Монголия - "Рыбалка в Монголии"
Дорогие друзья!
Новогодние праздники подходят к концу ...
Еще раз хочу поблагодарить Вас за поздравления и добрые пожелания.
Предлагаю Вашему вниманию новый рассказ о моей работе в Монголии - "Рыбалка в Монголии".
P.S. Кстати, сегодня я принял участие в записи передачи, посвященной итогам телепроекта "Имя Россия". Как мне сказали, передача выйдет в эфир на втором канале завтра вечером.
Сейчас я себя считаю заядлым рыбаком-спиннингистом, но должен сказать, что таковым я стал в Монголии. До этого как-то абсолютно спокойно относился и к тому, чтобы с удочкой посидеть, и к спиннингу, да если честно, со спиннингом особенно-то не очень умел обращаться. В Монголии рыбалка уникальная. Вот, например, как выглядела рыбалка, когда мы работали в северной части пустыни Гоби (район Арвайхеера). Рыбачить ездили на реку Орхон, которая находилась в четырёхстах километрах севернее, но это никого не останавливало, энтузиазму было очень много. Во-первых, процесс подготовки к рыбалке - это была целая песня. Ладилась снасть, начищались блёсна, делались самодельные, особенно котировались роторные блёсна с лепестком-блесной, обменивались тройниками. Катушки, в основном, были "Нева-2", при забросе нужно было обязательно пальцем тормозить, иначе получалась "борода". У кого-то уже появлялись безинерционные катушки.
И вот обычно рано утром народ грузился на ГАЗ-66-ые, на тот же "топик", либо на другие "кунги" и потом весь день пилили сначала по пустыне, потом по горушкам, потом по степи. Когда я поехал на рыбалку в первый раз, я всё ждал, когда же увижу реку Орхон, почему-то представлялось, что она должна быть в лесу, или, по крайней мере, по берегам должны быть деревья, кусты.
Когда мы остановились посередине ковыльной степи и народ стал выгружаться, я сначала ничего не понял. Посмотрел по сторонам - нигде, ничего не увидел, но народ в быстром темпе надевал болотники, разматывал снасти, брал рудные мешки на плечо на брезентовой ленте (это под рыбу) и разбегался в разные стороны, но, как я увидел, в одном направлении от машины. Мне ничего не оставалось делать, как пойти за ними. Вдруг, к моему удивлению, буквально метров через двести, прямо передо мной оказалась полоса реки. Берега без единого кустика. Ещё метрах в сорока реки не видно, видно только метрах в 10-20, ширина реки максимум 20-30 метров, течение довольно сильное, вода не очень прозрачная, скорее коричневатая, как очень часто бывает в торфяных местах. И прямо с берега народ начал забрасывать - и понеслось. Рыба там замечательная, прежде всего царь-рыба - таймень. Сразу скажу, за все десять лет работы в Монголии так и не сподобился поймать ни одного тайменя. Поймал совсем недавно, года три тому назад на Таймыре. И мой рекорд - 8,5 килограммов. Вторая по величине рыба - это ленок, не путать с линем. Ленок - это хорошая сибирская рыба, наверное, типа лососёвых, потому что вся в радужных пятнышках. Самого большого тайменя у нас, если мне не изменяет память, поймал главный геофизик аэропартии Владимир Иванович Панев, по-моему, вес был 36 килограмм. Прикиньте, какая рыбёшка! А ленки достигали 7-8 килограмм, но стандартом считалось 3-4-5 килограмм. И третья рыба - это хариус. А хариус был обычно стандартный, килограммовый. Всё, что было больше, это уже был крупняк. Максимальные экземпляры достигали 2-2,5 килограммов. Но это я отвлёкся про рыбалку на Орхоне.
* * *
А та история, которую хочу рассказать, произошла уже в 90-ом году в самой западной части Монголии, примерно всё в той же котловине Больших Озёр. Стояли мы в тот год лагерем в уникальном месте. Обычно, я уже об этом писал, прямо в пустыне или где-то под горушкой ставили палатки, юрты, в большинстве прошедших полевых сезонов воды там никакой близко не было. Воду мы привозили в "квасовозке", поэтому привыкли располагаться там, где удобнее с точки зрения организации маршрутов, организации поиска и проверки аномалий. А в 90-ом году мы нашли шикарное место - это был бывший пионерлагерь на берегу потрясающе красивого озера, причём это озеро, видимо, было местом гнездования самых разных водоплавающих птиц.
Бывший пионерлагерь представлял из себя пять или шесть деревянных домиков, стоящих на срубах. Домики щитовые. Когда мы приехали, не было ни окон, ни дверей, но крыша была. Мы быстренько всё подлатали, даже печки сделали, поставили ещё пару юрт. Наш лагерь стоял на скале, а на другом берегу озера были самые настоящие песчаные барханы. Слева (лагерь стоял на небольшом мыске) озеро вытягивалось в протоку, поросшую камышом. Именно в этих камышах вся живность (птица) и находилась. Потрясающе красивы были закаты. У нас была любопытная традиция: каждый вечер, без пяти девять, мы выходили из домиков на улицу, где у нас стояли скамейки, "посмотреть программу "Время"" - так мы это называли. Никакого телевизора там, конечно, не было. И вот что из себя представляло ежевечернее зрелище. Мы рассаживались, болтали о том, о сём, в это время солнце как раз уже садилось и небо полыхало, наверное, всеми цветами радуги, в основном, конечно, пурпурно-жёлто-оранжево-бордовыми тонами. На закат было смотреть интересно, но рассаживались "на программу "Время"" не для этого. Ровно в девять часов по местному времени справа налево (если по сторонам света, получается, что с юга на север) где-то по середине озера летела стая бакланов. У них был какой-то свой строй, я не назову это не клином, не цепочкой, но, тем не менее, чувствовалось, что летят они более менее упорядоченно.
