Подслушник Гоша Шептунов и его уроки
Александр Мусин. ЕСЛИ ДОВЕЛОСЬ В ИМПЕРИИ РОДИТЬСЯ, НАДО ЗНАТЬ УРОКИ ВИЗАНТИИ. Судьба империи зависела от императора, часто полковника, интригами, народным возмущением или армейскими мечами вознесенного на вершину власти
Александр Мусин - доктор исторических наук, кандидат богословия.
Фильм "Гибель империи. Византийский урок" о том, как страну погубили ослабление центральной власти, олигархи, происки Запада и измена Православию, вызвал брожение умов. Это и было самое интересное в его появлении. Естественно, интерес к фильму подогрело то, что автор некогда был подан обществу как "духовник Путина". Архимандрит Тихон (в миру - Георгий Шевкунов) в 1982 закончил ВГИК и поступил послушником в Псково-Печерский монастырь. Отсюда в 1986 он был востребован председателем Издательского отдела патриархии митрополитом Питиримом (Нечаевым), при котором состоял на особых правах. Еще в 1991 г. до разгона издательского отдела Патриархом Алексием II (Ридигером) в 1994 г. он покинул своего начальника, возглавил сначала в Москве подворье Псковского монастыря, а впоследствии добился независимости. В 2000 г. сопровождал президента в поездке в Печорский монастырь, в 2003 г.- в США.
Лента оценивалась в диапазоне от "взгляда православного человека на историю" (А. Крутов) до творения "полуграмотного попика" (А. Пионтковский) и компрометации "духовного и интеллектуального уровня РПЦ" (Н. Иванова). В конце концов, дискуссия свелась к "спору мировоззрений": консервативного и либерального (Ю. Максимов). Попытки же серьезного критического разбора фильма историками (С. Иванов, А. Янов) выглядели несерьезно. Почему так произошло - хорошо продемонстрировали его апологеты: утверждение, что фильм создан "фактологически достаточно точно", соседствовали с упоминанием "аккуратных оговорок автора, позволяющих ему оставаться почти всегда на уровне теории, не окунаясь глубоко в бытовой материал" (Д. Володихин). Тем самым признается, что в исторические источники создатели ленты глубоко не окунались.
Поэтому и обсуждать ее бессмысленно, потому что фильма об истории Византии - как события интеллектуальной и культурной жизни - нет. Это особенно очевидно при обращении от насыщенного красками видеоряда к чтению бесцветного закадрового текста. Невозможно обсуждать и то, на что претендуют титры - соответствие изложенных фильмом "фактов" "историческим событиям". В фильме нет фактологии, а есть лишь интерпретация исторической информации разной степени достоверности. Автор так и не научился отличать исторические события от "фактов" исторических источников и оказался неспособен их критически оценить. Весьма вероятно, что такую неспособность он приобрел во время работы в Издательском отделе патриархии (1986-1991), где послушника Георгия Шевкунова коллеги именовали не иначе как "подслушник Гоша Шептунов". Если и есть, что обсуждать, то сам факт медиа-"события", который свидетельствует, что в РПЦ МП существуют лица, которые взирают на историю определенным образом. Осталось понять, как они относятся к истории, потому что в исторической науке метод как раз является залогом истины.
Автор фильма утверждает, что картина является "выражением его убеждений", а "власть здесь не причем". Но после серии совпадений в это верится с трудом. Только посадили Ходорковского, как в феврале 2004 РПЦ МП уже предлагает "Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании", где в качестве грехов - "неуплата налогов и увод капиталов за рубеж". На встрече с архиереями РПЦ МП в 2004 президент спрашивает, не пробуют ли они обращать китайцев, чтобы решить проблемы Дальнего Востока? И уже к апрелю 2005 г. создается Концепция миссионерской деятельности, где речь идет о проповеди среди эмигрантов из Китая и Кореи. В 2006 г. власть начинает давить на неправительственные и правозащитные организации, и патриархия тут же вырабатывает концепцию альтернативных "прав человек". Только и успел Путин сказать про угрозу России со стороны эмигрантов-олиграхов, как сразу, в преддверии выборов, которые должны "предотвратить олигархический реванш", появляется фильм на схожую тему. К тому же, даже в выборе названия для фильма архимандрита оказался зависим. В 2007 вышла в свет книга Егора Гайдара "Гибель империи. Уроки для современной России"...
