Стокгольмский синдром
Люди холопского звания
Сущие псы иногда:
Чем тяжелей наказания,
Тем им милей господа.
(Н. А. Некрасов.)
Одно из моих сильных детских впечатлений, это запомнилось на всю жизнь.
Утром, когда объявили о смерти Сталина, я ехал в школу в троллейбусе.
И ВЕСЬ ТРОЛЛЕЙБУС ПЛАКАЛ!!!
В салоне было полным-полно людей. И плакали ВСЕ! Взрослые дяди и тети. И по щекам у них текли самые настоящие слезы.
Этот феномен - массовый психоз - описан уже сравнительно давно и хорошо известен науке как стокгольмский синдром (Stockholm Syndrome).
Так называют, например, необъяснимую симпатию заложника к террористу (для которой, кажется, нет никаких оснований).
История происхождения термина стокгольмский синдром такова. В августе 1973 г. два рецидивиста захватили в банке четырех заложников, мужчину и трех женщин, и в течение нескольких дней угрожали их жизни, однако время от времени давали им кое-какие поблажки. Драма эта в общей сложности продлилась шесть дней, и все это время жизнь захваченных заложников висела на волоске.
Но в момент их освобождения случилось нечто неожиданное: жертвы встали на сторону преступников, пытаясь помешать пришедшим спасать их полицейским. А позже, когда конфликт благополучно разрешился и преступники были посажены за решетку, бывшие их жертвы стали просить для них амнистии. Они посещали их в тюрьме, а одна из захваченных в заложницы женщин даже развелась со своим мужем, дабы поклясться в любви и верности тому, кто пять суток держал на ее виске пистолет.
Впоследствии две женщины из числа заложников обручились с бывшими похитителями.
Авторство термина стокгольмский синдром приписывают криминалисту Нильсу Биджероту (Nils Bejerot).
Характерный набор признаков такой. Пленники начинают отождествлять себя с захватчиками. По крайней мере, сначала это защитный механизм, зачастую основанный на неосознанной идее, что преступник не будет вредить жертве, если действия будут совместными и положительно восприниматься. Пленник искренне старается заполучить покровительство захватчика.
Жертва понимает, что меры, принятые ее спасателями, вероятно, нанесут ей вред. Попытки спасения могут перевернуть ситуацию, вместо терпимой она станет смертельно опасной. Если заложник не получит пулю от освободителей, возможно, то же самое ему достанется от захватчика.
Долгое пребывание в плену приводит к тому, что жертва узнаёт преступника как человека. Становятся известны его проблемы и устремления. Это особенно хорошо срабатывает в политических или идеологических ситуациях, когда пленник узнаёт точку зрения захватчика. Тогда жертва может подумать, что позиция преступника - единственно верная.
В зависимости от степени отождествления себя с захватчиком жертва может посчитать, что спасатели и их настойчивость действительно виноваты в том, что происходит.
Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от агрессивно настроенного террориста человек начинает толковать любые его действия в свою пользу, испытывать привязанность, сочувствовать и симпатизировать ему, тем самым справляясь с чувством ужаса, которое он не имеет возможности выразить. Этот комплекс переживаний создает у жертвы иллюзию безопасности ситуации и человека, от которого зависит его жизнь.
Именно это лежало в основе описанного явления.
Именно такова психология толпы.
А еще - человек не выносит правды.
Тем более, в особенности - правды о себе.
Даже если ткнуть его носом - он никогда не признается. И, прежде всего, не признается себе.
Случися бо им истинная притча: пес возвращься на свою блевотину, и: свиния, омывшися, в кал тинный. (Второе соборное послание святого апостола Петра, глава 2, стих 22.)
============
См. также:
http://sergedid.livejournal.com/259208.html