От нас они находились примерно на расстоянии метров 500-600, видны были прекрасно на фоне неба, воды. Летели невысоко, метрах в двадцати над водой. И вот прямо напротив нашего мыска, как будто в воздухе наткнувшись на какую-то невидимую прозрачную стену, первый баклан резко поворачивал на 90 градусов и брал курс прямо нам в лоб. За ним, долетая до какой-то совершенно определенной точки, делая такой же резкий поворот (нам казалось, что они делают это буквально как солдаты на плацу по команде "Нале-во"), этот манёвр повторяли все остальные бакланы. Летели они точно на нас и где-то сзади наших домиков (кстати, почему-то уже не резко, а довольно плавно) вновь поворачивали, но уже направо и улетали за камыши. Как я уже сказал, эту картину можно было наблюдать каждый вечер, что мы с большим удовольствием и делали. Это была наша фирменная фишка.
И когда к нам в отряд кто-нибудь приезжал, мы не отказывали себе в удовольствии продемонстрировать это до сих пор мне непонятное явление. На самом деле, это выглядело не то что фантастично, а просто дико, потому что самое удивительное заключалось в какой-то непонятой точке посередине озера, над которой бакланы делали один и тот же манёвр - резкий поворот налево….
Мы работали без выходных практически два месяца, пока было вёдро, то есть, солнце. И, конечно, устали. Мы ждали момента, когда самолёт Ан-2 из лётного отряда полетит на ежемесячную профилактику, на которую он улетал в Союз. И вот пришла команда, что самолёт улетает. Мы понимали, что, не дождавшись дождичка, имеем право на пару-тройку дней так называемой камералки, но на самом-то деле все мечты и все разговоры уже давным-давно были вокруг рыбалки. Из этого лагеря ездили мы на рыбалку на реку Идер, находилась она где-то в 320-ти километрах севернее от нас.
И вот, когда появился шанс рвануть на рыбалку, мы это и сделали. Мы - это такая команда: начальник отряда Женька Мурашкин, старший геофизик - ваш покорный слуга, геофизик Саня Груздев и геолог Коля Исаев. Побросав в кунгу ГАЗ-66-го все необходимые снасти, взяв восемь пустых 40-литровых алюминиевых бидона из-под молока (под рыбу), необходимый запас продуктов, соли - посолить рыбу, чтобы она не испортилась, мы поехали. На Идере я, по-моему, был до этого один раз, а ребята нашли очень хорошее место на притоке Идера. И вот именно на эту притоку мы и собирались поехать.
Выехали рано утром, чтобы ещё вечером засветло успеть порыбачить. Через триста километров мы подъехали к сомону, который стоял как раз на берегу Идера. Брод был в одном месте, где могли проехать машины, он представлял из себя довольно плавный спуск берега, далее по галечному дну реки на остров, который разбивал русло на две части. Остров был в длину примерно с километр и в ширину где-то с полкилометра. За ним была протока поуже, но зато поглубже и вода там текла побыстрее. Помню, на всякий случай, по первой протоке выехав на остров, мы сняли ремень с вентилятора, проехали быстро, закрыв жалюзи на радиаторе ГАЗ-66-ого через вторую протоку, выбрались на довольно крутоватенький берег, поставили ремень и рванули на притоку.
Место было замечательное. Приток Идера был местами буквально 5-6 метров в ширину, местами, правда, были хорошие омутки, плёсы. Нашли место для лагеря, поставили палатку, подготовили костровище и рванули за рыбой. Рыбалка была удачной. Тайменя в этой притоке, по-моему, никто никогда не ловил, но ленков и хариусов было очень много. Ночью пошли ловить на "мышá". Это, кстати, особенная песня.
На "мышá" ловится либо таймень, либо ленок. На "мышá" - это значит вот что: вместо блесны привязываешь на конец лески нечто похожее на тельце мышки. Обычно мы делали это таким образом: брали кусок пенопласта, внутрь заливали свинец, но немного, так, чтобы всё-таки он бы тяжёленький для заброса, но в то же время не тонул. Сверху обшивали кусочками искусственного или натурального меха. На конце цеплялся хороший тройничок, такой серьёзный, под рыбу весом килограмм от пяти до десяти. И вот ночью, особенно хорошо это делать в лунную ночь, выходили на заранее примеченные в дневное время места где-нибудь на плёсик, особенно хорошо, если где-то там была ямка.
Рыбалка заключалась вот в какой штуке. Забрасываешь к противоположному берегу реки "мышá", слышно, как падает "мышь" в воду, и начинаешь крутить катушку. Этот поплавок ("мышь") по поверхности воды идёт и от него расходятся по воде "усы" - полная имитация как будто бы эту реку переплывает настоящая мышь. Кстати, почему мыши так делают (а мы сами видели настоящих мышей, которые плавали с берега на берег), мне до сих пор непонятно. Но для тайменя и ленка, похоже, это самое замечательное лакомство. Снизу, со дна может саму "мышь" рыба и не видит, но ей хорошо видно (как я уже сказал, особенно в лунную ночь) как двигаются эти "усы". Опытный рыбак сразу же по тому, как рыба схватила, понимал, кого сейчас вытащит. Таймень делал это очень просто: абсолютно бесшумно подплывал, нежно брал в пасть "мышá" и медленно, я бы сказал, интеллигентно тянул поплавок на самое дно. Очень часто это выглядело так, как будто бы тройник зацепился за какую-нибудь корягу. Рыбак начинал совершать всякие манёвры: дёргать леску, ходить по берегу, пытаясь вытащить поплавок, пока вдруг не чувствовал, что начинается перемещение "мышá" где-то глубоко под водой. Так брал "мышá" таймень.
