СЛЕДСТВИЕ ВЕЛИ «ЗНАТОКИ»? (3)
Издательская обложка первого издания книги Н.А. Соколова на французском языке. Собрание московского музея «Наша Эпоха».
Книга Н.А. Соколова, писал известный современный исследователь Царского Дела Л.Е. Болотин, «неоднократно переиздавалась и в России, начиная с 1991 года. В части русской эмиграции к этой книге высказывались подозрения, что авторский текст был отредактирован и сокращен в ряде существенных моментов относительно обстоятельств цареубийства, его участников и организаторов, относительно судьбы части Царских Останков и смысла каббалистической надписи в расстрельной комнате Ипатьевского дома. Сравнение книги “Соколова” с работами других участников расследования - М.К. Дитерихса и Роберта Вильтона - давали для этого основания…»
http://ruskline.ru/analitika/2005/11/25/pravda_tvoya_-_pravda_voveki/
«Но попыток обосновать эти подозрения в литературе, - справедливо пишет далее Леонид Евгеньевич, - до сих пор не встречалось».
Однако на исходе 2003 г. появилась статья Т.Л. Мироновой, целиком посвященная этой проблеме («Русский Вестник». 25.12.2003), вошедшая в изданную в 2005 г. книгу.
Татьяна Леонидовна, читаем в аннотации к этой работе, - доктор филологических наук, «эксперт-источниковед, специализируется на исследовании старославянских и древнерусских письменных памятников, а также на историко-филологических разысканиях архивных материалов по новой и новейшей истории России. Автор научных монографий, учебников, научно-популярных книг».
Татьяна Леонидовна Миронова.
Анализируя текст книги Н.А. Соколова, Т.Л. Миронова справедливо пишет, что он не мог «принадлежать верному монархисту и честному человеку, профессионалу своего дела […] …Погибшую в Ипатьевском застенке Государыню Александру Феодоровну “записки следователя” безстыдно чернят, приписывая Ей самые неблаговидные черты характера. Вот где рука злобного фальсификатора выплескивает на страницы “записок” неприкрытую мстительную ненависть к Александре Феодоровне […] Государыня объявляется в книге истеричкой […] Фальсификатора выдает и предвзятая атеистическая оценка религиозности Александры Феодоровны […]
…Григорий Ефимович […] никак не связан с темой книги […], но фигура Григория Ефимовича фигурирует все время в “записках” следователя, разрушая естественную ткань исследовательского текста. Отдельный параграф так и называется “Распутин”, и в нем основные обвинения выведены в виде так называемых “свидетельских показаний”. […] И ведь что показательно, анонимные свидетели у Соколова проходят только в рамках распутинской темы, в других главах подобных шатких оснований для своих выводов следователь не приводит. […] Ничем не обоснованной клеветой звучат заявления, сделанные от имени Соколова о несметном богатстве Григория Ефимовича, не имеющие никакого документального подтверждения в следственном деле и до того не подтвержденные Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства […] Для чего фальсификаторам требовалось непременно разоблачить именно Григория Распутина, хотя тема книги - убийство Царской Семьи? […]
…Все это повторение избитых басен старых дворцовых масонов-интриганов…»
Обложка книги Т.Л. Мироновой «Из-под лжи. Государь Николай Второй. Григорий Распутин». Краснодар. «Пересвет». 2005.
Суждения справедливые. Но эти, безусловно, верные выводы приводят автора к совершенно ложным заключениям:
«…В “записках следователя” существует масса лживых “вставок” […] Вставки эти имеют разный объем - от кратких реплик до целых глав. […] Поразительное […] явное, лезущее в глаза, назойливое пристрастие и эмоциональность, словоохотливость и многоречивость в тех главах записок, которые посвящены оценке личности Государя, характера Императрицы, роли в Их жизни Григория Распутина. Главы эти, прошу заметить, к делу расследования убийства Царской Семьи абсолютно не относятся и уже потому подпадают под подозрение как “вставные”, то есть принадлежащие не самому Соколову, а фальсификаторам его “записок”. […] У нас нет сомнений, что неоконченная книга Соколова была “закончена” заинтересованными в сокрытии истины людьми».
