День в истории ораторского искусства. 18 июня.
18 июня 1940 года два великих политика времен Второй Мировой войны обратились к народам своим стран с призывом, несмотря на поражение от войск гитлеровской Германии, продолжить борьбу с нацизмом.
Еще 15 июня Шарль де Голль, бригадный генерал и зам.министра обороны на встрече с Уинстоном Черчиллем попросил последнего дать ему возможность выступить по радио с обращением к гражданам Франции, но Черчилль и его министры были против, так как еще надеялись на налаживание отношений с новым главой французского кабинета министров маршаллом Петеном. Однако, 2 дня спустя Петен выступил с речью по французскому радио в которой объявил о готовности подписать перемирие с Германией и ничто больше не мешало Де Голлю призвать французский народ к борьбе с фашизмом.
18 июня, в 19.00 по Гринвичу генерал Де Голль выступил по BBC. Звукозапись его речи не велась, текст речи не публиковался. Однако, в студии главной радиостанции Великобритании в тот вечер оказался агент Швейцарской разведки (его фамилия до сих пор неизвестна), который сумел записать речь Де Голля, а вечеро радиограммой передал ее в Берн, где на следующий день она была опубликована.
Текст речи:
Лидеры, которые на протяжении многих лет стоят во главе французских армий, сформировали правительство. Это правительство, ссылаясь на поражение наших армий, вступило в контакт с врагом, чтобы остановить боевые действия. Конечно мы были, мы есть затоплены вражеской силой: механической, сухопутной и воздушной. Бесчисленные танки, самолеты, тактика немцев заставляют нас отступать. Танки, самолеты, тактика немцев, которые застали врасплох наших лидеров, приведя их туда, где они сегодня находятся.
Но разве последнее слово уже сказано? Разве надежда должна исчезнуть? Разве это поражение окончательно? Нет!
Поверьте мне, я говорю вам, опираясь на знание фактов и я говорю вам, что ничего не потеряно для Франции. Те самые средства, что победили нас, могут приблизить день победы.
Ибо Франция не одинока! Она не одинока! Она не одинока! За ней стоит обширная империя. Она может объединиться с Британской империей, которая господствует на морях и продолжает борьбу. Она, как и Англия, может без ограничений использовать огромную промышленность Соединенных Штатов.
Эта война не ограничивается лишь несчастной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война. Все ошибки, промедления, страдания не означают, что в мире нет всех необходимых средств для того, чтобы раздавить наших врагов. Поражённые сегодня механической силой, мы сможем в будущем победить при помощи превосходящей механической силы. Судьба мира зависит от этого.
Я, генерал де Голль, находящийся сейчас в Лондоне, я призываю французских офицеров и солдат, которые находятся на британской территории или которые прибудут туда, с оружием или без оружия, я призываю инженеров и рабочих промышленности вооружения, которые находятся на британской территории или прибудут туда, связаться со мной.
Что бы ни случилось, пламя французского сопротивления не должно потухнуть и не потухнет. Завтра, как и сегодня, я буду говорить по Радио Лондона.
Эффект от речи генерала был крайне низок. Во первых, во Франции, как и во всей остальной Европе вечернее прослушивание Би Би Си еще не вошло в обычай и во Франции речь мало кто услышал, тем более, она никак не анонсировалась, а во вторых, в те дни, предшествовавшие Второму Компьеньскому перемирию, среди французов еще жили иллюзии насчет относительно безоблачного будущего Франции. Есть цифры - из 100 000 граждан Франции, находившихся в тот момент в Великобритании, только 300 добровольцев встало под знамена "Свободной Франции", из 100 000 же французских военнослужащих, также находившихся в то время во Франции, 93 000 выбрали вариант возвращения во Францию, где большинство из них стало военнопленными. Де Голль в то время был малоизвестен, да и среди генералов, отказавшихся подчиняться Петену он занимал третью или четвертую строчку. Просто он оказался в нужное время в нужном месте.
Спустя 4 дня Де Голль снова выступит по британскому радио и на этот раз у него будет куда более многочисленная и благодарная аудитория.
Но на самом деле самой важной речью, произнесенной в тот день, 18 июня была 30-минутная речь премьер-министра Великобритании сэра Уинстона Черчилля в палате Общин. Известная сейчас как "Это был их звездный час". Это была его третья за 5 недель программная речь, которая в полной мере сформировала официальную идеологию Соединенного Королевства в разгорающейся войне.
Подводя этот страшный итог, и трезво оценивая грозящие нам опасности, я вижу серьёзные основания для бдительности и усилий, но не вижу причин для паники и страха. На протяжении первых четырёх лет прошлой войны союзников преследовали сплошные неудачи и разочарования… Мы не раз задавали себе вопрос: «Как мы придём к победе?» - и никто не мог дать на него точный ответ до тех пор, пока в конце совершенно неожиданно и внезапно наш страшный враг не капитулировал перед нами, а мы так упивались победой, что в своем безумии отбросили прочь её плоды…
Битва, которую генерал Вейган называл битвой за Францию, закончена. Я полагаю, что сейчас начнется битва за Англию. От исхода этой битвы зависит существование христианской цивилизации. От её исхода зависит жизнь самих англичан, так же как и сохранение институтов государственности и нашей империи. Очень скоро вся ярость и мощь врага обрушатся на нас, но Гитлер знает, что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове, либо проиграть войну. Если мы сумеем противостоять ему, вся Европа может стать свободной и перед всем миром откроется широкий путь к залитым солнцем вершинам. Но если мы падём, тогда весь мир, включая Соединённые Штаты, включая всё то, что мы знали и любили, обрушится в бездну нового средневековья, которое светила извращённой науки сделают ещё более мрачным и, пожалуй, более затяжным. Поэтому обратимся к выполнению своего долга и будем держаться так, чтобы, если Британской империи и её Содружеству наций суждено будет просуществовать ещё тысячу лет, то и тогда, через тысячу лет люди могли сказать: «Это был их звёздный час».
Поражает разница в интонациях Де Голля и Черчилля. Де Голль играет интонациями, а Черчилль просто излагает некую совокупность образов. Но результат, в принципе, одинаков. И англичане и французы обрели уверенность, что война не закончена, что в итоге "враг будет разбит и победа будет за ними".
Еще 15 июня Шарль де Голль, бригадный генерал и зам.министра обороны на встрече с Уинстоном Черчиллем попросил последнего дать ему возможность выступить по радио с обращением к гражданам Франции, но Черчилль и его министры были против, так как еще надеялись на налаживание отношений с новым главой французского кабинета министров маршаллом Петеном. Однако, 2 дня спустя Петен выступил с речью по французскому радио в которой объявил о готовности подписать перемирие с Германией и ничто больше не мешало Де Голлю призвать французский народ к борьбе с фашизмом.
18 июня, в 19.00 по Гринвичу генерал Де Голль выступил по BBC. Звукозапись его речи не велась, текст речи не публиковался. Однако, в студии главной радиостанции Великобритании в тот вечер оказался агент Швейцарской разведки (его фамилия до сих пор неизвестна), который сумел записать речь Де Голля, а вечеро радиограммой передал ее в Берн, где на следующий день она была опубликована.
Текст речи:
Лидеры, которые на протяжении многих лет стоят во главе французских армий, сформировали правительство. Это правительство, ссылаясь на поражение наших армий, вступило в контакт с врагом, чтобы остановить боевые действия. Конечно мы были, мы есть затоплены вражеской силой: механической, сухопутной и воздушной. Бесчисленные танки, самолеты, тактика немцев заставляют нас отступать. Танки, самолеты, тактика немцев, которые застали врасплох наших лидеров, приведя их туда, где они сегодня находятся.
Но разве последнее слово уже сказано? Разве надежда должна исчезнуть? Разве это поражение окончательно? Нет!
Поверьте мне, я говорю вам, опираясь на знание фактов и я говорю вам, что ничего не потеряно для Франции. Те самые средства, что победили нас, могут приблизить день победы.
Ибо Франция не одинока! Она не одинока! Она не одинока! За ней стоит обширная империя. Она может объединиться с Британской империей, которая господствует на морях и продолжает борьбу. Она, как и Англия, может без ограничений использовать огромную промышленность Соединенных Штатов.