Как я уже сказал, в Монголии я ни разу тайменя не ловил, а знаю это по рассказам моих товарищей. А вот как берёт "мышá" ленок, я сам неоднократно и слышал (здесь, наверное, слово "видел" будет неуместно) и чувствовал. А выглядело это совершенно по-другому. Сначала раздаётся резкий хлопок по воде - это ленок подплывает к "мыши" снизу и резким движением бьёт её хвостом (как бы оглушая настоящую мышь), потом в воде моментально разворачивается и хватает поплавок. Поэтому между хлопком и рывком максимум секунда, но для рыбака это сигнал: как только слышишь хлопок, будь готов подсекать, потому что сейчас будет рывок и ленок схватит "мышá". Нужно сказать, ночная рыбалка на "мышá" - увлекательнейшее занятие.
Так вот, мы "помышковали", поймали достаточное количество ленков, но очень скоро пошёл дождь. Забегая вперёд, дождь лил целые сутки. Честно говоря, сразу мы не поняли, какой коварный сюрприз нам этот дождь приготовит. Когда мы уезжали на рыбалку из лагеря, там, естественно, оставались дежурные, дважды в сутки выходили с базой на связь. Мы сказали, что вернёмся к вечеру вторых суток. Проснувшись утром на второй день, походили под дождём, ещё порыбачили, перекусили и где-то в обед сложили палатку, выпотрошили рыбу, пересаливая, сложили во все восемь фляг. Несколько наиболее симпатичных рыбин, почти не присыпая солью, переложили крапивой и положили в ящик в надежде, что удастся привезти её ещё свеженькой, а ту, которую солили, потом планировалось вялить. (Вяленый хариус и ленок, должен вам сказать, - это объедение.) И рванули обратно.
20 километров до Идера прошли незаметно. Кстати, когда ехали на рыбалку, за рулём попеременно был то Женька, то Саня. Не помню, Коля мог машину водить или нет. Я ГАЗ-66-ой водил, впрочем, как и любые легковые и грузовые машины - у меня были с 77-го года профессиональные права категории "В" и "С". Я, ещё когда работал в Горном, пять месяцев учился в автошколе с отрывом от производства. Когда мы подъехали к переправе, увидели, что Идер очень сильно разлился и остров стал намного меньше, но ещё виделся именно как остров, первая протока, которая была поуже, шире стала не намного, но вода там просто вся бурлила, а вот вторая, мы увидели (там берег более пологий), стала шире раза в два. Опять сняли ремень, за рулём был Санька Груздев, медленно съехали с берега. Санька поддал газку и вот уже передние колёса были на острове, когда вдруг машина "села" на задние колёса. Саня газанул, нос у машины задрался и через заднюю дверь в "кунгу" стала поступать вода. Саня на нервах ещё газанул, машина ещё глубже "села", мотор чихнул и заглох.
Моросил мелкий, противный дождь. Мы вылезли и увидели, что сели капитально. На том берегу, с которого только что съехали, в километре мы видели свежеструганные брёвна, приготовленные для вкапывания в землю в качестве столбов линии электропередач. Посоветовавшись, решили пойти и принести пару брёвен, чтобы сделать вагу, попробовать поддомкратить и что-то сделать. Пошли за брёвнами, они были довольно тяжёлыми, подтащили до брода, разделись до плавок (впрочем, разделись мы ещё, когда туда переходили). Бревно через протоку тащили вчетвером. Насмеялись вдоволь. Бревно тяжёлое, течение сильное, устоять довольно трудно, дно неровное и достаточно глубокое. Были моменты, когда, особенно Санька, который не очень высокого роста, не плечо подставлял, а висел на бревне, держась за него, чтобы его не унесло течением, а ноги у него при этом болтались в воде. Мы это чувствовали по резко возросшему весу бревна. Потом в такую же яму попадал кто-то из нас и тоже повисал на бревне. Но худо-бедно мы перетащили шесть брёвен. Попытались положить одно бревно вдоль колёс, второе пытались подсунуть под ступицу колеса, сделать рычаг, получалось плохо, потому что бревно лежало в воде, ступица всё время соскакивала. Одним словом, когда уже совсем стемнело, а было это где-то часов в десять вечера, Женька дал команду: "Отбой, будем ждать рассвета". Дождь всё шёл. Я поставил вешки у обреза воды, наблюдая за тем, как вода движется на остров. Хотели разместиться в машине, но там получалось, что спать нужно почти вертикально, потому что машина ещё больше накренилась. Тогда достали брезент, расстелили на земле (а остров абсолютно плоский, без кустика), достали спальники, залезли в них, второй половиной брезента накрылись, кое-как заснули. Проснулись утром. К счастью, показалось солнышко - дождь закончился. Женька сказал, что пойдёт на другой берег через вторую протоку в сомон на почту пытаться дозвониться, сказать, что мы "сели" хорошо, а самое главное, чтобы нас не потеряли. Он ушёл, мы остались втроём, и, памятуя известную истину, что утро вечера мудренее, решили возобновить свои попытки подложить под колёса брёвна. И к удивлению, у нас получилось.
Да так получилось, что когда Женька пришёл, у нас переднее левое колесо уже стояло на бревне. От этого машина, правда, ещё больше запрокинулась назад, но главное, что мы попробовали и у нас получилось.
