"Среднеазиатский Дюма" и Моэм за макулатуру - культ книги в СССР...
Сельское чтиво: Выездные книжные будки приближали село к литературе прямо на кукурузном поле
В 1986-м Навроцкий открыл государственный культурно-эстетический центр Андреевский спуск.
Предприимчивый киевлянин занялся с компаньоном оптовой торговлей книг. “Фантастика, детективы, за неделю все уходило тиражами
от 50 тыс. до 150 тыс,- рассказывает он.- Первые сериалы, бразильские, мексиканские книги - 250-300 тыс.”
Войдя в бизнес с 4 тыс. руб., через 4 года предприниматели достигли оборота 500 тыс. руб. По тем временам - огромные средства.
Навроцкий рассказывает, что книжный бизнес дал первые капиталы многим современным предпринимателям, которые вовремя почувствовали,
что эта ниша долго кормить не сможет.
С исчезновением дефицита и развитием телевидения, компьютерных игр, электронных читалок и, главное, появлением диких правил
в области авторских прав заработать на книге стало необычайно трудно.
“Читателей стало намного меньше,- разводит руками Навроцкий.- Очень мало стало качественных украинских переводчиков”.
Пропаганда чтения и строительство книжных не избавили СССР от дефицита литературы. Ситуацию спас черный рынок
В 1965 году кинорежиссер Михаил Ромм показал высокому партийному начальству документальный фильм о зарождении в 1930‑х нацизма в Германии - Обыкновенный фашизм.
Михаил Суслов, секретарь ЦК КПСС, почувствовал в ленте намек на советский строй. “Михаил Ильич, за что вы нас так не любите?” - спросил рассерженный Суслов у режиссера.
Тем не менее к 20‑летию победы над фашизмом фильм вышел на большой экран. После чего издательство Искусство решило напечатать книгу Ромма с тем же названием.
Но тут позвонили сверху и попросили этого не делать. Ромму объяснили причину отказа: “Миллионы посмотрят фильм и забудут, а тысячи прочтут книгу, задумаются и начнут сравнивать”.
Это первое признание партийной верхушки того, что в СССР из всех искусств важнейшим становится не кино, а книга. Хрущевская оттепель высвободила творческие силы, спящие во времена большого террора. В СССР пришла мода на чтение. Книжные магазины, издательства, библиотеки и литературные вечера заполнили жизнь горожан.
Наверху тренд уловили и возглавили его. В 1964 году советское правительство выдало указ о мерах по улучшению издательской деятельности и устранению недостатков в книжной торговле. Пункт 5-й гласит: “обеспечить широкое развитие книжной торговли вне магазинов, <…> на улицах городов, поселков, в парках на стадионах, вокзалах и т. д”.
Лучшее детям: Сегодня этим девочкам за 60 лет. Это уходящее поколение, воспитанное на любви к книге / ЦГКФФА Украины им. Г.С. Пшеничного
В конце 1960‑х тираж книг вырос в 2,5 раза, а газет и журналов - в 17,5 раза по сравнению с предыдущим десятилетием. Но книг все равно не хватало. Особенно тех, что хочется читать, а не тех, что рекомендовали сверху. Книжный бум привел к дефициту бумаги.
В 1974 году стартовала программа обмена макулатуры на абонементы, дающие право на приобретение книг. Сдал 20 кг старых газет и журналов - получаешь талон на томик Луи Буссенара, Жоржа Сименона или Татьяны Сухотиной-Толстой.
“Тогда появилось много книжных спекулянтов,- вспоминает Александра Коваль, президент Форума издателей во Львове.- Я хорошо помню, что за Мастера и Маргариту (в начале 1980‑х) отдала 70 руб. Это были большие деньги”.
Грамотный подход
Середина 1960‑х. В СССР демографический взрыв. Страна как никогда молода. Сталинский террор 1930‑х и Вторая мировая война убили целое поколение, которое так и не успело постареть. Зато родилось новое, послевоенное, не знавшее ни ужасов войны, ни репрессий.
Средняя продолжительность жизни в 1964‑м в первый и последний раз в истории СССР вышла на свой пик - 70 лет. Это немногим ниже, чем в США. А тут еще и экономический рост вследствие реформ Алексея Косыгина, разрешившим предприятиям использовать часть прибыли на развитие и самостоятельно заключать договоры со смежниками.
Это была новая форма социализма с первичными признаками открытого рынка. Экономический эффект был ошеломляющим. В результате тот период 1966-1970 годов историки назвали золотая пятилетка.
“В это время сформировался класс тех, кто читает,- инженеры, студенты, интеллигенция,- рассказывает Александр Красовицкий, основатель харьковского издательства Фолио.- Страна становилась образованней, и покупателей книг было принципиально больше”.