Эта война не ограничивается лишь несчастной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война. Все ошибки, промедления, страдания не означают, что в мире нет всех необходимых средств для того, чтобы раздавить наших врагов. Поражённые сегодня механической силой, мы сможем в будущем победить при помощи превосходящей механической силы. Судьба мира зависит от этого.
Я, генерал де Голль, находящийся сейчас в Лондоне, я призываю французских офицеров и солдат, которые находятся на британской территории или которые прибудут туда, с оружием или без оружия, я призываю инженеров и рабочих промышленности вооружения, которые находятся на британской территории или прибудут туда, связаться со мной.
Что бы ни случилось, пламя французского сопротивления не должно потухнуть и не потухнет. Завтра, как и сегодня, я буду говорить по Радио Лондона.
Эффект от речи генерала был крайне низок. Во первых, во Франции, как и во всей остальной Европе вечернее прослушивание Би Би Си еще не вошло в обычай и во Франции речь мало кто услышал, тем более, она никак не анонсировалась, а во вторых, в те дни, предшествовавшие Второму Компьеньскому перемирию, среди французов еще жили иллюзии насчет относительно безоблачного будущего Франции. Есть цифры - из 100 000 граждан Франции, находившихся в тот момент в Великобритании, только 300 добровольцев встало под знамена "Свободной Франции", из 100 000 же французских военнослужащих, также находившихся в то время во Франции, 93 000 выбрали вариант возвращения во Францию, где большинство из них стало военнопленными. Де Голль в то время был малоизвестен, да и среди генералов, отказавшихся подчиняться Петену он занимал третью или четвертую строчку. Просто он оказался в нужное время в нужном месте.
Спустя 4 дня Де Голль снова выступит по британскому радио и на этот раз у него будет куда более многочисленная и благодарная аудитория.
Но на самом деле самой важной речью, произнесенной в тот день, 18 июня была 30-минутная речь премьер-министра Великобритании сэра Уинстона Черчилля в палате Общин. Известная сейчас как "Это был их звездный час". Это была его третья за 5 недель программная речь, которая в полной мере сформировала официальную идеологию Соединенного Королевства в разгорающейся войне.
Click to viewПодводя этот страшный итог, и трезво оценивая грозящие нам опасности, я вижу серьёзные основания для бдительности и усилий, но не вижу причин для паники и страха. На протяжении первых четырёх лет прошлой войны союзников преследовали сплошные неудачи и разочарования… Мы не раз задавали себе вопрос: «Как мы придём к победе?» - и никто не мог дать на него точный ответ до тех пор, пока в конце совершенно неожиданно и внезапно наш страшный враг не капитулировал перед нами, а мы так упивались победой, что в своем безумии отбросили прочь её плоды…
Битва, которую генерал Вейган называл битвой за Францию, закончена. Я полагаю, что сейчас начнется битва за Англию. От исхода этой битвы зависит существование христианской цивилизации. От её исхода зависит жизнь самих англичан, так же как и сохранение институтов государственности и нашей империи. Очень скоро вся ярость и мощь врага обрушатся на нас, но Гитлер знает, что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове, либо проиграть войну. Если мы сумеем противостоять ему, вся Европа может стать свободной и перед всем миром откроется широкий путь к залитым солнцем вершинам. Но если мы падём, тогда весь мир, включая Соединённые Штаты, включая всё то, что мы знали и любили, обрушится в бездну нового средневековья, которое светила извращённой науки сделают ещё более мрачным и, пожалуй, более затяжным. Поэтому обратимся к выполнению своего долга и будем держаться так, чтобы, если Британской империи и её Содружеству наций суждено будет просуществовать ещё тысячу лет, то и тогда, через тысячу лет люди могли сказать: «Это был их звёздный час».
Поражает разница в интонациях Де Голля и Черчилля. Де Голль играет интонациями, а Черчилль просто излагает некую совокупность образов. Но результат, в принципе, одинаков. И англичане и французы обрели уверенность, что война не закончена, что в итоге "враг будет разбит и победа будет за ними".