Потихонечку, на том берегу, где был сомон, стали появляться монголы. Они рассаживались вдоль берега, как в партере театра, в предвкушении очень интересного зрелища. Должен сказать, что мы их не разочаровали: весь световой день мы чертыхались, падали, матерились, извалялись все в грязи, но дело медлено, но двигалось. Кстати, Женька у монголов попросил "Беларусь", но "Беларусь" не рискнул даже через первую протоку проехать.
Помощи нам ждать было неоткуда. Честно говоря, не очень верили в успех, но по принципу "глаза бояться, руки делают", мы важили, подкладывали брёвна, домкратили, те срывались, снова важили, снова домкратили. Где-то часов в семь вечера, уже стало смеркаться, наш ГАЗ-66-ой стоял ровнёхонько, абсолютно горизонтально, всеми четырьмя колёсами на брёвнах, более того, брёвна проложили, как колею, на сам остров, осталось только завести мотор и тихонечко-тихонечко, не дай бог вильнуть хоть на миллиметр колесом, вывести машину на остров. Долго спорили: кто сделает эту ювелирную операцию. Санька, который всю ночь и весь день переживал, что это он "посадил" машину, очень хотел, чтобы дали реабилитироваться ему. Мы это поняли, спорить не стали.
И вот мы втроём (я, Коля, Женька) стоим на острове. Санька, только что не дыша, открывает дверцу кабины, залезает, включает зажигание. К удивлению и великой радости мотор завёлся с полуоборота. Санька чуть-чуть погрел, погонял движок, но так, без фанатизма, боясь, что даже от такого небольшого сотрясения, от вибрации, ГАЗон соскочит с брёвен. Наконец, настал момент истины. Санька показал нам через стекло, что он готов, мы ещё раз присели, посмотрели на колёса, показали, что всё стоит ровно, и крикнули Саньке: "Давай!". И Санька дал. Нужно сказать, что дал неплохо - машина вылетела на остров. Кстати, ремень мы уже давным-давно одели на вентилятор. На том берегу, где сомон, мы услышали искренний восхищённый рёв монгол, которые, видимо, никак не могли поверить, что четыре, прямо скажем, не атлетического вида хлопчика смогли голыми руками вытащить ГАЗ-66-ой из казалось бы абсолютно дохлой засады.
Кстати, смотреть-то они смотрели, но никто не пришёл помогать, правда, днём принесли горячего мяса с лапшой - пообедали. Но, честно говоря, мы хотели сами показать им: вот, мол, смотрите, что могут советские специалисты. А Санька, сигналя что есть мочи в клаксон, наворачивал круги по острову, радуясь, что наконец-то машина вырвана из этого глинистого плена. Ну, ладно. Теперь встала вторая дилемма: куда ехать дальше? Дело в том, что выше по течению Идера в ста километрах находился мост. То есть, мы могли вернуться обратно на тот берег, с которого только что приехали, рвануть вверх за сто километров, проехать через мост, потом обратно сто километров до сомона и только дальше уже триста вёрст "махать" до базы. Благо бочка с бензином у нас была в кунге, это вообще было законом в Монголии - всегда 200 литров бензина мы возили с собой. Бензина нам хватало. Конечно, был очень большой искус попробовать всё-таки вторую протоку преодолеть и тогда впереди у нас всего лишь 300 километров до лагеря. А так - пятьсот, да ещё неизвестно, удастся ли нам вновь проехать эту злосчастную протоку в обратном направлении. Нужно ли говорить, что минут 30 споры были жаркие.
Потом было принято решение: найти другое место, прощупать дно, срыть лопатами и берег острова, и противоположный берег, чтобы было полого для машины, и всё-таки сделать лишние двести километров, но зато с гарантией, что мы не "посадим" во второй протоке машину. Как только решение было принято, закипела работа. Я думаю, что с такой скоростью берега не срывали никто и никогда. Наверное, через полчаса, максимум, всё было готово. Мы перешли на тот берег, Санька сел в машину, и легко, быстро, одним махом, проскочил протоку и выскочил на берег. Мы тут же бегом запрыгнули в кунгу и помчались.
Сто километров до моста почему-то показались очень долгими. Правда, сто километров по другому берегу до сомона прошли быстрее. Оставалось триста. Но это приключение не было бы полным, если бы ещё (а так как уже стемнело, ехали ночью) мы не плутанули. Когда рассвело, поняли, что очень сильно отклонились от направления (как я уже говорил, дороги в Монголии - это довольно условная вещь), что где-то километров пятьдесят дали лишнего в сторону. Часов в одиннадцать утра мы уже мчались по отличной песчаной дорожке, которая вела на наш полуостров - пионерский лагерь. И вдруг мы видим: навстречу едет другая наша бортовая машина ГАЗ-66. Мы им посигналили. Они, проскочив, наверное, километр, вдруг развернулись (а мы остановились) и направились к нам. Это они, оказывается, нас уже поехали искать. И в таком они были азарте и, честно говоря, тревоге, что сразу не поняли, что те, кого они поехали искать, уже подъехали почти к самому лагерю.
В лагере, как потом нам рассказали, очень долго спорили: сообщать ли по рации, что мы не вернулись вовремя? Решили: не сообщать, а поехать на поиски. И вот, как раз переждав ночь, с утра рванули нам навстречу, но мы уже сами нашлись.
Эту рыбалку мы вспоминаем, когда встречаемся, а, слава Богу, мы встречаемся и с Женькой, и с Саней, и с Колей до сих пор. Кстати, есть фотографии с той памятной рыбалки. Обязательно найду их в своём архиве, а может и другие фотографии из Монголии, и размещу вместе с этими воспоминаниями.
Вот такая замечательная рыбалка бывает в Монголии.