Вот как видит Т.Л. Миронова сам процесс фальсификации:
«…Соколов таинственно умирает (найден мертвым во дворе своего дома) в конце 1924 года, рукопись же его книги и материалы следствия попадают в руки “благодетеля” следователя, некоего князя Николая Орлова, который уже в 1925 году торопливо издает рукопись под заголовком “Убийство Царской Семьи. Из записок следователя Н.А. Соколова”. […]
Князь Николай Владимiрович Орлов […] - сын князя Владимiра Николаевича Орлова, начальника Военно-походной канцелярии Государя, масона […] Итак, отец “благодетеля” Соколова и издателя его записок - злейший враг Государыни Александры Феодоровны, приветствовавший отречение Государя, а родня его жены и того хуже, это ее отец (Великий Князь Петр Николаевич) и ее дядя (Великий Князь Николай Николаевич) […]
Вот почему не ясно до сих пор, как следователь мог потом принять помощь от ближайшего родственника Николая Николаевича и доверить ему свои записки. Видимо, либо князь Н. Орлов при встречах с Соколовым скрывал свою принадлежность к этому клану, либо контактов между Орловым и Соколовым до таинственной кончины последнего просто не было, и материалы следственного дела были изъяты князем после смерти следователя.
Первое русское издание книги Н.А. Соколова 1925 г.
В любом случае, записки Соколова после его смерти в 1924 году и до их публикации в 1925 году были не просто в чужих руках, они были во враждебных следователю руках, и чужое вмешательство в текст можно не только предполагать, его надо с неизбежностью искать […]
Фальсификация записок Соколова была проведена несколькими способами. Фальсификаторы, во-первых, вычеркивали невыгодные им куски текста […] Во-вторых, они вписывали оценочные фразы и выводы в текст Соколова. […] И, наконец, фальсификаторы имели наглость вписать в текст Соколова откровенно клеветнические главы и параграфы, - всё это делает книгу лживым документом, которому, при всей нашей благодарности к памяти […] следователя Николая Алексеевича [у Т.Л. Мироновой ошибочно “Александровича”. - С.Ф.] Соколова не следует всецело доверять».
Разрешение мучительных противоречий да и сама пафосность, конечно, завораживают.
«…С научной точки зрения, - отозвался Л.Е. Болотин, - совершенно справедливо был поставлен вопрос не только о “цензурной” редактуре, о сокращениях в посмертном издании, но и о наличии в книге “Соколова” целых вставных фрагментов и главок, которые не могли принадлежать перу следователя в силу очевидных противоречий между последовательной методологией практического юриста и содержанием этих вставок».
Однако выводы Т.Л. Мироновой покоились, к сожалению, на одном лишь эмоциональном основании.
Скрыть свои родственные связи князь Н.В. Орлов, разумеется, не мог. Это совершенно абсурдное предположение. Неверно и второе допущение: об отсутствии якобы между ними «контактов». По свидетельству хорошо знавших следователя современников, князь был одним из немногих «личных» его друзей.
Более того, именно он вел, по поручению Н.А. Соколова, «все предварительные переговоры с издателями» записок следователя». Таковы факты.
И еще два уточнения. Формулировку «до их публикации в 1925 году» следовало бы уточнить: до их русской публикации. Нет также никаких оснований считать книгу неоконченной.
Известно, что Н.А. Соколов скончался 10/23 ноября 1924 года. Таким образом, он не только держал в руках свою книгу, вышедшую в марте того же года на французском языке в Париже («Последние новости». 30.3.1924), но и непосредственно участвовал в подготовке к ее изданию.
Более того, как мы это покажем в одном из следующих наших постов, Николай Алексеевич даже подарил несколько экземпляров этой книги своим знакомым, сопроводив их сделанными собственноручно надписями.
Конечно, французское издание до недавнего времени отсутствовала даже в крупнейших отечественных библиотеках. Нет, конечно, ничего удивительного, что она оказалась недоступной Т.Л. Мироновой. Даже Л.А. Лыкова, специально занимающаяся исследованием документов следователя Н.А. Соколова, судя по многочисленным орфографическим ошибкам при передаче одного только французского названия этой книги, также не держала ее в руках. Однако Татьяна Леонидовна, как следует из ее статьи, вообще даже не знала о ее существовании.
Титульный лист французского издания: Sokoloff Nicolas, juge d'instruction près le tribunal d'Omsk. «Enquête judiciaire sur l'assassinat de la Famille Impériale Russe». Paris. Payot. 1924.
Об этом у нас с Л.Е. Болотиным и состоялся разговор вскоре после выхода работы Т.Л. Мироновой.
«О существовании такого издания, - пишет Леонид Евгеньевич, - я знал давно, но, признаюсь, никогда в руках его не держал […] С.В. Фомин […] сравнил постранично русское посмертное 1925 года издание книги Н.А. Соколова “Убийство Царской Семьи” и более ранний французский вариант. […] …Он определил, что фрагменты, касающиеся оценок личности Г.Е. Распутина-Нового и Государыни-Мученицы Александры Феодоровны присутствуют в прижизненном французском издании, которое не могло бы выйти без личного согласия Н.А. Соколова. Разночтения, конечно, в этих книгах существуют. […] …Проблема разночтений […] касается разного рода стилистических акцентов в нелицеприятных характеристиках Государыни Императрицы Александры Феодоровны и Г.Е. Распутина-Нового, которые прослеживаются в русском издании книги Н.А. Соколова, но говорить о целых вставных фрагментах и главках, посвященных Царице Мученице и Новомученику Григорию, в русском издании не приходится».
В настоящая время эта книга, отсканированная, доступна каждому:
http://www.europeana.eu/portal/ru/record/9200143/BibliographicResource_2000069310091.html
Вообще к Н.А. Соколову в литературе слишком часто применяются завышенные ожидания.
«Один из лучших профессионалов своего дела», монархист, - так характеризует его Т.Л. Миронова.
Это вполне корреспондируется и с отзывами об Н.А. Соколове в среде русской эмиграции. «Опытный, энергичный и неутомимый человек», - пишет о нем один из известных исследователей Царского дела П. Пагануцци.
Но, не забудем, относительно Н.А. Соколова заблуждался даже и близко знавший его генерал М.К. Дитерихс, утверждавший, что «страстность натуры и любовь к законности делали его исключительно преданным монархистом по убеждению».
Откровенно (и, следует признать, внятно) пишет о «монархизме» Н.А. Соколова парижский публикатор книги Р. Вильтона Ш. Чиковани, задавшийся простым, казалось бы, вопросом: «Как объяснить, что одержимый “монархист” Соколов в своей книге “царская семья” и “семья” пишет с маленькой буквы (ни один монархист так не писал), а Радзинский - с большой?»
Обложка сборника, составленного Ш. Чиковани: Вильтон Р. «Злодеяние над Царской Семьей, совершенное большевиками и немцами». Тип BARNEOUD. Франция. 2005. Книга содержит отличный от первого английского издания и русского перевода текст книги Вильтона, написанный им самим на русском языке. О нем мы предполагаем подробнее рассказать осенью в новой серии публикаций.
Побеседовать на эту тему с Э. Радзинским Ш. Чиковани смог в дни Международного книжного салона в Париже 21 марта 2005 г.:
«Чиковани: …На чем основано Ваше утверждение о том, что он был монархистом?
Радзинский: Это не мое убеждение. Это то, в чем обвиняли Соколова… Его пафос - пафос истинного монархиста - оказался подозрительным…
Чиковани: Кто же всё-таки “обвинял” Соколова в монархизме? Назовите, пожалуйста, хотя бы один из Ваших источников.
Радзинский: Я не помню. Это было очень давно, 15 лет назад, и это не столь важно. […] Если я обидел Соколова, то беру свои слова обратно…»
Эдвард Радзинский - автор множества книг, клеветнически изображающих жизнь Царственных Мучеников и Их Друга - Григория Ефимовича Распутина. Его перу принадлежат также и сочиненные им, как утверждают, воспоминания Матрены Распутиной.
«Определяя следствие Соколова как белогвардейское, а самого следователя как монархиста, - комментирует Ш. Чиковани, - Радзинский либо не учитывает, либо просто не знает того факта, что большинство белогвардейцев не являлось монархистами». К сожалению, в этом плохо разбираются в России и до сих пор.
Да, расследовать дело о цареубийстве вовсе не значит быть монархистом.
Но сеанс массового гипноза на этом, похоже, не заканчивается.
«В ожидаемых от него выводах, - утверждает Т.Л. Миронова, - Соколов, безусловно, должен был быть единомыслен с Вильтоном и Дитерихсом».
С английским журналистом следователь, как мы убедимся в этом далее, был действительно «единомыслен». А вот - в оценках Государя, Государыни и Их Друга - с генералом оба (и Соколов и Вильтон) расходились полностью.
Продолжение следует.