Город Солнца, рассказ
Эта история не имела своего Карамзина и Радзинского, поэтому наше изложение опирается на разные источники.
Назовем монографию А. Холичека "Художественный Ренессанс Витебска в 1919-1920 гг.", 27-й том Полного собрания сочинений В.И. Ленина и статью критика Аристарха Штайнера в журнале "Эксперт": "Культурная революция в отдельно взятом городе П".
К тому же автор лично видел остатки культурно-культовых сооружений в городе, где происходили события.
Власть
Закаты пахли пожарами. Дымные зарева вставали на горизонтах. Горели усадьбы. Тревожные вести обгоняли одна другую. В осень третьего года новой эры, в октябре 1919 года, крестьянин, возвращаясь на подводе из города, увидел на фоне кровавого заката четыре фигуры, возникшие словно из клубов пыли на петроградском тракте. Поравнявшись со встречными, мужик разглядел необычную компанию: высокий мужчина в кожаном шлеме, человек пониже ростом в зеленом фраке с деревянной ложкой в петлице и еще один поменьше в пенсне со стеклом в виде треугольника. Четвертая фигура с лошадиной головой была именно лошадью, и она тащила телегу с двумя деревянными ящиками размером полтора на полметра. На одном из ящиков лежал металлический красный пропеллер.
Эй, абориген! - окликнул крестьянина высокий в шлеме, - далеко ли до Витинска?
- Да версты три будет, - откликнулся испуганный мужик и хлестнул свою лошаденку, чтобы самому скрыться в клубах пыли от странного и потому опасного отряда.
Через час на постоялом дворе Витинска удивительную группу осторожно рассматривали спекулянты-мешочники, попы-расстриги, солдаты-дезертиры, кулаки-торговцы и другой народ перекати-поле смутной эпохи. На вопрос о новостях из Петрограда, человек с ложкой в петлице воскликнул:
- Новости! Вы ждете новостей? Забудьте. Вся ваша прошлая жизнь была проклята и умерла. Будущая жизнь станет для вас одной огромной новостью. Вы будете светом истины и примером для мира.
Мешочница недоверчиво хмыкнула.
Клин журавлей пересекал облака. Начинался дождь. Высокий в шлеме внимательно смотрел вверх. На ехидный вопрос бывшего попа "отчего у него такой интерес к космосу", Василиск - так звали высокого - ответил просто:
- Потому что я пришел с неба.
Жулики, - прикинула публика. Спекулянтка придвинула к себе куль соли, оформленный под закутанного грудного ребенка. Офицер, пробиравшийся на Дон, поправил за пазухой револьвер. Революционный цыган-конокрад присвистнул и подмигнул лошади.
Витинск был древним небольшим городом на берегу Двины в пятистах верстах от Петрограда. Жители его именовались витьками: именно так и следовало произносить слово, непременно с мягким знаком. Первая часть названия вит- означала в финно-угорских языках воду. Революция не обошла город стороной: жандармы Николая были утоплены еще в феврале 17-го, милиция Керенского испарилась в конце того же года. С той поры сменилось восемь властей, последними бежали зеленые анархисты, и сейчас Витинск оставался свободным городом; достаточно сказать, что управлял им П.Н.Медведев, философ-марксист, который когда-то держал бакалею, но сейчас тратил время на статьи и трактаты.
Назавтра горожане планировали избрать на митинге председателя горсовета, но получилось не так.
Едва жители собрались на городской площади, как на трибуне появился невысокий человек с бумагой в руке. Он внимательно оглядел собравшихся в треугольник линзы.
- Не будет выборов, - сказал он, - меня зовут Марк. Нас послал товарищ Луначарский навести порядок в городе. Вот мандат и подпись наркома, - и он взмахнул письмом, в котором Луначарский советовал Марку Гольдману осмотреть храмы Витинска и посетить музей.
Толпа возроптала. Послышались негодующие возгласы, никто не хотел, чтобы этот неизвестный жовиальный Марк правил городом.
- Управлять буду не я, для этого есть Василиск, он послан сверху, - спокойно пояснил Марк. Затем он свернул письмо и показал трубкой куда-то в небо.