Публикации по теме:
Новогодние праздники подходят к концу ...
Еще раз хочу поблагодарить Вас за поздравления и добрые пожелания.
Предлагаю Вашему вниманию новый рассказ о моей работе в Монголии - "Рыбалка в Монголии".
P.S. Кстати, сегодня я принял участие в записи передачи, посвященной итогам телепроекта "Имя Россия". Как мне сказали, передача выйдет в эфир на втором канале завтра вечером.
Сейчас я себя считаю заядлым рыбаком-спиннингистом, но должен сказать, что таковым я стал в Монголии. До этого как-то абсолютно спокойно относился и к тому, чтобы с удочкой посидеть, и к спиннингу, да если честно, со спиннингом особенно-то не очень умел обращаться. В Монголии рыбалка уникальная. Вот, например, как выглядела рыбалка, когда мы работали в северной части пустыни Гоби (район Арвайхеера). Рыбачить ездили на реку Орхон, которая находилась в четырёхстах километрах севернее, но это никого не останавливало, энтузиазму было очень много. Во-первых, процесс подготовки к рыбалке - это была целая песня. Ладилась снасть, начищались блёсна, делались самодельные, особенно котировались роторные блёсна с лепестком-блесной, обменивались тройниками. Катушки, в основном, были "Нева-2", при забросе нужно было обязательно пальцем тормозить, иначе получалась "борода". У кого-то уже появлялись безинерционные катушки.
И вот обычно рано утром народ грузился на ГАЗ-66-ые, на тот же "топик", либо на другие "кунги" и потом весь день пилили сначала по пустыне, потом по горушкам, потом по степи. Когда я поехал на рыбалку в первый раз, я всё ждал, когда же увижу реку Орхон, почему-то представлялось, что она должна быть в лесу, или, по крайней мере, по берегам должны быть деревья, кусты.
Когда мы остановились посередине ковыльной степи и народ стал выгружаться, я сначала ничего не понял. Посмотрел по сторонам - нигде, ничего не увидел, но народ в быстром темпе надевал болотники, разматывал снасти, брал рудные мешки на плечо на брезентовой ленте (это под рыбу) и разбегался в разные стороны, но, как я увидел, в одном направлении от машины. Мне ничего не оставалось делать, как пойти за ними. Вдруг, к моему удивлению, буквально метров через двести, прямо передо мной оказалась полоса реки. Берега без единого кустика. Ещё метрах в сорока реки не видно, видно только метрах в 10-20, ширина реки максимум 20-30 метров, течение довольно сильное, вода не очень прозрачная, скорее коричневатая, как очень часто бывает в торфяных местах. И прямо с берега народ начал забрасывать - и понеслось. Рыба там замечательная, прежде всего царь-рыба - таймень. Сразу скажу, за все десять лет работы в Монголии так и не сподобился поймать ни одного тайменя. Поймал совсем недавно, года три тому назад на Таймыре. И мой рекорд - 8,5 килограммов. Вторая по величине рыба - это ленок, не путать с линем. Ленок - это хорошая сибирская рыба, наверное, типа лососёвых, потому что вся в радужных пятнышках. Самого большого тайменя у нас, если мне не изменяет память, поймал главный геофизик аэропартии Владимир Иванович Панев, по-моему, вес был 36 килограмм. Прикиньте, какая рыбёшка! А ленки достигали 7-8 килограмм, но стандартом считалось 3-4-5 килограмм. И третья рыба - это хариус. А хариус был обычно стандартный, килограммовый. Всё, что было больше, это уже был крупняк. Максимальные экземпляры достигали 2-2,5 килограммов. Но это я отвлёкся про рыбалку на Орхоне.
* * *
А та история, которую хочу рассказать, произошла уже в 90-ом году в самой западной части Монголии, примерно всё в той же котловине Больших Озёр. Стояли мы в тот год лагерем в уникальном месте. Обычно, я уже об этом писал, прямо в пустыне или где-то под горушкой ставили палатки, юрты, в большинстве прошедших полевых сезонов воды там никакой близко не было. Воду мы привозили в "квасовозке", поэтому привыкли располагаться там, где удобнее с точки зрения организации маршрутов, организации поиска и проверки аномалий. А в 90-ом году мы нашли шикарное место - это был бывший пионерлагерь на берегу потрясающе красивого озера, причём это озеро, видимо, было местом гнездования самых разных водоплавающих птиц.
Бывший пионерлагерь представлял из себя пять или шесть деревянных домиков, стоящих на срубах. Домики щитовые. Когда мы приехали, не было ни окон, ни дверей, но крыша была. Мы быстренько всё подлатали, даже печки сделали, поставили ещё пару юрт. Наш лагерь стоял на скале, а на другом берегу озера были самые настоящие песчаные барханы. Слева (лагерь стоял на небольшом мыске) озеро вытягивалось в протоку, поросшую камышом. Именно в этих камышах вся живность (птица) и находилась. Потрясающе красивы были закаты. У нас была любопытная традиция: каждый вечер, без пяти девять, мы выходили из домиков на улицу, где у нас стояли скамейки, "посмотреть программу "Время"" - так мы это называли. Никакого телевизора там, конечно, не было. И вот что из себя представляло ежевечернее зрелище. Мы рассаживались, болтали о том, о сём, в это время солнце как раз уже садилось и небо полыхало, наверное, всеми цветами радуги, в основном, конечно, пурпурно-жёлто-оранжево-бордовыми тонами. На закат было смотреть интересно, но рассаживались "на программу "Время"" не для этого. Ровно в девять часов по местному времени справа налево (если по сторонам света, получается, что с юга на север) где-то по середине озера летела стая бакланов. У них был какой-то свой строй, я не назову это не клином, не цепочкой, но, тем не менее, чувствовалось, что летят они более менее упорядоченно.
