О бегстве посредством Аэрофлота
Мой почти тезка проводит опрос о решении уезжать из России - вероятно, в связи с последними событиями. Мне этот опрос напомнил историю, о которой я узнал через третьи руки - так что за достоверность ручаться не могу. Как говорили шаламовские персонажи, "не веришь - прими за сказку".
Мне всегда были смешны люди, благодарные Ельцину за возможность ездить за рубеж: у них плохая память. На самом деле границы открыли ещё при Горбачеве. Я помню конференцию во Франции в 1990 году - и как мой преподаватель, одесский еврей, чуть ли не со слезами разглядывал свой новенький паспорт с французской визой и приговаривал, что никогда не думал увидеть свою фамилию на этом документе.
Ну а герой этой истории был петербуржцем (извините, ленинградцем) и воспользовался новыми возможностями ещё раньше нас, провинциалов. Он к 1990-м уже был в аспирантуре американского университета. Летом 1991 года наш герой приехал домой на каникулы и по американской привычке по утрам бегал вокруг дома с радиоприемником и наушниками. Там он и услышал сообщение о ГКЧП.
Не сбиваясь с шага, он упруго поднялся в квартиру, оставил записку родным, взял паспорт, деньги и американскую кредитную карточку. Затем он - как был, в спортивном костюме - спустился вниз и остановил такси. "В Пулково", сказал он, протягивая водителю пачку рублей.
В Пулково он спросил, какой ближайший рейс куда угодно за границу. Ближайший рейс был в Хельсинки. Я не помню, как было с визой: кажется, при наличии американской долговременной визы транзитная в Финляндию тогда была не нужна. Как бы то ни было, вскоре он в своем спортивном костюме сидел в кресле самолета. А ещё через некоторое время был уже в университете.
На всякий случай: этот пост не содержит моральных оценок поведения моего героя и кого бы то ни было ещё, прогнозов на будущее и т.п.
А на закуску - стихотворение человека, у которого позаимствован заголовок поста.
Через семьдесят лет вас допустят сюда, переметив,
перетрогав печатями чуждые паспорта.
И войдет в Шереметьево-2 господин Шереметев,
чей порядковый номер лишь рекам да рощам чета.
Господин вояжер, пожелавший разок надышаться
сладким дымом отечества, что отразится в реке,
над которой давно уже климата нет и ландшафта,
да и слов этих нет в протекающем здесь языке.
А когда долетит то, что вы называете дымом,
вы зайдетесь удушьем и будете кашлять, пока
самолетик Эр-Франс как последний эсминец из Крыма
не отвалит отсюда, пробив облака.
Вам хотелось простора? Вот весь он внизу распластался,
провожающий вас, как спокойный прищур часовых
за стеклянной стеной, отделяющей тех, кто остался,
ото всех, кто остался в живых.
Юрий Михайлик