Больше становилось и писателей. Их произведения печатались в толстых литературных журналах - Новый мир, Юность, Москва, Роман-газета и т. д.
Причем это были уже не только ура-патриотические Михаил Шолохов и Александр Фадеев, а, например, Михаил Булгаков, Александр Солженицын, Виктор Некрасов.
Не верю: Постановочная фотография, демонстрирующая ажиотаж возле государственных книжных лавок. Однако настоящий ажиотаж был на черном рынке / ЦГКФФА Украины им. Г.С. Пшеничного
Чтобы не потерять контроль над этим литературным штормом, еще в 1963 году советское правительство учредило комитет по делам печати. Его основная функция заключалась в контроле за издательской деятельностью, и просуществовал Госкомиздат до 1989 года.
Книгопечатание рассматривалось в СССР как дело партийное и государственное. В 1964 году издан июльский указ советского правительства № 604. Начинался он так: “Установить, что тиражи книг определяются исходя из актуальных задач идеологической работы партии на современном этапе”.
Тираж определяются из актуальных задач идеологической работы партии - Из указа №604 советского правительства, 1964 год
Кроме того, книга получает, выражаясь современным английским языком, отличный промоушен. Указ рекомендует (а в советских реалиях требует) начать широкую общенациональную рекламу чтения во всех СМИ: “Систематически выпускать газеты и другие издания с вкладышами, содержащими рекламные материалы о книгах. Установить, что рекламно-информационный материал о книгах в газетах, журналах, в передачах по радио и телевидению должен оплачиваться по себестоимости”.
Во второй половине 1960‑х была построена и переоборудована сеть сельских книжных магазинов в количестве более 6.000 точек, что тут же удвоило продажу книг на периферии.
Городская сеть тоже удвоилась - до 15,9 тыс. книжных магазинов. В 1970‑е массово открывались крупные универсальные магазины - Дома книги. Тиражи взмыли до небес.
Количество экземпляров в расчете на душу населения выросло с 2,4 экз. в 1940‑х до 7,7 экз. в 1980‑м. По этому показателю Советский Союз занял одно из ведущих мест в мире, что и создало впечатление самой читающей страны в мире.
Об этом не забывали напоминать лозунги и транспаранты в городах и селах. На самом же деле книжный бум не только разогрел читательский спрос, но и привел к курьезной ситуации, выйти из которой частично помогла советская смекалка и государственный идиотизм.
Дефицит в дефиците
В 1974-м страна вышла на пик книгопечатания. В этом году было выпущено 86 тыс. наименований книг, треть из них - художественные произведения.
К этому времени в домашних библиотеках, на руках, в магазинах скопилось до 50 млрд экземпляров книгопродукции. Это 250 книг на каждого гражданина СССР. Еще приблизительно 5 млрд пылились в публичных библиотеках. Треть из этой массы запрошена так никогда и не была.
“Достать книги, которые мне хотелось читать, было практически нереально,- говорит Александра Коваль.- Хорошие книжки на украинском языке во Львове встречались очень редко”.
Ситуация зашла в тупик, когда страна уперлась в дефицит бумаги. И этот дефицит сопровождал отрасль до конца дней СССР. В 1988 году в Советском Союзе в расчете на душу населения производилось 22,1 кг бумаги, в Японии - 105 кг, в Западной Германии - 131 кг, США - 138 кг.
Чтобы догнать хотя бы Японию, в 1974 году правительство организовало продажу дефицитных книг в обмен на сданную макулатуру.
Киевлянка Лариса Ченакина вспоминает, что в каждом районе Киева, как и по всей стране, были расставлены павильоны - приемные пункты макулатуры. Выстояв огромную очередь, она сдавала 5 кг макулатуры, за что получала абонемент на желанного автора: Александр Дюма, Уилки Коллинз, Сомерсет Моэм.
На этом макулатурная история не заканчивалась. До появления книги в магазине нужно было сдать еще 15 кг ненужной бумаги и наклеить на абонемент талончики, об этом свидетельствующие.
“Наш сосед по даче, главный инженер большого проектного института, мечтал собрать все книги Мориса Дрюона о французских королях,- рассказывает Ченакина.- Он отвез на макулатуру полное собрание сочинений Ленина, а также 15‑томное собрание сочинений Горького”.
Те, кто не мог собрать нужные килограммы, мог купить талоны с отметками о сдаче макулатуры у спекулянтов прямо возле книжных магазинов.
Однако даже наличие талонов не гарантировало покупку нужной книги, так как теперь необходимо было найти, где она продается. “Например, Женщина в белом Уилки Коллинза была одним из драгоценныхраритетов,- продолжает Ченакина.- Тираж оказался значительно меньшим, чем число абонементов, и на замену давали менее интересные книги”.
