хьюму, не даст ли тот разрешения просмотреть дневник Престона, мотивировав это тем, что, возможно, «там сохранились записи о событиях в день расстрела Царя и Его Семьи», ей ответили, что необходимости в этом нет, поскольку с согласия Foreign Office в 1950 г. уже были опубликованы его мемуары «Перед занавесом».
В полном согласии с этим в следующем году в своем интервью высказался и сам Томас Престон, заявив о том, что дневник «вошел в мою книгу, озаглавленную “Перед занавесом”, опубликованную Джоном Мюрреем в Лондоне».
Было также сообщено, что официальные отчеты Томаса Престона о событиях в Екатеринбурге в 1918 г. доступны для изучения.
http://hansard.millbanksystems.com/written_answers/1971/feb/22/sir-thomas-preston-publication-of-diary
Thomas Hildebrand Preston. «Before the curtain». London, 1950.
Что это за «официальные отчеты» мы еще увидим, но уже и сейчас понятно, что в них не будет ничего лишнего.
Неопубликованный ведомственный документ, который составил Престон по возвращении из России, назывался «Краткой и безпристрастной ретроспективой событий, происходивших на Урале и в Сибири в течение 1917-1920 гг.».
Единственным исследователем пока что работавшим с документами личного архива Томаса Престона, является, как мы уже писали, Хелен Раппапорт.
Хелен Раппапорт, урожденная Уор (род. 1947), бывшая актриса. Автор более десятка исторических исследований, в основном о викторианской эпохе и революционной России. Еще в школе она изучала русский язык, получив научную степень в области исследований по русской истории в Университете Лидса (Западный Йоркшир).
Вслед за оставившими Екатеринбург белыми частями покинул его 13 июля 1919 г. и Томас Престон. 20 октября, находясь уже во Владивостоке, он был назначен там британским консулом. В круг его обязанностей входило исполнение разведывательных задач. Вскоре его отозвали в Лондон, где он временно работал в отделе иностранной торговли Foreign Office.
То было время, когда Министерство иностранных дел Великобритании обдумывало выстраивание своих будущих отношений с большевицкой России, определяя, как с наибольшей пользой для себя можно было использовать тех своих работников, которые не только имели опыт работы с красными, но при этом не слишком раздражал их своими сочувственными отношениями с белыми.
Связи, которые завел бывший Екатеринбургский консул, оказались отнюдь не мимолетны. Да и наработанный им капитал надлежало использовать с целью получения полной отдачи.
Исходя из этого, Престон и получил свое новое назначение: 4 августа 1922 г. его включили в состав Британской торговой миссии, отправлявшейся в Москву.
К тому времени там работали все участники цареубийства, с которыми Престон, по его словам, поддерживал когда-то близкие отношения.
Федор Федорович Сыромолотов (1877-1949), бывший член Уральского обкома партии, член исполкома Уралоблсовета и комиссар финансов, стал членом коллегии Наркомфина, членом президиума ВСНХ и Малого Совнаркома.
Сергей Егорович Чуцкаев (1876-1944), в 1918 г. председатель исполкома Екатеринбургского горсовета и член Уралоблсовета, член коллегии УралоблЧК, с лета 1922 г. работал членом коллегии Наркомфина и заместителем наркома РКИ СССР.
Петр Лазаревич Войков (1888-1927), бывший комиссар снабжения Уральской области, с октября 1920 г. был членом коллегии Наркомвнешторга и членом правления треста «Северолес», являлся одним из руководителей секретной акции советского правительства по продаже по заниженным ценам сокровищ Императорской Фамилии, ценностей Оружейной палаты и Алмазного фонда.
В этом здании Екатеринбургского отделения Волжско-Камского банка в 1918 г. заседал Уралоблсовет.
О контактах Престона с этими людьми мало что известно, однако, разумеется, они были Не случайным было и его назначение британским консулом в Петроград в ноябре 1922 г.
Город и его окрестности представляли для Intelligence Service большое значение, причем даже и после завершения миссии Престона в 1927 г., о чем мы однажды писали:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/29197.html
В Петрограде в это время также работали его прежние знакомые, которые, как, видимо, посчитали в Лондоне, представляли гораздо больший интерес, нежели московские.
