КАК ОНИ ЕГО ЖГЛИ (4)
На могиле Г.Е. Распутина в дни революции.
У разрытой могилы
«К распутинской могиле, - писал в мартовские дни 1917 года корреспондент «Биржевых ведомостей» Л. Ган (Гутман), - ведет чудная дорога, похоронили его в поразительно красивом месте, недалеко от Александровского дворца. Из окон Дворца, как говорят, открывается богатая панорама на могилу Распутина.
Когда я спросил извозчика, знает ли он дорогу к могиле Распутина, он ответил:
- Как же-с. Слава Богу, возили сюда из Дворца не одного и не одну.
В этой стороне Царского Села установился прекрасный санный путь. По утрамбованной снежной елевой дороге Царской аллеи, среди дремучих сосен, елей и дубов извозчик направляется к [...] могиле. По одну сторону дремучий лес Александровского сада, по другую сторону позади и впереди разбросаны стильные здания конвоя, музея; недалеко царская ферма.
Минуя железные ворота, извозчик останавливается у сторожевой царской лесной будки. Дальше ехать нельзя, так как ведет кривая дорога для пешеходов.
За лесной будкой виднеются три строящиеся деревянные здания. Строящийся храм, под наблюдением фрейлины Вырубовой, какое-то здание для приюта и здание для служителей предполагаемой церкви.
Общий вид части главного здания Серафимовского лазарета. Фото 1917 г.
В населении Царского Села циркулирует молва, что в этом месте проектировалось учреждение большого монастыря.
У одного из этих строящихся зданий видно много публики и солдат.
Кто-то из проходивших спрашивает:
- Где был похоронен Распутин? Не там ли, где находятся люди?
Я направляюсь к тому месту, где собралось много людей.
Вокруг дощечки с надписями «посторонним лицам вход строго воспрещается».
На месте мне удается узнать от людей, живших поблизости, некоторые чрезвычайно любопытные подробности о том, как хоронили Распутина.
Труп Распутина был привезен на автомобиле около 5 час. утра в темную зимнюю ночь. Его доставили в Царское Село агенты охранного отделения.
Немедленно же по доставлении трупа все сторожа и лесники были удалены от этого места и что далее произошло в этот день сторожа не знают.
Они только видели, как у места, где теперь строится часовня, долго стояли 4 автомобиля. Туда явился вскоре полковник Мальцев, причем солдаты его части вырыли могилу и опустили туда цинковый гроб с телом Распутина. В следующие дни приходил полк. Мальцев и какой-то архитектор, который разработал план постройки часовни. На закладке присутствовал митрополит Петроградский и Ладожский Питирим, [Императрица] Александра Феодоровна, фрейлина Вырубова и другие представители Двора.
Вырубову лесники и сторожа у могилы Распутина встречали каждый день. Александра же Феодоровна приходила к могиле Распутина раз в неделю и чаще всего по праздничным и воскресным дням.
Полковник Мальцев (арестован в Царском Селе) поставил караулы, которые день и ночь охраняли могилу».
Дорога к Серафимовскому убежищу, где был погребен Г.Е. Распутин.
Своя дорога к месту упокоения Г.Е. Распутина была у Е.М. Лаганского:
«Смеркается. [...] Вдоль безконечной ограды Александровского дворца, ныне как бы вымершего, с редкими часовыми у ворот, мы спешим к месту раскопок. Против павильона “Императорской фотографии” останавливаемся: дальше ехать нельзя. Узкой, протоптанной в глубоком снегу тропинкой мы, в сопровождении нескольких солдат воздушной батареи, двигаемся гуськом. Парк окончился, и пред нами волнистая, белая пелена, вплоть до самой железной дороги. На пригорке, у самой опушки, высится строящийся деревянный сруб будущей Серафимовской часовни. Постройка закончена наполовину».
«Сегодня, - излагает события 8 марта корреспондентка «Дня» Л. Богуцкая, - около 6-ти часов дня, я выехала вместе с моими коллегами по перу, с караульным офицером и с командиром воздушной батареи капитаном Климовым к могиле Распутина. Обогнув Александровский дворец в Царском Селе, автомобиль мчался мимо ограды дворцового парка, а затем свернул вправо в примыкавший к парку лес. В глубине леса мы остановили машину. Здесь начиналась тропинка, открытая капитаном Климовым.
