Переводы
Аллен Гинзберг. Вой
Карлу Соломону
I
Я видел лучшие умы моего поколения - убитые сумасшествием, голодные в голой истерике
волокущиеся через негритянские кварталы на закате в поисках своей дозы стрёма,
ангелоголовые стиляги жаждущие небесного воссоединения со звёздной динамо-машиной в механике ночи,
они нищета и рвань, пустоглазие засидевшееся обкуриваясь в сверхестественной темноте парящих над городами квартир с холодными батареями, созерцая джаз,
кто обнажил свои мозги перед Небесами под эстакадой, изумлённо узрев Магометанских ангелов на крышах в электрическом нимбе,
кто прошёл университеты сквозь строй аспирантов войны, с глазами полными галлюцинаций о штате Арканзас в лучах Блэйковской трагедии,
кого выгнали из академий по шизе за обнародование похабных од в окнах черепа,
кто трясся от страха в небритых комнатах в нижнем белье сжигая деньги в мусорном ведре прислушиваясь к Террору через стену,
кого взяли с их лобковыми бородами возвращающихся в Нью-Йорк через Ларедо с поясом марихуаны,
кто жрали огонь в мастерских отелей или пили скипидар в Парадиз Аллее, смерть; кто ночь за ночью очищался
снами наркотиками пробуждающими кошмарами алкоголем и членом и бесконечными яйцами,
бесподобными слепыми улицами дрожащего облака и молнии в сознании рвущемся к полюсам Канады и Патерсона, освещая весь неподвижный мир Времени между,
Пейотовыми наростами коридоров, кладбищенскими закатами зеленеющего дерева на задворках, винным опьянением над крышами, неоновыми светофорами мелькающими в витринах раскумаренных районов,
солнцем и луной и дрожанием дерева в завывающих зимних сумерках Бруклина, прокуренными декламациями и царственным добродетельным светом сознания,
кто обрёк себя на подземку бесконечных поездок из Беттери в святой Бронкс под бензедрином, пока шум колёс и детей не переехал их в тряске перекошенных ртов, избитых, бледных, с мозгами, обесточенными в тоскливом свете Зоопарка,
кто тонул всю ночь в субмариновом свете «Бикфордс» и выплыв, просидел застоявшийся пивной полдень в пустующем «Фугацци», внимая гулу катастрофы из водородной радиолы,
кто говорил не прерываясь в течение семидесяти часов от парка до явки до бара до госпиталя «Беллвью» до музея до Бруклинского Моста,
потерянный батальон платонических собеседников прыгающих с карнизов с пожарных лестниц с подоконников с «Импайер Стэйт» с луны,
несущих бред кричащих блюющих бормочущих факты и воспоминания анекдоты и каламбуры, и шок больниц и тюрем и войн,
целые интеллекты извергающие воспоминания втечение семи дней и ночей, с горящими глазами, сброшенное на тротуар мясо для Синагоги,
кто исчез в никуда в Дзен Нью-Джерси оставляя по себе сомнительные открытки с видами Атлантик-Сити Холла,
кто страдал Восточной лихорадкой Танжирской ломкой и мигренями Китая при попытке завязать в Ньюаркской безнадёжной меблированной комнате,
кто в полночь слонялись круг за кругом в железнодорожных пакгаузах размышляя куда идти и уходили, не разбивая сердец,
кто прикуривали сигареты в грохочущих через снега товарняках товарняках товарняках, пробиваясь к одиноким фермам в дремучей ночи
кто изучали Плотина Эдгара По Св.Иоанна Крестителя телепатию и боп-каббалу, ибо космос инстинктивно вибрировал под их ногами в Канзасе,
кто пронёс своё одиночество через улицы Айдахо в поисках ясновидящих индейских ангелов кто были ясновидящими индейскими ангелами,
кто думали что они всего лишь безумны когда Балтимор сверкал в сверхестесственном экстазе,
кто прыгали в лимузины с Китайцем из Оклахомы по наитию зимнего полуночного дождя уличных огней в маленьком городке,
кто праздно шатались в голоде и одиночестве по Хьюстону в поисках джаза секса или супа, волочились за блистательным Испанцем в жажде дискуссий об Америке и Вечности, (задача безнадёжная), и тогда сели на корабль в Африку,
кто исчезли в вулканах Мексики не оставив за собой ничего кроме джинсовой тени, лавы и праха поэзии развеянного в каминном Чикаго,
кто объявились на Западном Побережье преследуя Ф.Б.Р. - бородатые, в шортах, эротично темнокожие и большеглазые от пацифизма, раздающие листовки с абракадаброй,
кто выжигали сигаретные дыры на руках протестуя против табачно-наркотического угара Капитализма,