От нас они находились примерно на расстоянии метров 500-600, видны были прекрасно на фоне неба, воды. Летели невысоко, метрах в двадцати над водой. И вот прямо напротив нашего мыска, как будто в воздухе наткнувшись на какую-то невидимую прозрачную стену, первый баклан резко поворачивал на 90 градусов и брал курс прямо нам в лоб. За ним, долетая до какой-то совершенно определенной точки, делая такой же резкий поворот (нам казалось, что они делают это буквально как солдаты на плацу по команде "Нале-во"), этот манёвр повторяли все остальные бакланы. Летели они точно на нас и где-то сзади наших домиков (кстати, почему-то уже не резко, а довольно плавно) вновь поворачивали, но уже направо и улетали за камыши. Как я уже сказал, эту картину можно было наблюдать каждый вечер, что мы с большим удовольствием и делали. Это была наша фирменная фишка.
И когда к нам в отряд кто-нибудь приезжал, мы не отказывали себе в удовольствии продемонстрировать это до сих пор мне непонятное явление. На самом деле, это выглядело не то что фантастично, а просто дико, потому что самое удивительное заключалось в какой-то непонятой точке посередине озера, над которой бакланы делали один и тот же манёвр - резкий поворот налево….
Мы работали без выходных практически два месяца, пока было вёдро, то есть, солнце. И, конечно, устали. Мы ждали момента, когда самолёт Ан-2 из лётного отряда полетит на ежемесячную профилактику, на которую он улетал в Союз. И вот пришла команда, что самолёт улетает. Мы понимали, что, не дождавшись дождичка, имеем право на пару-тройку дней так называемой камералки, но на самом-то деле все мечты и все разговоры уже давным-давно были вокруг рыбалки. Из этого лагеря ездили мы на рыбалку на реку Идер, находилась она где-то в 320-ти километрах севернее от нас.
И вот, когда появился шанс рвануть на рыбалку, мы это и сделали. Мы - это такая команда: начальник отряда Женька Мурашкин, старший геофизик - ваш покорный слуга, геофизик Саня Груздев и геолог Коля Исаев. Побросав в кунгу ГАЗ-66-го все необходимые снасти, взяв восемь пустых 40-литровых алюминиевых бидона из-под молока (под рыбу), необходимый запас продуктов, соли - посолить рыбу, чтобы она не испортилась, мы поехали. На Идере я, по-моему, был до этого один раз, а ребята нашли очень хорошее место на притоке Идера. И вот именно на эту притоку мы и собирались поехать.
Выехали рано утром, чтобы ещё вечером засветло успеть порыбачить. Через триста километров мы подъехали к сомону, который стоял как раз на берегу Идера. Брод был в одном месте, где могли проехать машины, он представлял из себя довольно плавный спуск берега, далее по галечному дну реки на остров, который разбивал русло на две части. Остров был в длину примерно с километр и в ширину где-то с полкилометра. За ним была протока поуже, но зато поглубже и вода там текла побыстрее. Помню, на всякий случай, по первой протоке выехав на остров, мы сняли ремень с вентилятора, проехали быстро, закрыв жалюзи на радиаторе ГАЗ-66-ого через вторую протоку, выбрались на довольно крутоватенький берег, поставили ремень и рванули на притоку.
Место было замечательное. Приток Идера был местами буквально 5-6 метров в ширину, местами, правда, были хорошие омутки, плёсы. Нашли место для лагеря, поставили палатку, подготовили костровище и рванули за рыбой. Рыбалка была удачной. Тайменя в этой притоке, по-моему, никто никогда не ловил, но ленков и хариусов было очень много. Ночью пошли ловить на "мышá". Это, кстати, особенная песня.
На "мышá" ловится либо таймень, либо ленок. На "мышá" - это значит вот что: вместо блесны привязываешь на конец лески нечто похожее на тельце мышки. Обычно мы делали это таким образом: брали кусок пенопласта, внутрь заливали свинец, но немного, так, чтобы всё-таки он бы тяжёленький для заброса, но в то же время не тонул. Сверху обшивали кусочками искусственного или натурального меха. На конце цеплялся хороший тройничок, такой серьёзный, под рыбу весом килограмм от пяти до десяти. И вот ночью, особенно хорошо это делать в лунную ночь, выходили на заранее примеченные в дневное время места где-нибудь на плёсик, особенно хорошо, если где-то там была ямка.
Рыбалка заключалась вот в какой штуке. Забрасываешь к противоположному берегу реки "мышá", слышно, как падает "мышь" в воду, и начинаешь крутить катушку. Этот поплавок ("мышь") по поверхности воды идёт и от него расходятся по воде "усы" - полная имитация как будто бы эту реку переплывает настоящая мышь. Кстати, почему мыши так делают (а мы сами видели настоящих мышей, которые плавали с берега на берег), мне до сих пор непонятно. Но для тайменя и ленка, похоже, это самое замечательное лакомство. Снизу, со дна может саму "мышь" рыба и не видит, но ей хорошо видно (как я уже сказал, особенно в лунную ночь) как двигаются эти "усы". Опытный рыбак сразу же по тому, как рыба схватила, понимал, кого сейчас вытащит. Таймень делал это очень просто: абсолютно бесшумно подплывал, нежно брал в пасть "мышá" и медленно, я бы сказал, интеллигентно тянул поплавок на самое дно. Очень часто это выглядело так, как будто бы тройник зацепился за какую-нибудь корягу. Рыбак начинал совершать всякие манёвры: дёргать леску, ходить по берегу, пытаясь вытащить поплавок, пока вдруг не чувствовал, что начинается перемещение "мышá" где-то глубоко под водой. Так брал "мышá" таймень.