Тропинка извивается между старых елей, совершенно скрывающих ее. Пройдя с четверть версты, мы увидели воротца, срубленные из молодых березок, а дальше - мостки, по обеим сторонам которых устроены перила также из молодых березок. Мостки кончались у опушки леса, у сруба недоконченной постройкою деревянной часовни. Саженях в ста от часовни виднеются лесные материалы, охранять которые якобы должен был часовой, стоявший не у лесных материалов, а у самой часовни.
Арка по дороге к могиле Г.Е. Распутина. Рисунок. 1917 г.
Солдаты, стоявшие на этом посту, рассказывают, что сюда очень часто приезжала Александра Федоровна со Своими Дочерьми. Их обыкновенно сопровождал полковник Мальцев. Как только они приезжали, часовому давался серебряный рубль или гостинцы и тотчас же часовой отсылался к лесным материалам - “считать бревна”. Если часовой поворачивал голову в сторону часовни, чтобы посмотреть, что делают у строящейся часовни Александра Федоровна и сопровождавшие Ее, к нему немедленно подбегал полковник Мальцев и, выругав крепкими словами, приказывал не оборачиваться, а внимательно считать, чтобы не сбиться со счета.
Иногда и офицеры интересовались, зачем часовой поставлен так далеко от лесных материалов. Полковник Мальцев объяснил им, что в часовне устроено центральное отопление, а часовой для того и поставлен, чтобы охранять это центральное отопление.
Подойдя к часовне, мы обошли ее кругом и вышли к восточной стене. Тут должен был находиться алтарь. Под этим будущим алтарем и похоронен Распутин».
«По деревянным доскам и балкам мы карабкаемся наверх, - пишет Е. Лаганский, - чтобы лучше разглядеть разрытую под самым срубом могилу старца. Но уже опять смеркалось, и в черной зияющей под нами дыре ничего не видно. Я спускаюсь вниз, снимаю пальто и шляпу, чтобы удобнее пролезть в узкое отверстие, проделанное солдатами в основании сруба, откуда можно заглянуть в самую могилу. Однако, несколько солдат уже опередили меня. Здесь темно, и только спички в руках солдат и зажженная лучина мерцающими огоньками освещает белесоватую массу на самом дне дыры. Глаз привыкает к темноте, и я несколько отчетливее различаю обстановку.
На небольшой глубине, аршина в полтора [105 см], в земле вырыто отверстие, шириною не более аршина [70 см], откуда виднеется развороченная свинцовая крышка гроба, открывающая покойника до груди».
В действительности верхний гроб был цинковым. В нем находился гроб дубовый. По словам Ю. Ден, «гроб был самый простой. Лишь православный крест на крышке свидетельствовал о религиозной принадлежности покойного». «Застекленное окошечко», якобы имевшееся в гробе, о чем наперебой писали тогда едва ли не все газеты, - не более чем злонамеренная выдумка.
Люк в полу недостроенного храма Преподобного Серафима, ведший к могиле старца. Рисунок. 1917 г.
Но продолжим повествование Лаганского: «Лицо трупа совершенно почернело. В темной длинной бороде и волосах куски мерзлой земли, на лбу черное отверстие от пулевой раны.
Со всех сторон из гроба торчат куски пакли и распоротого полотняного савана. Голова покоится на шелковой кружевной подушке. Остальная часть туловища вместе с гробом еще покрыта землею: кап. Климову нужно было только убедиться в том, что найденный в гробу покойник - есть именно Григорий Распутин.
Вследствие темноты и почерневшего лица покойника я затрудняюсь безошибочно определить в нем Распутина. Мало ли кто мог быть здесь погребен, тем более, что весьма осведомленные лица говорили, что труп Распутина отправлен на его родину. Мной овладевают сомнения, и глаза в этом мрачном подземелье невольно ищут доказательств. Внезапно я получаю их. Сомнений больше нет. Под бородой я замечаю какой-то широкий квадратный блестящий предмет, наклоняюсь со спичкой и вынимаю небольшую деревянную икону Богородицы, без всяких украшений и оправы. На белой оборотной стороне иконы, посредине, под инеем, покрывшим дерево иконы, отчетливо видны следующие, в стихотворном порядке сделанные карандашом надписи:
†
Александра.