Тогда предприимчивые граждане стали свозить дефицитные произведения с периферии, где их печатали местные издательства.
“Все знали, что есть такой “среднеазиатский Дюма”, в Ташкенте, кажется, издавались Три мушкетера, Королева Марго,- рассказывает Красовицкий.- Люди там покупали. Посылкой отправляли в Москву, Харьков. Те, кто получал эти сотни посылок, продавали их на черном рынке вдвое, втрое дороже”.
Что дают: Очередь в книжный магазин. История умалчивает, что выбросили на сей раз, однако точно не томик Ленина - на творчество вождей СССР спрос был невелик / ЦГКФФА Украины им. Г.С. Пшеничного
В Киеве и под Киевом появилась сеть подпольных рынков. Там шла живая торговля дефицитом.
Время от времени продавцов вылавливала милиция, заводили уголовные дела. Александр Навроцкий, который с тех времен и по сей день занимается книжным бизнесом, вспоминает одну из таких точек на улице Полевой, в районе станции метро Политехнический институт, за железнодорожными путями.
Здесь продавались литературные шедевры, закупленные в Молдове, Туркмении, Беларусси и не только.
Из Польши, Болгарии, ЧССР “русо туристо” везли полузапрещенные книги Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, двухтомник Анны Ахматовой, Марии Цветаевой, пятитомник Бориса Пастернака. Хотя все они издавались в России, затем экспортировались в страны соцлагеря.
Что‑то оставляли себе, что‑то продавали или обменивали на другие книги. “Будучи студентом, я ездил в Молдавию,- рассказывает Красовицкий.- Каждый раз привозил пару сумок книжек. Желания продавать их на черном рынке не было, но зато тогда были магазины, которые занимались книгообменом”.
Еще одна забава, организованная советским правительством для советских книголоюбов,- книжные лотереи. “В выходной день на Рыбальском острове в Киеве в дождь и стужу толпились киевляне с паспортами в руках, чтобы получить номер для лотереи,- вспоминает Ченакина.- Затем на витринах книжного магазина вывешивали номера победивших в лотерее и получивших абонемент на подписку”.
К середине 1970‑х книжный фетиш достиг своего апогея. Иметь личную библиотеку стало не только признаком одухотворенности, но и престижа. Совсем необязательно все это читать.
Достаточно просто растянуть на всю стенку полки с корешками: Рэй Бредбери, Гербет Уэллс, Генрих Сенкевич. Входишь в такой дом и понимаешь - вот она, святая святых добродетели, ума и просвещения.
“Мой отец в 1974‑м продал домашнюю библиотеку, а это были подписки Фейхтвангера, Ильфа и Петрова, альбомы по искусству, напечатанные в соцстранах, и на эти средства сделал шикарный ремонт, купил мебель, машину, и еще остались деньги”.
Над людьми, скупавшими книги без разбору, потешались.
Из советского анекдота того времени. Огромная очередь в магазин, озадаченный гражданин спрашивает у тех, кто стоит в хвосте:
- Что дают?
- Вроде как Агата Кристи и Грэм Грин.
- А что это?
- Не знаю, на всякий случай возьму две бутылочки.
Дочитались
В сентябре 1975-го выходит самое популярное в стране шоу Что? Где? Когда?. Шестерка знатоков за одну минуту должна ответить на каверзный вопрос телезрителей.
За победу в каждом туре дается книга или иллюстрированный альбом. Передача становится культовой и одновременно популяризирует книжные новинки. Впрочем, зачем было уговаривать советского зрителя читать? Альтернатив ведь было не так уж и много.
“Были одна-две программы по телевизору, не было FM-радио, мало кто ездил на автомобилях, все сидели дома,- рассказывает Александра Коваль.- И читали”.
Так, на безальтернативной основе культ книги ушел в верхние слои городской атмосферы. Не читать становилось немодным. С таким человеком и поговорить не о чем.
“Мы собирались на работе в курилке и беспрерывно говорили о прочитанных книгах,- продолжает Коваль, тогда она трудилась во Львовском лесотехническом институте.- Дискуссии были бурные”.
Мы собирались на работе в курилке и беспрерывно говорили о прочитанных книгах - Александра Коваль, президент Форума издателей во Львове
Бурными они стали особенно к середине 1980‑х, когда на волне объявленной новым генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым гласности разрешили печатать все.
Трилогия Анатолия Рыбакова Дети Арбата о сталинских порядках, на подходе - Архипелаг ГУЛАГ Солженицына.
Подали пример: В 1962 году в Киеве прошла первая в СССР книжная ярмарка. После нее подобные мероприятия стали традицией во всех крупных городах страны / ЦГКФФА Украины им. Г.С. Пшеничного
Материал опубликован в №18 журнала Новое Время от 12 сентября 2014 года