Люди подняли головы и застыли перед невиданным зрелищем. Со стороны Юрьевской горки над рекой к городу летел косяк гусей, а вел гусей словно вожак, раскрашенный под дичь аэроплан с серым оперением, красным мотором-клювом и малиновыми лапами шасси. Птицы гоготали, мотор стрекотал, пилот из кабины что-то кричал сгрудившимся витькам.
"Сарынь на кичку!", - снова крикнул он уже ближе, заворачивая машину и косяк птиц к центру города. Бабы крестились, мужики стащили шапки, мальчишки в восторге прыгали из-за спин старших, стараясь углядеть подробности.
Аэроплан сделал круг над площадью с набережной и побежал колесами по прибрежному песку. Гуси с прощальным гоготом улетели на юг. Василиск вымахнул из кабины на крыло и оттуда прыгнул на землю. Но это было еще не все.
- Граждане сказочной республики! - обратился к собравшимся повелитель птиц, - у вас богатая история, и вы это увидите своими глазами.
Резким движением он сдвинул со лба на глаза большие черные очки, повернулся и с разбегу ухнул прямо в шлеме и куртке в серые воды Двины. Народ подался вперед, одна из баб истошно заголосила, где-то заплакал ребенок.
Через минуту шлем показался над водой, ныряльщик встал, повернулся и зашагал к берегу. В руке он держал серебряный начищенный кувшин византийского стиля.
- У вас была богатая история, земляне, - мокрый Василиск помахал посудой, - но сегодня она начнется заново!
С этими словами он размахнулся и запустил кувшин прямо на середину реки. Тяжелая вещь бултыхнула и пошла ко дну. Народ завороженно безмолвствовал.
Сарынь на кичку! - снова крикнул Василиск и поднял руки к солнцу. "Сарынь!" - подхватили веселый клич восторженные мальчишки. Герой в шлеме стоял, вода стекала по его лицу, ручьи лились с рукавов кожаной куртки, и солнце играло в каплях миллионами золотых игл. Участь города была решена.
Черный квадрат
А ведь гуси - дуры, они летят даже за уткой-кряквой, - Марк добавил ром в чай. Он был доволен вчерашним представлением.
- Гуси - это не танец Матисса, это косяк, а косяк - это динамический треугольник, - задумчиво пробормотал автор полотна "Супрематизм с синим треугольником и черным треугольником».
- Матисс всегда со мной, он за стенкой, - Казимир постучал деревянной ложкой по спинке стула: зовет меня, а я не иду.
Чудо свершилось: впервые в истории художественная группировка овладела городом. Роли в городском совете распределились так: Василиск писал поэмы и издавал чудные указы, Казимир читал лекции, Марк вдохновлял и нес народу Учение.
Учение Марка было всесильно и потому верно. Новое искусство завоюет мир, но сначала оно целиком захватит Витинск. Остальному миру будет интересно его будущее устройство, любопытные явятся сюда узреть будущее. Город станет витриной творчества и нового образа жизни. Правительство обеспечит ресурсами город-выставку и будет показывать его иностранцам. Старые несознательные витьки будут переплавлены в горниле художественного катаклизма, а молодые...
Молодые витьки, янычары революции, как назвал их Василиск, стали волонтерами и стражами культуры.
Казимир шел по коридорам разграбленного особняка. На полу в комнатах валялись разорванные подшивки "Нивы" и "Русского слова", из камина торчал обгоревший портрет государя-императора с простреленным глазом. Но не это остановило художника. Потрясенный Казимир застыл: вдали на светлой стене темнел черный квадрат в потрескавшемся багете. Вот он - конец академического искусства, вот он - черный глаз космоса и лаз в будущее!
Но кто посмел, кому здесь, в глуши, удалось остановить время, разбить глыбу истории?! Художник подошел ближе и расхохотался: на табличке внизу чернело имя неведомого передвижника и витые буквы изобразили название произведения: "Рабский труд негров в шахтах Нью-Йорка". Копоть и пыль притемнили фонари в шахтах и белые зубы негров, поэтому полотно издали воспринималось черным и цельным.
Осталось только пройтись краской и оттенить центр белыми полями. Казимир снял картину со стены.
Работа
Готовилась грандиозная выставка.
Ночью янычары революции по приказу Марка распотрошили все аптеки города, числом три, реквизировав груши-клизмы и стеклянные банки. В особняк, превращенный в музей нового искусства, свезли все холсты и запасы масляных красок, которые удалось достать в национализированных лавках. Художники работали в три смены, как кочегары на "Титанике". Наконец, экспозиция была открыта для жителей и гостей города.
Первое, что бросалось в глаза, были столы, на которых литровые банки с клизмами трубочкой кверху изображали сорок сороков храмов. Над ними парил абсолютно черный квадрат Казимира. На креслах расположилось чучело медведя с орденом святого Владимира третьей степени на мохнатой груди. Всю стену занимало полотно, где были изображены в виде "Ночного дозора" Рембрандта государи династии Романовых. Цари были почему-то написаны каждый в кокошнике и с серьгой в ухе. Зрители молча впитывали новое. Корреспондент столичного журнала "Безбожник" самозабвенно фотографировал клизмы.
- А почему цари в кокошниках? - обратилась к Марку журналист местной газеты "Понедельник".
- Потому что большевики поимели их всех, - ухмыльнулся Марк и предложил девушке стакан пролетарского самогона.
Из Москвы для преобразования провинции в город будущего был выписан модный архитектор Артамон Стриж, создатель особняка Рябушинского. Артамон решил начать с главного, с лица города в виде афишных тумб. Не без влияния авангарда архитектор заменил банальные кругляши из фанеры треугольными конструкциями из железных листов. Для того, чтобы жители могли даже ночью рассматривать афиши новых лекций и выставок, архитектор добавил к каждой тумбе подсветку в виде газового фонаря. Однако громоздкие треугольники ржавели, а фонари не светили, поскольку с начала мировой войны в городе не было газа. Глупые витьки рисовали на листах свою пещерную живопись, эти вандалы с удовольствием пинали конструкции и слушали музыкальный грохот. Казимиру однако понравилась тумба-треугольник, горожане приобщались к живописи и музыке, и Марк понял, что проект удался.
Хуже было с другим начинанием. Артамон Стриж, видимо, вспомнив молодость, модерн и особняк Рябушинского, представил свой план главного проспекта Витинска. Улица была оформлена арками в виде геральдических птиц. При виде целующихся лебедей Марк выразил сомнение, Артамон столь же непечатно ответил; город не заплатил, и архитектор со скандалом уехал.
Город Солнца
Работа кипела. Выставки следовали одна за другой. Василиск указом объявил Витинск "Городом Солнца" и велел установить на Двине надпись "Солнце не за горами". Город был провозглашен культурной столицей в пику заброшенному Петрограду.
В полном соответствии с утопией Кампанеллы был издан закон про обучение граждан искусству с помощью картин на стенах домов. С рисунков на греческих вазах на фасады были перенесены Гомер, Одиссей, Дафнис и Хлоя и другие основоположники древней культуры. Казимир с блеском прочитал публике свой знаменитый доклад "Заборная живопись и литература", а затем с учениками перекрасил красно-кирпичный город. Он побелил стены, оставив красные пропуски и положил на белый фон зеленые овалы, желтые квадраты и синие тругольники. Дома играли зелеными трапециями, желтыми квадратами, черными ромбами. Таким увидел и описал город возвращавшийся с фронта в Москву молодой Эйзенштейн. Зачастили гости.
По приглашению Марка в Витинск переехали философ Бахтин и театральный реформатор Бояков. Заглядывали известные писатели и поэты: Вагинов, Сорокин, Быков, Бабель, Эренбург, Хлебников, Родионов, Кибиров. Ромм руководил Музеем современного искусства. Приезжий американский авангардист Дженкинс демонстрировал скульптуры из одежды, набитой соломой.
Образовался театр со странным названием ТЕРЕВСАТ (театр революционной сатиры), сокращенно Т-Т, где актеры на разные голоса пели хулу Врангелю. В драматическом театре соратник Мейерхольда поставил пьесу "Дети солнца".
Был установлен памятник скарабею, по-нашему жуку-навознику, катившему в сторону вокзала шар из дерьма (в действительности из бракованных сапог - отходов кожевенной артели). Древние египтяне уважали скарабея и шар почитали солнцем.
Но наиболее известными памятниками той эпохи стали Ананас, Пирамида и Проуны.
Ананас, Пирамида и Проуны
Казимир подметил свойство горожан встречать новое ударом ноги и решил использовать его как элемент динамического искусства. На одной из площадей был возведен каменный памятник откушенному ананасу. Прохожий пролетарий с криком революционного поэта "Ешь ананасы, рябчиков жуй - день твой последний приходит буржуй!" должен был пнуть изваяние классово чуждого фрукта. И хотя бить ноги о камень охотников не находилось, ананас понравился обывателям своей аристократической надломленной красотой.
Особые надежды были связаны с Пирамидой.
На месте огромной городской лужи московский умелец возвел сооружение из бревен, напоминающее чудеса света на Ниле.
- Египетская мать! - восхитился Марк при виде конструкции, - кого назначим фараоном?
- Во-первых, проверенная временем форма, - отвечал мастер, имя которого не сохранилось в анналах, - подобную я уже делал в Подмосковье; во-вторых, наверху есть площадка для выступлений вождей и поэтов, это скорее пирамида мексиканская, а не египетская; а в-третьих, если мысленно совершить аналог революции - переворот, и направить пирамиду основанием вверх, то мы увидим со всех сторон букву V. Она обозначает Victory - победу, В - ворота и Витинск - имя. Вещь называется "Ворота Витинска".
- С переворотом глубоко, молодец, - отметил идеолог культурного проекта и плеснул в стакан мастеру виски из бутылки со склада Антанты.
- Треугольник всегда глубок, - прокомментировал Казимир, - это вам не пошлый круг. А пирамида со всех сторон состоит из треугольников.
- И лужу собой закроет, - добавил Василиск в качестве главы города.
У знаменитой Пирамиды, как отмечают источники, была еще одна особенность. Витьки в большинстве своем не осознали значения шедевра, нарекли сооружение "поленницей" и неоднократно пытались поджечь деревянный монумент. Но ввиду особенностей места нижние дрова всегда были сырыми и не горели. Магическая пирамида защищала сама себя и по свидетельствам очевидцев сохранилась до наших дней.
По версии Лурье, именно витинская пирамида с площадкой для вождей послужила прообразом Мавзолея в Москве, когда наконец было решено, кого назначить фараоном.
Больше всего волнения в художественных кругах Витинска и остального мира вызвали Проуны. Петроградский конструктивист Эль-Боголюбский давно мечтал продолжить дело своего учителя Казимира и даже знал как. Казимир создавал мир из геометрических фигур на плоскости, а ведь можно поднять прямоугольники в третье измерение, наполнить объемом. Фигуру из прямоугольников автор назвал проуном (проектом утверждения нового). Своего первого человека-проуна из деревянных брусков конструктивист сделал в Петрограде, но декадентский, вымирающий город не оценил прорыва: проуна поставили в одном кафе в виде подставки для цветочных горшков. Услышав о событиях в Витинске, Эль-Боголюбский выехал в город великого эксперимента.
Столярная артель Витинска немедленно взялась за дело. Вскоре проуны заполонили город. Составные фигуры из красных и белых брусков-прямоугольников стояли по стойке смирно, сидели на крышах, голосовали, катались на деревянных самокатах и аэропланах. Марк называл их "красными человечиками", Казимир - моделью нового человека, а витьки окрестили их просто "безголовыми".
Проуны породили особенные чувства. Сочувствующие красным ненавидели их за белые части, люди старого мира - за красные, и все утверждали, что человечки - люди без головы. Напрасно Эль-Боголюбский уверял, что голова у проунов прямоугольная, такая же, как руки и ноги. Люди с круглой головой не верили, что бывает другая. В азарте чувств теряя голову, они требовали уничтожить статуи. Окрестные крестьяне, напуганные проунами больше, чем красным и белым террором в иных местах, прекратили подвоз муки и самогона.
Зато не удивительно, что по окончании эксперимента проуны погибли первыми. От них не сохранилось ничего, кроме любительских черно-белых фотографий, на которых красные и белые части фигур слились в серо-серой гармонии.
Многие потом писали, что великий Ле Корбюзье создал своего знаменитого модулора, идеальную модель человека, именно с витинского проуна, но сам француз неоднократно опровергал обвинения в плагиате.
Витьки
Витьки по-разному реагировали на новое искусство и власть пришельцев. Большинство горожан просто выживало в смутную эпоху и не интересовалось ничем, кроме хлеба. Те же, кого интересовали зрелища, разделились на равные части: ревнителей и гонителей нового. Ревнители ощущали себя революционным авангардом, элитой Витинска и смотрели на гонителей сверху, а недруги авангарда, загнанные новой властью в подполье, считали авангардистов мошенниками. Больше всего их волновал вопрос о гонорарах авторам футуристической халтуры. Поскольку деньги были отменены, обсуждалось сколько мешков крупы, селедок и голов сахару получил автор Пирамиды. Ходили легенды о караване подвод, ушедшем из Витинска туманным утром в сторону Москвы.
Гонители писали письма власть имущим в надежде загнать в подполье любителей проунов. Такие письма уходили в Москву - Ленину, в Петроград - Зиновьеву и Горькому, - и на всякий случай в Варшаву - маршалу Пилсудскому.
Враг варягов, местный классик, известный писатель Иванов-Двинский, опубликовал пронзительный роман-дневник "Окаянные дни" и эмигрировал в Воронеж.
И те, и другие партии любили родной город, но по-разному; да и трудно было ожидать единодушия в эпоху перемен.
Витьки научились использовать трафареты, придуманные для "Окон Роста", и скоро дома оказались усеяны не тругольниками, а изображением печального лика, похожего сразу на все лица Витинска.
У хозяев города образовались проблемы: подвоз продовольствия иссяк, средства в казне истощились, художники, философы и актеры стали покидать Витинск.
Поредел даже корпус стражей культуры, юные янычары в рубашках с нашивкой в виде черного квадрата тоже уезжали в поисках работы и счастья в большой мир, откуда появлялись и где исчезали залетные творцы. Кто-то из них попал затем во ВХУТЕМАС, ФЭКС, ЛЕФ, РАПП, ОПОЯЗ, ОБЭРЕУ, кто-то сложил голову на фронтах гражданской.
Правительство республики не спешило оказать помощь городу солнца, и Василиск обратился с письмом к Луначарскому с просьбой обеспечить пайками хотя бы актеров знаменитого театра.
Финал
Опасность таилась в темных улицах, в пустых магазинах, в развалинах зданий и лицах жителей. Опасность вошла в комнату в виде юного янычара с почтовым пакетом. Прочитав бумаги, Василиск помрачнел и послал волонтера за членами Совета. Солнце упало за реку в окровавленной блузе облаков, и сизая ночь подступила к окнам.
- Мой старый приятель, поэт-декадент Менжинский, ныне служит в московском ЧК, - вздохнул Василиск, - он счел необходимым предупредить нас.
Василиск зашелестел бумагами:
- Тут он шлет мне новые стихи, есть хорошие строки, но оставим... А, вот!
И глава города зачитал перехваченные телеграммы:
Первая телеграмма:
т. Луначарскому.
Какие еще пайки для театров? Все театры советую положить в гроб.
Из всех искусств для нас важнейшим является кино и цирк. Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте.
Ленин
И вторая в ЧК:
тт. Дзержинскому, Лацису, Петерсу
Тревожные вести доходят из Витинска.
Группа граждан узурпировала советскую власть в городе. Предлагаю не миндальничать и разобраться на месте.
Захватите с собой надежных товарищей с пулеметом.
С коммунистическим приветом
Ленин
Повисла пауза. Первым нарушил затянувшееся молчание сам Василиск:
- Думаю, надо срочно ехать в Москву к Ильичу и объясниться. Мы - рупоры революции, создатели нового человека. Он поймет.
- А может, подождать товарищей здесь, показать работы, убедить с помощью живого искусства? - с надеждой спросил Казимир.
Марк поднял к глазам пенсне и осмотрел друзей в треугольник так, словно видел впервые.
- Сколько километров до ближайшей границы? - спросил он голосом, каким обычно интересуются который час.
Вопросов более не было. Повелитель птиц задумался.
- Азимут 270, ветра нет. Керосину хватит, - прикинул Василиск.
- Сарынь на кичку, - мрачно подвел итоги Казимир.
Через час над крышами Витинска застрекотал мотор аэроплана. Последний перелетный гусь, огромная птица с красными лапами шасси, улетал не к югу, а строго по азимуту Восток-Запад.
С неба на осиротевший город солнца все так же глядели холодные крупные равнодушные звезды.
***
Текст: Борис Эренбург,
29.08 - 03.09, 2016. Теплоход Пермь-Левбердон.
Другие рассказы автора из неопубликованной (пока) книги "Хроники славы".