Естественно, архимандрит может разделять взгляды президента своей страны. Неестественна лишь одна вещь для человека, демонстрирующего свою принадлежность к Церкви. Если кто не верит - пусть проверит: во всем фильме на протяжении 1 часа 11 минут слово "Церковь" употребляется 1 раз. Когда говорится о предательстве иерархии. В повествовании Церковь растворяется в Империи. Вместо нее на сцену является идеологическая конструкция - "православие". Такая мутация имеет долгую историю. Концепция "христианского эллинизма", сложившаяся в Александрии на рубеже III-IVвв., посчитала неслучайным, что Христос утвердил единобожие тогда, когда Август установил единоначалие. В результате цели Церкви стали смешиваться с целями Империи. Или наоборот. Византия устами патриарха Антония в 1393 утверждала: "Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя". Здоровая церковная мысль сопротивлялась этому, подчеркивая различие между "Божиим" и "кесаревым", но массовое сознание охотно его преодолевало. Пренебрежение заложенным в Евангелии "отделением Церкви от Государства" принесло немало бед и Церкви, и Государству. Этот византийский урок остался невостребованным в деятельности той общественной группы, манифестом которой является фильм.
В той же оппозиции к евангельским ценностям оказываются и другие мировоззренческие установки фильма. В частности, "миф о золотом веке христианства", его постепенном оскудении и постоянно действующем заговоре "темных сил". Это яркий пример секуляризации, обмирщения христианского сознания, когда роль "нечистой силы" начинает выполнять "новый мировой порядок". Фильм оказывается явлением аккультурации, болезненной реакции христиан на происходящие в мире изменения.
Отсюда и мозаичность фильма. От императора Юстиниана (VIв.) он устремляется к закату эпохи Комнинов (XIIIв.), оттуда - к рубежу тысячелетий и расцвету Македонской династии, а затем к падению Константинополя. За этим стоит фрагментарность исторического сознания, которую не отменяет цельность авторской концепции. Только таким образом, навязывая зрителю современные штампы и мешая ему создать исторически последовательную картину, можно манипулировать сознанием аудитории. В результате получается не история, а образ истории, схожий по качеству с образом "Великой Октябрьской Социалистической Революции" или "Великой Отечественной войны".
Общеизвестно, что история - всегда гипотеза. Не раскрашенная картинка, а пазлы, элементы которых плохо подходят друг ко другу. Стоит вспомнить историка Церкви профессора Петербургской Духовной академии Василия Болотова (1854-1900): "на высшей степени науки результат первоклассных ученых является в форме высоконаучного "мы не знаем"... Далее он писал: "в пределах законности конфессионализм историка есть явление ... непротивное научной объективности", но нельзя допустить"преднамеренного проведения определенной тенденции".
Византия никогда не была правовым, но всегда была харизматическим государством. Судьба империи зависела от императора, чаще всего провинциального полковника, который придворными интригами, народным возмущением или армейскими мечами возносился на вершину власти. Дальнейшее зависело от его умения устраивать личные договоренности и соответствовать представлениям столичного плебса о "национальном лидере". В Византии на общегосударственном уровне не существовало системы управления, которая бы действовала, не взирая на лица. Но в основании империи такая система существовала. Это было самоуправление полисов, городских общин. Именно полисный строй, а не "вертикаль власти", позволил сохраниться Восточной части империи. Столкновение между коррумпированной столичной бюрократии, ее представителей в провинции и традициями общинного самоуправления сделало империю уязвимой. Была и внешняя причина. Византия слишком много сил тратила на укрепление "Византийского содружества", состоявшего из православных народов в Восточной Европе, Азии и Африке, вместо того, чтобы заниматься внутренними проблемами. При этом "забота" была весьма своеобразна: настоящим христианином мог быть лишь ромей, византиец, или на худой конец, человек, усвоивший византийские обычаи и менталитет. Славяне, как и европейцы, были для Византии "варварами". Это вызывало ответную реакцию, толкая независимые государства на путь конфронтации с Константинополем и на заключение антивизантийских союзов. Попытка смешения Церкви и Империи тоже сказалась на судьбах Византии. Наиболее эффективными были правления императоров, проводивших антиклерикальную политику и разделявших "Божие" и "кесарево", как это делали иконоборцы Исаврийской династии в VIIIв. Накануне падения империи уровень клерикализации в Византии "зашкаливал". Прав был Иван Грозный, говоря: "Не обрящеши, идеже не разоритися царству, еже от попов владомому".
Россия нуждается не в "византийских уроках", а в "уроках по истории Византии". Кстати, для многих государств претензии на "византийское наследство" стали прелюдией к их гибели....