Как я уже сказал, в Монголии я ни разу тайменя не ловил, а знаю это по рассказам моих товарищей. А вот как берёт "мышá" ленок, я сам неоднократно и слышал (здесь, наверное, слово "видел" будет неуместно) и чувствовал. А выглядело это совершенно по-другому. Сначала раздаётся резкий хлопок по воде - это ленок подплывает к "мыши" снизу и резким движением бьёт её хвостом (как бы оглушая настоящую мышь), потом в воде моментально разворачивается и хватает поплавок. Поэтому между хлопком и рывком максимум секунда, но для рыбака это сигнал: как только слышишь хлопок, будь готов подсекать, потому что сейчас будет рывок и ленок схватит "мышá". Нужно сказать, ночная рыбалка на "мышá" - увлекательнейшее занятие.
Так вот, мы "помышковали", поймали достаточное количество ленков, но очень скоро пошёл дождь. Забегая вперёд, дождь лил целые сутки. Честно говоря, сразу мы не поняли, какой коварный сюрприз нам этот дождь приготовит. Когда мы уезжали на рыбалку из лагеря, там, естественно, оставались дежурные, дважды в сутки выходили с базой на связь. Мы сказали, что вернёмся к вечеру вторых суток. Проснувшись утром на второй день, походили под дождём, ещё порыбачили, перекусили и где-то в обед сложили палатку, выпотрошили рыбу, пересаливая, сложили во все восемь фляг. Несколько наиболее симпатичных рыбин, почти не присыпая солью, переложили крапивой и положили в ящик в надежде, что удастся привезти её ещё свеженькой, а ту, которую солили, потом планировалось вялить. (Вяленый хариус и ленок, должен вам сказать, - это объедение.) И рванули обратно.
20 километров до Идера прошли незаметно. Кстати, когда ехали на рыбалку, за рулём попеременно был то Женька, то Саня. Не помню, Коля мог машину водить или нет. Я ГАЗ-66-ой водил, впрочем, как и любые легковые и грузовые машины - у меня были с 77-го года профессиональные права категории "В" и "С". Я, ещё когда работал в Горном, пять месяцев учился в автошколе с отрывом от производства. Когда мы подъехали к переправе, увидели, что Идер очень сильно разлился и остров стал намного меньше, но ещё виделся именно как остров, первая протока, которая была поуже, шире стала не намного, но вода там просто вся бурлила, а вот вторая, мы увидели (там берег более пологий), стала шире раза в два. Опять сняли ремень, за рулём был Санька Груздев, медленно съехали с берега. Санька поддал газку и вот уже передние колёса были на острове, когда вдруг машина "села" на задние колёса. Саня газанул, нос у машины задрался и через заднюю дверь в "кунгу" стала поступать вода. Саня на нервах ещё газанул, машина ещё глубже "села", мотор чихнул и заглох.
Моросил мелкий, противный дождь. Мы вылезли и увидели, что сели капитально. На том берегу, с которого только что съехали, в километре мы видели свежеструганные брёвна, приготовленные для вкапывания в землю в качестве столбов линии электропередач. Посоветовавшись, решили пойти и принести пару брёвен, чтобы сделать вагу, попробовать поддомкратить и что-то сделать. Пошли за брёвнами, они были довольно тяжёлыми, подтащили до брода, разделись до плавок (впрочем, разделись мы ещё, когда туда переходили). Бревно через протоку тащили вчетвером. Насмеялись вдоволь. Бревно тяжёлое, течение сильное, устоять довольно трудно, дно неровное и достаточно глубокое. Были моменты, когда, особенно Санька, который не очень высокого роста, не плечо подставлял, а висел на бревне, держась за него, чтобы его не унесло течением, а ноги у него при этом болтались в воде. Мы это чувствовали по резко возросшему весу бревна. Потом в такую же яму попадал кто-то из нас и тоже повисал на бревне. Но худо-бедно мы перетащили шесть брёвен. Попытались положить одно бревно вдоль колёс, второе пытались подсунуть под ступицу колеса, сделать рычаг, получалось плохо, потому что бревно лежало в воде, ступица всё время соскакивала. Одним словом, когда уже совсем стемнело, а было это где-то часов в десять вечера, Женька дал команду: "Отбой, будем ждать рассвета". Дождь всё шёл. Я поставил вешки у обреза воды, наблюдая за тем, как вода движется на остров. Хотели разместиться в машине, но там получалось, что спать нужно почти вертикально, потому что машина ещё больше накренилась. Тогда достали брезент, расстелили на земле (а остров абсолютно плоский, без кустика), достали спальники, залезли в них, второй половиной брезента накрылись, кое-как заснули. Проснулись утром. К счастью, показалось солнышко - дождь закончился. Женька сказал, что пойдёт на другой берег через вторую протоку в сомон на почту пытаться дозвониться, сказать, что мы "сели" хорошо, а самое главное, чтобы нас не потеряли. Он ушёл, мы остались втроём, и, памятуя известную истину, что утро вечера мудренее, решили возобновить свои попытки подложить под колёса брёвна. И к удивлению, у нас получилось.
Да так получилось, что когда Женька пришёл, у нас переднее левое колесо уже стояло на бревне. От этого машина, правда, ещё больше запрокинулась назад, но главное, что мы попробовали и у нас получилось.