Ольга.
Татиана.
Мария.
Анастасия.
С левой стороны в углу датировано:
11-го Дек: 1916 г.
Новгород.
Как известно, в декабре [1916 г.] Александра Феодоровна с дочерьми посетила Новгород, откуда, очевидно, они и привезли икону в подарок Распутину.
В правом углу доски также карандашом сделанная надпись как бы дрожащей рукой: Анна (Вырубова)».
Некоторые журналисты даже утверждали, что вокруг перечня имен рамку образовали слова: «Твои - Спаси нас - и Помилуй». Последнее, однако, не подтверждается имеющейся фотографией оборотной стороны иконы.
Все надписи мы приводим в соответствии с факсимиле, помещенном в одиннадцатом номере журнале «Огонек» за 1917 год.
Что касается Лаганского, то у него как в газетной статье 1917 г., так и в журнальной 1926 г. порядок имен другой: Александра, Ольга, Татиана, Анастасия, Мария, что противоречит факсимиле, которое сопровождает его же собственную публикацию:
Факсимиле из публикации Е.М. Лаганского 1926 г.
«На солдат, - читаем далее у Лаганского, - моя находка производит большое впечатление. Слышны меткие остроты и иронические замечания. Кап. Климов просит меня отдать ему икону для передачи коменданту Царского Села подполк. Мацневу. Как ни жалко расстаться с этим “историческим” документом, подчиняюсь необходимости. Между тем, слух о находке трупа быстро распространяется по городу и среди гарнизона, отовсюду, по узкой тропинке, среди вековых деревьев парка, видны торопливые фигуры солдат, спешащих к Серафимовской часовне. Подходят и обыватели».
А вот что увидела Л. Богуцкая, вместе с Е. Лаганским побывавшая в Серафимовском храме: «Проползши под стеной, мы увидели как бы колодец, аршина в четыре [280 см] глубины. Внутри колодца видна верхняя крышка металлического цинкового гроба. Крышка эта взрезана, так что оказалось отверстие, приблизительно в поларшина [35 см] диаметром, как раз над головой Распутина.
При свете зажигаемых самодельных факелов ясно видны борода и густые волосы “старца”. Лицо его почернело. В виске - крохотное отверстие, заткнутое куском ваты. Сюда попала пуля, прекратившая жизнь Распутина.
Возле часовни, когда мы приехали, было человек 5 солдат. Все они с любопытством пролезали под стену и наклонялись над гробом, а некоторые спускались на дно колодца, чтобы ближе заглянуть в лицо покойника. Один из них просунул руку в отверстие около головы и вытащил небольшую деревянную икону Знамения Пресвятой Богородицы. [...]
Осмотрев могилу, мы отправились обратно. По тропинке тянулись уже десятки солдат и граждан Царского Села, услышавших об открытии могилы [...] Мы ехали обратно мимо дворцового парка, а из города шли все новые и новые толпы любопытных».
Недостроенный домовый храм Преподобного Серафима в лазарете-убежище в Царском Селе с могилой Г.Е. Распутина. Рисунок 1917 г.
Третьим в этой компании был представитель газеты «Русское слово» (возможно, им был В. Филатов, подписавший в следующем номере большой материал из Царского Села «Арест Николая II»): «Ваш корреспондент посетил около 6-ти часов вечера могилу Распутина. [...] Мостки кончились у самой опушки леса, где белеет свежий сруб часовни. Обойдя часовню, мы подошли к восточной стороне. Пришлось ползти между срубом и землей, так как вход из часовни наглухо забит досками. Здесь должен был находиться алтарь. В центре алтаря оказался свежевырытый колодец, глубиной в 4-5 аршин [280-350 см]. На дне колодца виден металлический гроб. Таким образом, по мысли А. Вырубовой, строившей часовню, гроб Распутина должен был находиться в алтаре, как раз под престолом.
Мы спустились на дно колодца и при свете факелов осмотрели верхнюю крышку гроба. В крышке видно отверстие, приблизительно в ¼ аршина [17,5 см]. В отверстие видна голова Распутина. Лицо почернело, глаза ввалились. Видны борода и густые волосы на голове. На лбу, около виска, - отверстие, заткнутое ватой: это - след от пули, убившей Распутина.
Один из солдат при нас просунул руку в отверстие крышки гроба и вытащил деревянную икону. На обратной стороне иконы оказались сделанные химическим карандашом собственноручные надписи [...] Икону капитан Климов, сопровождавший вашего корреспондента к могиле Распутина, передал коменданту Царского Села.
Когда мы осматривали могилу, здесь находились человек 5 солдат, караульный офицер, капитан Климов и еще два лица [вероятно, журналисты. - С.Ф.]. Но к 7-ми часам по Царскому Селу распространилась уже весть об отрытии могилы, и к часовне потянулись несметные толпы солдат и народа. К 8-ми часам вечера могилу окружила огромная толпа в несколько тысяч человек».
«Оставалось только сообщить об этом заинтересованным лицам из временного правительства, - писал с присущим ему чувством собственной значимости Е.М. Лаганский. - Я осуществил эту часть задачи, позвонив по телефону из ратуши в Государственную Думу. “Самого” Керенского не нашли. Позже, вернувшись в Гос. Думу, он приказал по телефону начальнику гарнизона Царского Села Кобылинскому принять меры к срочному извлечению гроба с Распутиным из его временного убежища и самым тайным образом перевезти его в Петроград».
В тот же день, 8 марта, по свидетельству Л. Богуцкой, «в 8 часов вечера комендант Царского Села отдал приказание отправить отряд солдат на могилу Распутина, чтобы выкопать его гроб и перевезти в закрытое помещение до получения распоряжений от временного правительства».
Корреспондент «Русского слова» дополняет: «Через полчаса гроб был отрыт и на грузовом автомобиле доставлен в Царское Село, где помещен в закрытом здании, под охраной караула. Комендант Царского Села по телефону запросил Временное правительство о дальнейших распоряжениях».
Позднее газета уточняла: «...В 8 часов вечера наряд солдат под командой прапорщика Вахтадзе [в других статьях: “Бахтадзе”, “Вачнадзе”, “Бавтадзе”. - С.Ф.] прибыл на могилу Распутина для окончательного вырытия гроба. Мерзлая земля с трудом поддавалась усилиям работавших, однако, в течение часа гроб был совершенно освобожден от лежавшей на нем земли и поднят наверх. Металлический цинковый гроб был настолько тяжел, что целый взвод солдат с трудом извлек его на поверхность.
На грузовом автомобиле гроб был доставлен в Царское Село в ратушу. Его внесли в здание, где гроб был вскрыт. Тело Распутина оказалось завернуто в тонкую кисею и затем зашито в полотно. Голова покоилась на шелковой кружевной подушке. Руки скрещены на груди, левая сторона головы разбита и изуродована. Тело почернело.
В это время у ратуши собралась огромная толпа любопытных, проникших и в самою ратушу. Цинковую крышку гроба разломали на куски. Каждый хотел оставить себе на память кусок крышки. [...]
Составив протокол осмотра, тело вновь уложили в гроб и отвезли на Царскосельский вокзал. Здесь гроб был оставлен в товарном вагоне, двери которого, по распоряжению коменданта, были закрыты и опечатаны».
Что касается гроба Г.Е. Распутина, то, вероятно, речь шла о крышке дубового гроба, частично взломанной при разрытии могилы. Из приводимых далее свидетельств очевидно, что при транспортировке использовалась цинковая крышка гроба. Впоследствии цинковый гроб (включая крышку) по одной версии был передан в Петроградское градоначальство, а по другой - расплавлен.
Царскосельская городовая ратуша.
«После составления протокола, - свидетельствовал член Царскосельского городского временного комитета А.Г. Гроссман, - гроб с телом Распутина был опечатан и на автомобиле отправлен на товарную станцию М[осковско]-В[индаво]-Р[ыбинской] жел. дороги, где установлен в товарный вагон, опечатанный пломбой».
Е.М. Лаганский, вернувшийся вечером 8 марта в Петроград (уж не для личного ли доклада власть имущим?), на следующее утро снова был в Царском, приехав специально для того, чтобы наблюдать за приездом сюда арестованного Императора.
«Я приехал в Царское Село, - пишет он, - к 8 час. утра 9 марта. Городок еще спит. [...] У меня еще целый час впереди. Еду при свете дня снова обозреть разрытую могилу Распутина. Через аршинное отверстие, вырезанное в деревянном полу строящейся часовни, вижу разрытую и... пустую могилу. Оказывается, что еще вчера ночью, по приказу начальника гарнизона, труп Распутина увезли в ратушу, дабы скрыть от взоров любопытных. Однако, по плотно утоптанному тысячами ног снегу вокруг строящейся часовни я вижу, что распоряжение начальника гарнизона несколько запоздало, так как обыватели Царского Села успели побывать на могиле».
Паломничество к оскверненной могиле в Царском Селе продолжалось и позднее. (К тому времени деревянные постройки церкви преп. Серафима были сожжены). Свидетельства тому содержатся в различных воспоминаниях тех лет. Вот одно из них.
Будущий известный архиепископ Русской Православной Церкви Заграницей Леонтий (Филиппович, 1904†1971), а в годы революции семинарист, посетил могилу в 1918 г.: «Подходя к этому месту, мои спутники попросили сказать мое ощущение при присутствии на этом месте. Мы подошли к глубокой разрытой яме. Не из чувства симпатии к Григорию Распутину, ибо я всегда относился к нему с предубеждением, почему-то вдруг душу объяла непонятная жгучая тоска и печаль, так что я попросил своих спутников поскорее уйти с этого места. Отойдя, они мне также поведали о таком же ощущении. Этого странного явления я до сих пор объяснить не могу...»
Отец Леонтий (впоследствии Архиерей). Фото 1920-х годов.
Известный американский писатель и журналист, один из организаторов компартии США Джон Рид (1887-1920) в своей известной книге о русской революции писал как вечером 30 октября/12 ноября 1917 г. во время большевицкого обстрела Царского Села, «когда войска Керенского отступили [...], несколько священников организовали крестный ход по улицам, причем обращались к гражданам с речами и уговаривали их поддерживать законную власть, т.е. Временное правительство.
Когда казаки очистили город и на улицах появились первые красногвардейцы, то, по рассказам очевидцев, священники стали возбуждать народ против Советов, произнося соответствующие речи на могиле Распутина, находящейся за Императорским Дворцом. Один из этих священников, о. Иван Кучуров [sic!], был арестован и расстрелян раздраженными красногвардейцами». (Речь идет о священномученике протоиерее Иоанне Кочурове, расстрелянном солдатами 31 октября 1917 г. в Царском Селе).
Протоиерей Иоанн Кочуров.
В течение всего дня 9 марта, сообщали «Биржевые ведомости», «товарный вагон с гробом Распутина стоял на путях товарной станции Царского Села».
«Под охраной войск, - читаем в «Петроградском листке», - вагон был предоставлен в распоряжение главнокомандующего ген.-лейт. Корнилова».
Из неоднократных упоминаний имени Л.Г. Корнилова в связи с акцией временного правительства по уничтожению тела Распутина видно, что генерал играл в ней серьезную (правда, пока еще не до конца ясную) роль.
Сын отставного офицера Сибирского казачьего войска, генерал-лейтенант Лавр Георгиевич Корнилов (1870†1918), получивший из рук Государя Георгиевский крест III степени, одновременно с отречением от Престола был назначен Императором 2 марта 1917 г. командующим Петроградским военным округом.
Командующий Петроградским военным округом генерал Л.Г. Корнилов принимает у Зимнего Дворца парад юнкеров. 13 марта 1917 г.
По убеждениям своим Корнилов был республиканцем. Именно он лично наградил печально известного унтер-офицера Волынского полка Кирпичникова, убившего собственного командира, Георгиевским крестом. Генерал дважды посещал Государыню в Александровском дворце (5 марта совместно с А.И. Гучковым и 8 марта).
Об этих посещениях пишут по-разному, однако, как бы то ни было, а именно он, обязанный своим положением и карьерой Царю, осуществил, по распоряжению Временного правительства, в отсутствие Государя Императора, арест Императрицы и больных корью Августейших Детей, находившихся в Александровском Дворце Царского Села.
«Среда, 8 (22) марта, - пишет в своих воспоминаниях ближайшая подруга Государыни Ю. Ден, - день, знаменательный в истории “свободной России”, поскольку именно тогда состоялся арест женщины и пятерых Ее больных Детей вместе с Их приверженцами, которым было известно, что значит Дружба и Долг. [...] В полдень во Дворце появился генерал Корнилов с приказом об аресте Императорской Семьи. Государыня встретила его в одежде сестры милосердия и искренно обрадовалась, увидев генерала, пребывая в заблуждении, что Корнилов расположен к Ней и ко всей Ее Семье. Она жестоко ошиблась, поскольку Корнилов, полагая, что Ее Величество недолюбливает его, не упускал ни одной возможности, чтобы распускать о Ней самые отвратительные слухи. Генерал сообщил Императрице, что дворцовая охрана будет заменена революционными солдатами».
Лавр Георгиевич Корнилов.
О предшествовавших приезду в Царское Село генерала Л.Г. Корнилова обстоятельствах полковник Е.С. Кобылинский дал позднее следующие показания следователю Н.А. Соколову:
«5 марта поздно вечером мне позвонили по телефону и передали приказание явиться в штаб Петроградского военного округа. В 11 часов я был в штабе и узнал здесь, что вызван по приказанию генерала Корнилова [...], к которому должен явиться. Когда я был принят Корниловым, он сказал мне: “Я Вас назначил на ответственную должность”. Я спросил Корнилова: “На какую?” Генерал мне ответил: “Завтра сообщу”. Я пытался узнать от Корнилова, почему именно я назначен генералом на ответственную должность, но получил ответ: “Это Вас не касается. Будьте готовы”. Попрощался и ушел. На следующий день, 6 марта, я не получил никаких приказаний. Так же прошел весь день 7 марта. Я стал уже думать, что назначение мое не состоялось, как в 2 часа ночи мне позвонили на квартиру и передали приказ Корнилова - быть 8 марта в 8 часов утра на Царскосельском вокзале. Я прибыл на вокзал и увидел там генерала Корнилова со своим адъютантом прапорщиком Долинским. Корнилов мне сказал: “Когда мы сядем в купе, я Вам расскажу о Вашем назначении”. Сели мы в купе. Корнилов мне объявил: “Сейчас мы едем в Царское Село. Я еду объявлять Государыне, что Она арестована. Вы назначены начальником Царскосельского гарнизона”».
По свидетельству корреспондента «Биржевых ведомостей» Л. Гана, генерал Корнилов «заявил присутствовавшим во Дворце, что с этого момента все оставшиеся во Дворце объявляются арестованными, для чего устанавливается усиленная охрана Александровского дворца. Внешняя жизнь Дворца с этого момента замирает. Никто из проживающих во Дворце не имеет права общения с внешним мiром. Генерал Корнилов тут же в приемной в присутствии обер-гофмарашала Бенкендорфа предложил служащим и прислуге Дворца, желающим покинуть Дворец, немедленно же его оставить. Те же, кто решил остаться во Дворце, лишается свободы и не имеет права выхода из Дворца».
А.Ф. Керенский со своей охраной и представителями Царскосельского гарнизона. Царской Село. Март 1917 г.
Деяния Л.Г. Корнилова первых дней революции, а также его прикосновенность к уничтожению тела Г.Е. Распутина не остались без воздаяния.
Генерал был убит 31 марта/13 апреля 1918 г. во время штурма Екатеринодара. «Неприятельская граната, - писал генерал А.И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».
Тайно похороненное в немецкой колонии Гначбау (даже могилу «сравняли с землей»), тело генерала было вырыто из нее пришедшими сюда большевиками и перевезено в Екатеринодар.
«Отдельные увещания из толпы, - говорилось в документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, - не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевицкой толпы повышалось [...] С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом. Несколько человек оказались на дереве и стали поднимать труп. Но веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела. После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки. Наконец отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его. Труп был уже неузнаваем: он представлял из себя безформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю. Тело было привезено на городские бойни, где, обложив соломой, стали жечь в присутствии высших представителей большевицкой власти, прибывших на это зрелище на автомобилях. В один день не удалось докончить этой работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами и потом опять жгли»...
Уже после первой публикации нами очерка были обнаружены новые потрясающие подробности. Помимо всего прочего, они заставляют еще раз задуматься над причинами такого попущения Божия...
«В редакции “Эха” доставлен номер эсеровской газеты “Новое дело народа” от 19 июня 1918 г. В этом номере напечатана любопытная заметка о "похоронах" Корнилова. Мы приводим эту заметку, сохраняя знаки:
“В только что полученном в Москве номере издающейся в Ростове на Дону газеты ‘Вестник Добровольческой армии’ напечатаны некоторые новые подробности ‘похорон Корнилова’, еще не появившиеся в печати.
Вот как описывает это событие очевидец.
2 и 3 апреля, после отхода корниловской армии из-под Екатеринодара, большевики, прибыв в станицу Елизаветинскую, убедились ‘воочию’, что Корнилов похоронен в церковной ограде, что и подтвердил местный священник.
Торжеству большевиков не было конца, и сейчас же было решено отправить тело знаменитого ‘контрреволюционера’ в Екатеринодар, для обозрения ‘революционным народом’.
Действительно, 3 апреля по Красной улице двигалось шествие, своим видом отодвинувшее нашу жизнь на несколько сот лет назад в средние века.
Нелепым казался быстро мчавшийся электрический трамвай, среди дикой картины, которая представилась запуганному интеллигенту.
Окруженные всадниками в красных костюмах с густо вымазанными сажею лицами, с метлами в руках, медленно двигались дроги. На них, покрытый рогожей, лежал в нижнем белье труп Корнилова, как громко возвещали народу прыгавшие вокруг дикари. Запряженной в дроги лошади вплетены были в гриву красные ленты; а к хвосту прикреплены генеральские эполеты.
Вокруг телеги толпа баб, разукрашенных красными лентами, с метлами, кочергами и лопатами в руках, дальше - мужчины с гармошками и балалайками в руках.
Всё это пело, играло, свистело, грызло семечки и улюлюкало. Процессия медленно подвигалась по улице; желающие, - а их было много в толпе, плевали и глумились над трупом, предвкушая удовольствие от картины сожжения трупа.
Наконец, труп подвезли к вокзалу Черноморской ж.д.; толпа волнуется, все хотят посмотреть, как будут сжигать на костре генерала. Бабы с детьми на руках пробиваются вперед, труп снимают с повозки и кладут на штабель дров, облитых керосином...
Через несколько времени толпа начинает расходиться от удушливого дыма; более любопытные остаются у костра”».
Фотография вырытого из могилы тела генерала Л.Г. Корнилова с дарственной надписью командующего Кавказской красной армией Чистова: «На память товарищу американцу Акселю Гану». 23 апреля 1918 г. Тихорецкая.
Еще до аудиенции у Императрицы 8 марта, на которой, как мы писали, Л.Г. Корнилов объявил Ей об аресте, генерал «в течение часа» «совещался с комендантом Царского Села». Позднее, уже после посещения Дворца, «генерал Корнилов уехал в ратушу, где его ожидали представители города, представители местного городского комитета от солдат и населения и новые начальники квартирующих в Царском Селе воинских частей». Среди последних был, конечно, и капитан Климов.
Разумеется, в том и другом случае речь, главным образом, шла об организации предстоявшей охраны Александровского дворца с Царственными Узниками. Но, думается, говорили и о судьбе тела Их Друга. На эту мысль наводит факт вступления в игру князя Г.Е. Львова в сочетании со следующим сообщения прессы:
«Исполнив поручение временного правительства, генерал Корнилов уехал в Петроград. По прибытии он сейчас же сделал доклад премьер-министру князю Г.Е. Львову».
Продолжение следует.