Один из них Георгий Иванович Сафаров (1891-1942) - в 1918 г. член президиума Уральского обкома партии, активный сторонник цареубийства. Именно он, будучи редактором газеты «Уральский рабочий», была автором статьи, впервые сообщившей о цареубийстве: «Нет больше Николая Кровавого... И рабочие и крестьяне с полным правом могут сказать своим врагам: “Вы поставили ставку на императорскую корону? Она бита, получите сдачи одну пустую коронованную голову!”».
Ко времени прибытия Престона в город на Неве Сафаров был крупной политической фигурой: членом исполкома Коминтерна, секретарем его исполкома, редактором «Ленинградской правды», кандидатом в члены ЦК.
Но самое главное - он был ставленником Григория Евсеевича Зиновьева (1883-1936) - члена Политбюро, председателя исполкома Коминтерна, председателя Петросовета, с которым, как пишут исследователи, у английского консула также сложились хорошие отношения.
Роль Зиновьева в цареубийстве была немалая, но до сих пор не до конца выявленная.
О ней стало известно благодаря не так давно обнаруженной и опубликованной телеграмме, отправленной из Екатеринбурга в самый канун цареубийства 16 июля. В Москву она шла кружным путем - через Петроград, вернее через главу Петросовета Г.Е. Зиновьева.
В адресе значилось: «Свердлову, копия Ленину».
Время принятия: 16 июля в 21 час 22 минуты.
Текст: «Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите Москву, что условленный с Филипповым [Ф.И.Голощекиным. - С.Ф.] суд по военным обстоятельствам не терпит отлагательства, ждать не можем. Если ваше мнение противоположно, сейчас же вне всякой очереди сообщите. Голощекин. Сафаров».
Приписка: «Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом. Зиновьев».
Подлинность этого документа никем не оспаривалась.
В письме ко мне К.А. Протопопов (составитель двухтомника воспоминания баронессы С.К. Буксгевден и сборника английских биографий Ч.С. Гиббса «Наставник») пишет: «Обратите внимание на это фото, сделанное в Екатеринбурге в 1918 г.. Было бы очень интересно расшифровать, кто это из большевиков там стоит. По-моему там есть Зиновьев».
На нижнем снимке (слева направо): Ф.И. Голощёкин, В.И. Зоф, Г.Е. Зиновьев, М.В. Васильев, С.В. Мрачковский и М.М. Лашевич. Станция Кушва. Октябрь 1918 г.
Говоря о времени работы Престона консулом в Петроград/Ленинграде, нельзя обойти одну интересную подробность: 15 сентября 1924 г. британский МИД получил от МИ-5 копию секретного письма, подписанного Г.Е. Зиновьевым, председателем английских коммунистов Артуром МакМанусом и одним из руководителей Коминтерна Отто Куусиненом. (Письмо было доставлено рижским резидентом английской разведки.)
25 октября, за четыре дня до выборов, его опубликовала лондонская газета «Daily Mail».
В СССР письмо сразу же было объявлено фальшивкой, но одновременно на заседании Политбюро 18 декабря было предложено «лицу, доставившему “письмо Зиновьева”», заявить о себе, гарантируя признавшемуся «безопасность и безнаказанность».
«Письмо Зиновьева» - безусловно, фабрикация, однако, подобно «Документам Сиссона», основано на реалиях: «Сказка ложь, да в ней намек!»
Миссия Престона в Ленинграде завершилась 3 июня 1927 г., когда он был вынужден оставить город.
Перед этим 26 марта 1926 г. потерял свой пост председателя Петросовета Г.Е. Зиновьев (23 июля его убрали и из Коминтерна). 18 декабря 1927 г., вскоре после отъезда англичанина, исключили из партии и арестовали также и Г.И. Сафарова.
Проведя некоторое время в дипломатическом представительстве в Турине, 31 июля 1929 г. Престон получил место вблизи советской границы - консула в Каунасе в Литве. Здесь он находился в течение десяти лет, вплоть до начала советской оккупации.
Томас Престон во время пребывания в Каунасе.
12 июня 1940 г. его статус был повышен до чрезвычайного посла и полномочного министра; расширилась и сфера его полномочий, распространявшаяся теперь на все республики Прибалтики.
В сентябре 1940 г. Престона перевели в Стамбул. В 1941-1948 гг. он исполнял свою последнюю миссию: в британском посольстве в Каире.
В 1940 г. имя Престона было включено в «Специальный список для розысков в Великобритании» (2820 имен), составленный в РСХА на случай германского вторжения в Англию.
Скончался дипломат 30 декабря 1976 года.
Продолжение следует.