Потихонечку, на том берегу, где был сомон, стали появляться монголы. Они рассаживались вдоль берега, как в партере театра, в предвкушении очень интересного зрелища. Должен сказать, что мы их не разочаровали: весь световой день мы чертыхались, падали, матерились, извалялись все в грязи, но дело медлено, но двигалось. Кстати, Женька у монголов попросил "Беларусь", но "Беларусь" не рискнул даже через первую протоку проехать.
Помощи нам ждать было неоткуда. Честно говоря, не очень верили в успех, но по принципу "глаза бояться, руки делают", мы важили, подкладывали брёвна, домкратили, те срывались, снова важили, снова домкратили. Где-то часов в семь вечера, уже стало смеркаться, наш ГАЗ-66-ой стоял ровнёхонько, абсолютно горизонтально, всеми четырьмя колёсами на брёвнах, более того, брёвна проложили, как колею, на сам остров, осталось только завести мотор и тихонечко-тихонечко, не дай бог вильнуть хоть на миллиметр колесом, вывести машину на остров. Долго спорили: кто сделает эту ювелирную операцию. Санька, который всю ночь и весь день переживал, что это он "посадил" машину, очень хотел, чтобы дали реабилитироваться ему. Мы это поняли, спорить не стали.
И вот мы втроём (я, Коля, Женька) стоим на острове. Санька, только что не дыша, открывает дверцу кабины, залезает, включает зажигание. К удивлению и великой радости мотор завёлся с полуоборота. Санька чуть-чуть погрел, погонял движок, но так, без фанатизма, боясь, что даже от такого небольшого сотрясения, от вибрации, ГАЗон соскочит с брёвен. Наконец, настал момент истины. Санька показал нам через стекло, что он готов, мы ещё раз присели, посмотрели на колёса, показали, что всё стоит ровно, и крикнули Саньке: "Давай!". И Санька дал. Нужно сказать, что дал неплохо - машина вылетела на остров. Кстати, ремень мы уже давным-давно одели на вентилятор. На том берегу, где сомон, мы услышали искренний восхищённый рёв монгол, которые, видимо, никак не могли поверить, что четыре, прямо скажем, не атлетического вида хлопчика смогли голыми руками вытащить ГАЗ-66-ой из казалось бы абсолютно дохлой засады.
Кстати, смотреть-то они смотрели, но никто не пришёл помогать, правда, днём принесли горячего мяса с лапшой - пообедали. Но, честно говоря, мы хотели сами показать им: вот, мол, смотрите, что могут советские специалисты. А Санька, сигналя что есть мочи в клаксон, наворачивал круги по острову, радуясь, что наконец-то машина вырвана из этого глинистого плена. Ну, ладно. Теперь встала вторая дилемма: куда ехать дальше? Дело в том, что выше по течению Идера в ста километрах находился мост. То есть, мы могли вернуться обратно на тот берег, с которого только что приехали, рвануть вверх за сто километров, проехать через мост, потом обратно сто километров до сомона и только дальше уже триста вёрст "махать" до базы. Благо бочка с бензином у нас была в кунге, это вообще было законом в Монголии - всегда 200 литров бензина мы возили с собой. Бензина нам хватало. Конечно, был очень большой искус попробовать всё-таки вторую протоку преодолеть и тогда впереди у нас всего лишь 300 километров до лагеря. А так - пятьсот, да ещё неизвестно, удастся ли нам вновь проехать эту злосчастную протоку в обратном направлении. Нужно ли говорить, что минут 30 споры были жаркие.
Потом было принято решение: найти другое место, прощупать дно, срыть лопатами и берег острова, и противоположный берег, чтобы было полого для машины, и всё-таки сделать лишние двести километров, но зато с гарантией, что мы не "посадим" во второй протоке машину. Как только решение было принято, закипела работа. Я думаю, что с такой скоростью берега не срывали никто и никогда. Наверное, через полчаса, максимум, всё было готово. Мы перешли на тот берег, Санька сел в машину, и легко, быстро, одним махом, проскочил протоку и выскочил на берег. Мы тут же бегом запрыгнули в кунгу и помчались.
Сто километров до моста почему-то показались очень долгими. Правда, сто километров по другому берегу до сомона прошли быстрее. Оставалось триста. Но это приключение не было бы полным, если бы ещё (а так как уже стемнело, ехали ночью) мы не плутанули. Когда рассвело, поняли, что очень сильно отклонились от направления (как я уже говорил, дороги в Монголии - это довольно условная вещь), что где-то километров пятьдесят дали лишнего в сторону. Часов в одиннадцать утра мы уже мчались по отличной песчаной дорожке, которая вела на наш полуостров - пионерский лагерь. И вдруг мы видим: навстречу едет другая наша бортовая машина ГАЗ-66. Мы им посигналили. Они, проскочив, наверное, километр, вдруг развернулись (а мы остановились) и направились к нам. Это они, оказывается, нас уже поехали искать. И в таком они были азарте и, честно говоря, тревоге, что сразу не поняли, что те, кого они поехали искать, уже подъехали почти к самому лагерю.
В лагере, как потом нам рассказали, очень долго спорили: сообщать ли по рации, что мы не вернулись вовремя? Решили: не сообщать, а поехать на поиски. И вот, как раз переждав ночь, с утра рванули нам навстречу, но мы уже сами нашлись.
Эту рыбалку мы вспоминаем, когда встречаемся, а, слава Богу, мы встречаемся и с Женькой, и с Саней, и с Колей до сих пор. Кстати, есть фотографии с той памятной рыбалки. Обязательно найду их в своём архиве, а может и другие фотографии из Монголии, и размещу вместе с этими воспоминаниями.
Вот такая замечательная рыбалка бывает в Монголии.
Публикации по теме: