ВЕЛИКАЯ?.. БЕЗКРОВНАЯ?.. РУССКАЯ?.. (19)
Иван Владимiров. Арест генералов в февральские дни 1917 г.
Отлов министров
Непостижимым для некоторых депутатов был арест престарелого (ему шел 78-й год), уже год находившегося в отставке бывшего председателя Совета министров И.Л. Горемыкина.
Арестован он был 1 марта и час дня привезен в Таврический Дворец на грузовике. «…Появление Горемыкина, - по словам Керенского, - в домашнем туалете (в пиджачке и с Андреем Первозванным); священник (видимо, один из депутатов Государственной думы. - С.Ф.) с ужасом смотрел, неужели арестуют и с Андреем Первозванным».
После того как Керенский прокричал «Именем революционного народа вы арестованы. Взять под стражу!», по его словам, «некоторые депутаты, явно тревожась за “его высокопревосходительство”, придвинулись поближе к сильно озадаченному старцу, попытались с ним заговорить, выражая симпатию и сочувствие. Я их попросил отойти. Горемыкин поднялся со стула, мрачно звякая орденской цепью, и последовал за мной в правительственный павильон под угрюмое молчание депутатов».
«Догоремыкался». Карикатура 1917 г. на арест И.Л. Горемыкина.
«При мне, - вспоминал присутствовавший при этом депутат Думы граф Э.П. Беннигсен, - привели Горемыкина, которого посадили около камина; сразу около него стали два часовых, вольноопределяющихся запасного драгунского полка. Я хотел поздороваться с ним и старик уже приподнялся мне навстречу, но часовые скрестили шашки и один из них сказал мне, что Керенский приказал не допускать разговоров с этим арестованным».
Узнав о том, что депутаты Думы отпустили бывшего министра внутренних дел, министра юстиции и сенатора Макарова, Керенский буквально взбеленился: «Захватив с собою двух солдат, я помчался наверх…»
А.А. Макаров, опасаясь возвращаться ночью к себе домой по неспокойным улицам Петрограда, хотел переночевать в частной квартире, расположенной на антресолях Таврического дворца, и был арестован Керенским. Учитывая это чрезмерное рвение министра юстиции, знакомые думцы, встретив в Таврическом дворце арестованного 2 марта экс-премьер-министра графа В.Н. Коковцова, настойчиво советовали ему: «…Уходите домой, пока на Вас не набрел Керенский».
Александр Александрович Макаров (1857-1919) - министр внутренних дел (с 20 сентября 1911 г. по 16 декабря 1912 г.), министр юстиции и генерал-прокурор Сената (с 7 июля по 20 декабря 1916 г.)
28 февраля, «в одиннадцать часов утра, - по словам Керенского, - солдаты Преображенского и Волынского полков отправились вместе с другими восставшими брать министра внутренних дел Протопопова, но тому вовремя удалось скрыться. Тем временем по всему городу продолжались аресты подозреваемых в верности старому режиму».
Что же до Протопопова, то «его разыскивали в течение всего дня отряды добровольцев».
«Благодаря деятельности самочинных групп и инициативе новых организаций, - писал Н.Н. Суханов, - население министерского павильона все увеличивалось. К вечеру 28-го он был плотно населен несколькими десятками всяких сановников и высших полицейских чинов. К ним присоединили и доктора Дубровина. Иные арестовывались сами, являясь в Таврический дворец и представляясь первому попавшемуся деятелю, или же прося по телефону арестовать их и доставить во дворец». К числу этих последних принадлежал, например, министр внутренних дел А.Д. Протопопов.
В своем дневнике Александр Дмитриевич описал своих злоключения в первые дни охватившей Русскую столицу смуты. Приведем из него некоторые записи:
25 февраля. «…Голицын обратился ко мне с просьбой от лица Совета [министров] “принести себя в жертву”, как он выразился, и оставить свой пост, ибо мое имя “раздражает толпу”, известие же о моем уходе внесет “успокоение”. “Это - следствие травли газет и отношения к вам Государственной думы”.
[Согласно свидетельству министра торговли и промышленности князя В.Н. Шаховского, предложение это внес Военный министр генерал М.В. Беляев. Поставленный об этом в известность А.Д. Протопопов, по словам князя, «отвел меня в сторону и спросил, не следует ли ему застрелиться. Ведь я сумею покончить с собой, заявил он. Я постарался его успокоить и сказал, что этим он никому не поможет». - С.Ф.]
Я ответил, что охотно давно бы ушел и, как ему известно, о том неоднократно просил. Теперь же прошу считать меня ушедшим […] Так 25 февраля вечером совершился мой уход.
Я вышел из зала и ушел в комнату к Крыжановскому, который тепло и мило со мной обошелся.
- Где вы будете ночевать, А.Д.? - спросил он меня.
- Думал проехать на Фонтанку.
- Нельзя! Вам принесли записку, - весь дом разбит, разгромлены все ваши вещи. Ваша жена - у смотрителя на квартире. […]
Он обещал затем устроить мне ночлег в кабинете пом. контролера Маликова. Дал мне адрес […]
Звоню, - никого, дверь заперта […] Бреду обратно […] Бреду опять к Мариинскому дворцу. Опять пошел к Крыжановскому. Было заседание Совета министров. Он не советовал входить мне туда, ибо министры опасаются, как бы мое присутствие не привлекло бы толпу на Дворец. Я обещал уйти без задержки; он мне сказал, что вышла ошибка с адресом, где я могу переночевать; верный адрес - это Мойка, 72. Я вновь вышел на улицу…»
26 февраля. «…Утром, часов в 9, я встал, ибо не раздевался, попил чай с черным хлебом, и так как сторож очень безпокоился, не стали бы меня отыскивать, то я отправился к брату…»
Камердинер Александра Дмитриевича П.И. Оноприенко, впоследствии допрошенный в ЧСК, показал: «На другой день мы вышли на улицу и не знали, куда нам деться. Не желая подвергать меня опасности, Протопопов отпустил меня».
Александр Дмитриевич Протопопов (1866-1918) - министр внутренних дел (с 20 декабря 1916 г.).
Далее в дневнике А.Д. Протопопова читаем: «Я зашел к одному бедному мастеру, которого знал и которого любил. Он глазам не верил, глядя на меня; пригрел, угостил чем мог, утешил; и тени робости мое присутствие у него не вызвало. Великая душа в теле простолюдина. Насколько ближе к Богу, к правде, чем наш брат. Он послал, по моей просьбе, к Сергею [брату] узнать, могу ли я пристать у него. Ответ был - это неудобно, ибо и так хотели сделать у него обыск.
В листке я прочел, что Дума образовала Исполнительный комитет и вызывает бывших членов правительства и что меня никак не найдут. Подумав, я решил пойти в Думу. Неужели же я грешнее всех? Вся семья мастера меня провожала до Думы. Боже, что я чувствовал, проходя теперь, чужой, отверженный, к этому зданию, столь мне близкому в течение 9 почти лет. Господи, никто не знает путей, и не судьи мы сами жизни своей, грехов своих. У Думы - груда войск, пушек, народу. Все заполнено толпою. Я спросил какого-то студента провести меня в Исполнительный комитет. Узнав, кто я, он вцепился в мою руку: “Этого не надо, я не убегу, раз сам сюда пришел”, - сказал я; он оставил меня. Стали звать А.Ф. Керенского. Он пришел - и, сказав строго, что его одного надо слушать, ибо кругом кричали солдаты, штатские и офицеры, повел меня в павильон министров, где я оказался под арестом».
«Иуда Всероссийский». Открытка 1917 г., специально посвященная аресту министра внутренних дел А.Д. Протопопова.
«В 11 часов вечера, - передает этот же эпизод Г.Г. Перетц, - к одному из студентов, проходившему по двору Таврического дворца, подошел какой-то немолодой господин с изможденным лицом, в дорогой шубе и обратился […]:
- Прошу вас, проводите меня в Исполнительный комитет Государственной думы. Я - бывший министр внутренних дел Протопопов. Я тоже желаю блага нашей родине и потому я явился добровольно. Проводите же меня к тем, к кому нужно […]
Узнав Протопопова, член Исполнительного комитета [В.М. Вершинин] позвал конвой, который отвел его в Министерский павильон. Вскоре туда явился А.Ф. Керенский. При его входе Протопопов встал и, подойдя к нему, заплетающимся языком произнес:
- Ваше превосходительство, отдаю себя в ваше распоряжение.
На это А.Ф. Керенский твердым голосом, с суровым лицом произнес, стукнув палкой о пол:
- Бывший министр внутренних дел Протопопов, от имени Исполнительного комитета арестовываю вас».
Продолжение следует.