кто разбрасывали Суперкоммунистические памфлеты на Юнион Сквер рыдая и раздеваясь пока их не накрыл рёв сирен Лос-Аламоса, и содрогнулась Стена, и взревел паром на Стэйтен-Айленд,
кто впадали в истерику в белизне спортзалов, голые и дрожащие перед механикой других скелетов,
кто кусали следователей в шею и визжали от восторга в полицейских машинах за отсутствием состава преступления кроме собственного дикого варева педерастии и интоксикации,
кто выли на четвереньках в подземке и махали гениталиями и рукописями когда их стаскивали с крыши,
кто давали ебать себя в жопу святоподобным мотоциклистам, и кричали от удовольствия,
кто давали сосать и сосали у этих человеко-серафимов, моряков, этих ласковых дуновений Атлантической и Карибской любви,
кто трахались утром вечером в розовых цветниках в траве общественных парков на кладбищах свободно разбрызгивая семя кончая в кого угодно кто хочет,
кто бесконечно икали пытаясь смеяться за перегородкой в Турецкой Бане переходя на всхлипы, когда белокурый голый ангел явился поразить их мечом,
кто потеряли любовников из-за трёх старых фурий злого рока: одноглазой фурии доллара двуполой любви, одноглазой фурии подмигивающей из матки и одноглазой фурии в безделии отсиживающей задницу, кромсая мыслительные золотые нити ткацкого станка мастера,
кто сношались в экстазе пресыщения с бутылкой пива любимой пачкой сигарет свечой падали с кровати, продолжали на полу в коридоре и отъезжая у стены с видением абсолютной пизды кончали избежав последнего спазма сознания,
кто ублажили нутро миллионов дрожащих на закате девиц, и были утром красноглазы но готовы ублажить утробу восхода солнца, сверкая ляжками под сараем и голышом в озере,
кто проехали блядствуя через Колорадо в легионе краденных ночей-автомобилей, Н.К., секретный герой этой поэмы, мужев хер и Адонис Денвера - вечная слава его неисчислимым поёбкам с девками в пустых гаражах и задворках столовых, шатающихся рядах кинотеатров, на вершинах гор в пещерах или с тощими официантками с задиранием знакомых придорожных юбок при особо секретных солипсизмах мастурбаций у писсуаров на заправках, а также в аллеях родного города,
кто растворились в грандиозных порнофильмах, перенеслись в духе, очнулись во внезапном Манхэттене, вытащили себя из подвального похмелья дрянным «Токаем», ужасами железных снов Третьей Авеню и поплелись к биржам труда,
кто ходили всю ночь в ботинках полных крови по берегу вдоль заснеженных доков ожидая что в Ист-Ривер откроется дверь в комнату полную пара и опиума,
кто создавали великие самоубийственные драмы на скалистых берегах квартир Гудзона под военно-голубым светом потопа луны и их головы должны быть увенчаны лавром в забвении,
кто ели баранью похлёбку воображения или переваривали краба на мутном дне потоков Бауэри,
кто плакали по романсу улиц с их тележками полными лука и дурацкой музыки,
кто сидели в ящиках вдыхая темноту под мостом,и всходили на чердаки собирать клавесины,
кто кашляли на шестом этаже Гарлема коронованные пламенем под туберкулёзным небом окружённыe ржавым металлоломом теологии,
кто писали всю ночь раскачиваясь в высокопарных заклинаниях жёлтым утром обернувшихся стансами бреда,
кто варили постную падаль, лёгкое, сердце, копыто, хвост, борщ, черепах, мечтая о чисто овощном царстве,
и ныряли под мясные контейнеры в поисках яйца,
кто выбросили свои часы с крыши голосуя за Вечность вне Времени, и будильники ежедневно падали им на голову в последовавшее десятилетие,
кто трижды вскрывали себе вены успешно безуспешно, всё бросили и были вынуждены открыть антикварные магазины в которых плакали, думая что стареют,
кто были сожжены живьём в своих невинных фланелевых костюмах на Мэдисон Авеню среди извержений свинцовой поэзии надравшись дробью стальных подразделений моды нитроглицериновых воплей рекламных педерастов и горчичного газа дьявольски умных редакторов, или были раздавлены пьяными такси Абсолютной Реальности,
кто прыгали с Бруклинского Моста (это действительно было) и ушли неизвестными и забытыми к суповым кухням в призрачный ступор тумана переулков и пожарных машин Чайнатауна, без единой банки пива на халяву,
кто от тоски пели из своих окон, выпадали из окна подземки, прыгали в грязный Пассаик, вешались на негров, рыдали на всю улицу, танцевали босиком на осколках бокалов разбитых пластинок ностальгического европейского джаза Германии 30-х допивали виски и стонали во рвоте окровавленных унитазов, оглушённые плачем и рёвом громадных паровых гудков,
кто гоняли по шоссе минувших поездок друг к другу на просмотр тюремного одиночества ускоренной авто-Голгофы или воплощения Бирмингемского джаза,
кто вели машину через всю страну в течение семидесяти двух часов узнать правда ли что на меня снизошло откровение, на тебя снизошло откровение, или на него снизошло откровение познать Вечность,
кто уехал в Денвер, кто умерли в Денвере, кто вернулись в Денвер и безуспешно ждали, кто заправляли Денвером, одиноко тосковали в Денвере и в конце концов ушли в поисках Времени и теперь Денвер безлюден для своих героев,
кто падали на колени в беспомощных соборах молясь за спасение, свет и плоть друг друга, пока дух на секунду не осветил свои волосы,
кто разбились об собственное сознание в тюрьме ожидая невозможных преступников с золотыми головками и обаянием реальности в сердцах поющих сладкий блюз Алькатраца,
кто отправились в Мексику культивировать кайф, или в Скалистые Горы к милосердному Будде или в Танжир к «малчикам», или на Южную Тихоокеанскую железку к чёрному локомотиву, или в Гарвард к Нарциссу на кладбище Вудлаун за свежими венками или в могилу,
кто требовали признания своей вменяемости, обвиняя радио в гипнотизме и остались ни с чем, приведя присяжных в замешательство,
кто метали картофельный салат в лекторов по Дадаизму Нью-Йоркского Сити Колледжа и впоследствии выступили на гранитных ступенях дурдома бритые наголо с клоунадой самоубийственных речей, требуя немедленной лоботомии,
и получили взамен конкретно-бетонный провал инсулина метразола электрошока гидротерапии психотерапии профессиональной терапии пинг-понга и амнезии,
кто всерьёз протестуя перевернули один символический стол для пинг-понга, временно расслабившись в окончательном маразме,
вернувшиеся спустя годы по-настоящему лысыми не считая парика из крови слёз и пальцев к надвигающейся катастрофе психа в палатах взбесившихся городов Восточного побережья,
в вонючих коридорах психушек Пилгрим Стэйт, Роклэнд и Грэйстоун, ссорящихся с отзвуками душ, раскачиваясь в полуночных реалиях склепов одиноких скамеек любви ко сну жизни кошмару, тела обращённые в камень тяжелее луны,
с матерью, окончательно *****шейся, с последней фантастической книгой вылетевшей из окна неоплаченной квартиры, с последней дверью закрытой в 4 утра, и последним телефоном разбитым об стену в ответ на звонок, последней комнатой опустошённой до последнего предмета умозрительной мебели, жёлтой бумажной розы скрученной на проволочной вешалке в шкафу, и даже это только в воображении, ничего кроме мизера обнадёживающих галлюцинаций -
Карл, пока ты в опасности - я в опасности, и теперь ты действительно в абсолютном зверином вареве времени -
и кто, поэтому, бежали через обледеневшие улицы охваченные внезапной вспышкой алхимии сдвига переменного ритма вибрирующей плоскости холста
кто мечтали и достигли воплощения в прорывах во Времени и Пространстве через сопоставление образов, поймали архангела духа меж 2-х зрительных образов,
присоединились к элементарным глаголам и совокупили существительное и тире сознания вибрирующего ощущением Pater Omnipotens Aeterna Deus
дабы воссоздать порядок и меру бедной человеческой прозы, и стоять перед вами безмолвными, разумными и трясущимися от стыда, отвергнутыми но исповедующими душу чтобы подчиниться ритму мысли в его обнажённой и бесконечной голове,
пульсу сумасшедшего бродяги и ангела во Времени, неизвестные, но излагающие здесь то что могло быть сказано во время наступающее после смерти,
поднявшись воплотиться в эфемерных одеждах джаза в золототрубной тени бэнда и выдуть боль голого сознания Америки ради любви в «эли эли лама сабахтани» саксофонный крик потрясший города до последнего радиоприёмника
абсолютным сердцем поэмы жизни вырванным из их собственных тел годным к употреблению втечение тысячи лет.
II
Какой сфинкс цемента и аллюминия разбил их черепа и выел их мозги и воображение?
Молох! Одиночество! Грязь! Уродство! Пепельницы и недостижимые доллары! Дети кричащие под лестницами! Салаги хнычущие в армиях! Старики рыдающие в парках!
Молох! Молох! Кошмар Молоха! Молох любвeубийца! Молох мысли! Молох беспощадный судья человеков!
Молох непостижимая тюрьма! Молох - череп с костями - бездушный каземат и Конгресс горя! Молох чьи здания - судилище! Молох - бескрайний камень войны! Молох - парализованные правительства!
Молох - чьё сознание - механизм! Молох чья кровь истекает деньгами! Молох чьи пальцы - десять армий! Молох чья грудь - людоедская турбина! Молох чьё ухо - дымящяяся могила!
Молох чьи глаза - тысяча слепых окон! Молох чьи небоскрёбы стоят длинными улицами как бесконечные Иеговы! Молох чьи фабрики спят и умирают в тумане! Молох чьи дымовые трубы и антенны коронуют города!
Молох чья любовь - безбрежность нефти и камня! Молох чья душа - электричество и банки! Молох чья нищета - фантом гения! Молох чья судьба - облако бесполого водорода! Молох чьё имя - Разум!
Молох в ком я сижу одинокий! Молох в котором мне снятся Ангелы! Свихнувшийся в Молохе! Хуесос в Молохе! Нелюбимый и безмужний в Молохе!
Молох вошедший в мою душу рано! Молох в котором я - сознание без тела! Молох кто вышиб меня страхом из природного экстаза! Молох кого я бросил! Проснись в Молохе! Свет стекает с неба!
Молох! Молох! Квартиры роботов! невидимые пригороды! скелеты сокровищ! слепые столицы! индустриальные преисподни! призрачные нации! непобедимые сумасшедшие дома! гранитные члены! чудовищные бомбы!
Они надорвались поднимая Молох на Небеса! Тротуары, деревья, радиоприёмники - тоннами! поднимая город в Небеса которые существуют повсюду над нами!
Видения! знамения! галлюцинации! чудеса! экстазы! унесённые Американской рекой!
Мечты! поклонения! просветления! религии! целый танкер сентиментального дерьма!
Прорывы! через реку! сальто и распятия! смытые наводнением! Взлёты! Озарения! Безнадёжность! Десять лет звериных визгов и самоубийств! Лучшие умы! С каждой новой любовью! Безумное поколение! тонущие подо льдом Времени!
Настоящий святой смех в реке! Они видели всё! дикие глаза! святые выкрики! Они попрощались! Они прыгнули с крыши! в одиночество! размахивая цветами! Вниз к реке! в улицу!
III
Карл Соломон! Я с тобой в Роклэнде
где ты безумнее меня
Я с тобой в Роклэнде
где ты должно быть чувствуешь себя очень странно
Я с тобой в Роклэнде
где ты следуешь призраку моей матери
Я с тобой в Роклэнде
где ты убил двенадцать своих секретарш
я с тобой в Роклэнде
где ты смеёшься над невидимыми шутками
Я с тобой в Роклэнде
где мы - великие писатели на одной адской печатной машинке
Я с тобой в Роклэнде
где твоё состояние становится серьёзным как сообщают по радио
Я с тобой в Роклэнде
где кафедры твоего черепа уже недоступны червям ощущений
Я с тобой в Роклэнде
где ты высасываешь чай из грудей старых дев Ютики
Я с тобой в Роклэнде
где ты словоблудишь на телах медсестёр - фурий Бронкса
Я с тобой в Роклэнде
где ты кричишь в смирительной рубашке что проигрываешь матч в настоящий пинг-понг бездне
Я с тобой в Роклэнде
где ты бренчишь на пианино маразма душа невинна и бессмертна она не должна умереть непобожески в психдоме строгого режима
Я с тобой в Роклэнде
где пятьдесят дополнительных электрошоков никогда уже не вернут душу твоему телу из паломничества к кресту в провале пустоты
Я с тобой в Роклэнде
где ты обвиняешь докторов в сумасшествии и обдумываешь Еврейский социалистический заговор против фашистской национальной Голгофы
Я с тобой в Роклэнде
где ты рассечёшь небеса Лонг-Айлэнда и воскресишь живого человеческого Христа из его сверхчеловеческого саркофага
Я с тобой в Роклэнде
где двадцать пять тысяч безумных товарищей все вместе поют последние куплеты «Интернационала»
Я с тобой в Роклэнде
где мы обнимаем и целуем Соединённые Штаты под простынями Соединённые Штаты кашляющие всю ночь и мешающие нам спать
Я с тобой в Роклэнде
где мы встаём из комы пробуждённые электрошоком аэропланов наших собственных душ ревущих над крышей они прилетели сбросить ангельские бомбы госпиталь освещает себя воображаемые стены рушатся О измождённые легионы бегущие наружу О усыпанный звёздами шок милосердия вечная война - здесь О победа забудь о нижнем белье мы свободны
Я с тобой в Роклэнде
в моих снах вымокший до нитки ты идёшь по трассе через всю Америку в слезах к моему крыльцу в Западной ночи
Сан-Франциско, 1955-1956
Послесловие к Вою
Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят!
Мир свят! Душа свята! Кожа свята! Нос свят! Язык и член и рука и задница святы!
Всё свято! все святы! везде свято! каждый день - вечность! Каждый человек - ангел!
Бездомный свят как серафим! сумасшедший свят как вы моя душа святы!
Печатная машинка свята стихотворение свято голос свят слушатели святы экстаз свят!
Святой Питер святой Аллен святой Соломон святой Люсьен святой Керуак святой Ханки святой Борроуз святой Кессэди святые и неизвестные содомированные и страдающие попрошайки святые отвратительные человеческие ангелы!
Свята моя мать в психушке! Святы уды патриархов Канзаса!
Свят стонущий саксофон! Свяг боп-апокалипсис! Святы джаз-банды марихуана стиляги и миру мир и шприцы и барабаны!
Святы одиночества небоскрёбов и тротуаров! Святы кафетерии переполненные миллионами! Святы тайные реки слёз под улицами!
Свят одинокий истукан! Свят необъятный агнец мелкой буржуазии! Святы свихнувшиеся пастыри бунта!
Кто любит Лос-Анджелес - тот и есть Лос-Анджелес!
Свят Нью-Йорк Свят Сан-Франциско Святы Пеория и Сиэттл Свят Париж Свята Москва Свят Истамбул!
Свято время в вечности свята вечность во времени свят будильник в космосе свято четвёртое измерение свят Пятый Интернационал свят Ангел в Молохе!
Свято море свята пустыня свята железная дорога свят локомотив святы видения святы галлюцинации святы чудеса святы глазные яблоки свята бездна!
Свято всепрощение! милосердие! щедрость! вера!
Святы! Наши! тела! мучения! бескорыстие!
Свята сверхестественная ослепительная разумная доброта души!
Беркли, 1955
Перевод с английского Игоря Сатановского и Александра Когана. 1996 г.
Первые две части оригинала доступны здесь.
Карлу Соломону
I
Я видел лучшие умы моего поколения - убитые сумасшествием, голодные в голой истерике
волокущиеся через негритянские кварталы на закате в поисках своей дозы стрёма,
ангелоголовые стиляги жаждущие небесного воссоединения со звёздной динамо-машиной в механике ночи,
они нищета и рвань, пустоглазие засидевшееся обкуриваясь в сверхестественной темноте парящих над городами квартир с холодными батареями, созерцая джаз,
кто обнажил свои мозги перед Небесами под эстакадой, изумлённо узрев Магометанских ангелов на крышах в электрическом нимбе,
кто прошёл университеты сквозь строй аспирантов войны, с глазами полными галлюцинаций о штате Арканзас в лучах Блэйковской трагедии,
кого выгнали из академий по шизе за обнародование похабных од в окнах черепа,
кто трясся от страха в небритых комнатах в нижнем белье сжигая деньги в мусорном ведре прислушиваясь к Террору через стену,
кого взяли с их лобковыми бородами возвращающихся в Нью-Йорк через Ларедо с поясом марихуаны,
кто жрали огонь в мастерских отелей или пили скипидар в Парадиз Аллее, смерть; кто ночь за ночью очищался
снами наркотиками пробуждающими кошмарами алкоголем и членом и бесконечными яйцами,
бесподобными слепыми улицами дрожащего облака и молнии в сознании рвущемся к полюсам Канады и Патерсона, освещая весь неподвижный мир Времени между,
Пейотовыми наростами коридоров, кладбищенскими закатами зеленеющего дерева на задворках, винным опьянением над крышами, неоновыми светофорами мелькающими в витринах раскумаренных районов,
солнцем и луной и дрожанием дерева в завывающих зимних сумерках Бруклина, прокуренными декламациями и царственным добродетельным светом сознания,
кто обрёк себя на подземку бесконечных поездок из Беттери в святой Бронкс под бензедрином, пока шум колёс и детей не переехал их в тряске перекошенных ртов, избитых, бледных, с мозгами, обесточенными в тоскливом свете Зоопарка,
кто тонул всю ночь в субмариновом свете «Бикфордс» и выплыв, просидел застоявшийся пивной полдень в пустующем «Фугацци», внимая гулу катастрофы из водородной радиолы,
кто говорил не прерываясь в течение семидесяти часов от парка до явки до бара до госпиталя «Беллвью» до музея до Бруклинского Моста,
потерянный батальон платонических собеседников прыгающих с карнизов с пожарных лестниц с подоконников с «Импайер Стэйт» с луны,
несущих бред кричащих блюющих бормочущих факты и воспоминания анекдоты и каламбуры, и шок больниц и тюрем и войн,
целые интеллекты извергающие воспоминания втечение семи дней и ночей, с горящими глазами, сброшенное на тротуар мясо для Синагоги,
кто исчез в никуда в Дзен Нью-Джерси оставляя по себе сомнительные открытки с видами Атлантик-Сити Холла,
кто страдал Восточной лихорадкой Танжирской ломкой и мигренями Китая при попытке завязать в Ньюаркской безнадёжной меблированной комнате,
кто в полночь слонялись круг за кругом в железнодорожных пакгаузах размышляя куда идти и уходили, не разбивая сердец,
кто прикуривали сигареты в грохочущих через снега товарняках товарняках товарняках, пробиваясь к одиноким фермам в дремучей ночи
кто изучали Плотина Эдгара По Св.Иоанна Крестителя телепатию и боп-каббалу, ибо космос инстинктивно вибрировал под их ногами в Канзасе,
кто пронёс своё одиночество через улицы Айдахо в поисках ясновидящих индейских ангелов кто были ясновидящими индейскими ангелами,
кто думали что они всего лишь безумны когда Балтимор сверкал в сверхестесственном экстазе,
кто прыгали в лимузины с Китайцем из Оклахомы по наитию зимнего полуночного дождя уличных огней в маленьком городке,
кто праздно шатались в голоде и одиночестве по Хьюстону в поисках джаза секса или супа, волочились за блистательным Испанцем в жажде дискуссий об Америке и Вечности, (задача безнадёжная), и тогда сели на корабль в Африку,
кто исчезли в вулканах Мексики не оставив за собой ничего кроме джинсовой тени, лавы и праха поэзии развеянного в каминном Чикаго,
кто объявились на Западном Побережье преследуя Ф.Б.Р. - бородатые, в шортах, эротично темнокожие и большеглазые от пацифизма, раздающие листовки с абракадаброй,
кто выжигали сигаретные дыры на руках протестуя против табачно-наркотического угара Капитализма,
кто разбрасывали Суперкоммунистические памфлеты на Юнион Сквер рыдая и раздеваясь пока их не накрыл рёв сирен Лос-Аламоса, и содрогнулась Стена, и взревел паром на Стэйтен-Айленд,
кто впадали в истерику в белизне спортзалов, голые и дрожащие перед механикой других скелетов,
кто кусали следователей в шею и визжали от восторга в полицейских машинах за отсутствием состава преступления кроме собственного дикого варева педерастии и интоксикации,
кто выли на четвереньках в подземке и махали гениталиями и рукописями когда их стаскивали с крыши,
кто давали ебать себя в жопу святоподобным мотоциклистам, и кричали от удовольствия,
кто давали сосать и сосали у этих человеко-серафимов, моряков, этих ласковых дуновений Атлантической и Карибской любви,
кто трахались утром вечером в розовых цветниках в траве общественных парков на кладбищах свободно разбрызгивая семя кончая в кого угодно кто хочет,
кто бесконечно икали пытаясь смеяться за перегородкой в Турецкой Бане переходя на всхлипы, когда белокурый голый ангел явился поразить их мечом,
кто потеряли любовников из-за трёх старых фурий злого рока: одноглазой фурии доллара двуполой любви, одноглазой фурии подмигивающей из матки и одноглазой фурии в безделии отсиживающей задницу, кромсая мыслительные золотые нити ткацкого станка мастера,
кто сношались в экстазе пресыщения с бутылкой пива любимой пачкой сигарет свечой падали с кровати, продолжали на полу в коридоре и отъезжая у стены с видением абсолютной пизды кончали избежав последнего спазма сознания,
кто ублажили нутро миллионов дрожащих на закате девиц, и были утром красноглазы но готовы ублажить утробу восхода солнца, сверкая ляжками под сараем и голышом в озере,
кто проехали блядствуя через Колорадо в легионе краденных ночей-автомобилей, Н.К., секретный герой этой поэмы, мужев хер и Адонис Денвера - вечная слава его неисчислимым поёбкам с девками в пустых гаражах и задворках столовых, шатающихся рядах кинотеатров, на вершинах гор в пещерах или с тощими официантками с задиранием знакомых придорожных юбок при особо секретных солипсизмах мастурбаций у писсуаров на заправках, а также в аллеях родного города,
кто растворились в грандиозных порнофильмах, перенеслись в духе, очнулись во внезапном Манхэттене, вытащили себя из подвального похмелья дрянным «Токаем», ужасами железных снов Третьей Авеню и поплелись к биржам труда,
кто ходили всю ночь в ботинках полных крови по берегу вдоль заснеженных доков ожидая что в Ист-Ривер откроется дверь в комнату полную пара и опиума,
кто создавали великие самоубийственные драмы на скалистых берегах квартир Гудзона под военно-голубым светом потопа луны и их головы должны быть увенчаны лавром в забвении,
кто ели баранью похлёбку воображения или переваривали краба на мутном дне потоков Бауэри,
кто плакали по романсу улиц с их тележками полными лука и дурацкой музыки,
кто сидели в ящиках вдыхая темноту под мостом,и всходили на чердаки собирать клавесины,
кто кашляли на шестом этаже Гарлема коронованные пламенем под туберкулёзным небом окружённыe ржавым металлоломом теологии,
кто писали всю ночь раскачиваясь в высокопарных заклинаниях жёлтым утром обернувшихся стансами бреда,
кто варили постную падаль, лёгкое, сердце, копыто, хвост, борщ, черепах, мечтая о чисто овощном царстве,
и ныряли под мясные контейнеры в поисках яйца,
кто выбросили свои часы с крыши голосуя за Вечность вне Времени, и будильники ежедневно падали им на голову в последовавшее десятилетие,
кто трижды вскрывали себе вены успешно безуспешно, всё бросили и были вынуждены открыть антикварные магазины в которых плакали, думая что стареют,
кто были сожжены живьём в своих невинных фланелевых костюмах на Мэдисон Авеню среди извержений свинцовой поэзии надравшись дробью стальных подразделений моды нитроглицериновых воплей рекламных педерастов и горчичного газа дьявольски умных редакторов, или были раздавлены пьяными такси Абсолютной Реальности,
кто прыгали с Бруклинского Моста (это действительно было) и ушли неизвестными и забытыми к суповым кухням в призрачный ступор тумана переулков и пожарных машин Чайнатауна, без единой банки пива на халяву,
кто от тоски пели из своих окон, выпадали из окна подземки, прыгали в грязный Пассаик, вешались на негров, рыдали на всю улицу, танцевали босиком на осколках бокалов разбитых пластинок ностальгического европейского джаза Германии 30-х допивали виски и стонали во рвоте окровавленных унитазов, оглушённые плачем и рёвом громадных паровых гудков,
кто гоняли по шоссе минувших поездок друг к другу на просмотр тюремного одиночества ускоренной авто-Голгофы или воплощения Бирмингемского джаза,
кто вели машину через всю страну в течение семидесяти двух часов узнать правда ли что на меня снизошло откровение, на тебя снизошло откровение, или на него снизошло откровение познать Вечность,
кто уехал в Денвер, кто умерли в Денвере, кто вернулись в Денвер и безуспешно ждали, кто заправляли Денвером, одиноко тосковали в Денвере и в конце концов ушли в поисках Времени и теперь Денвер безлюден для своих героев,
кто падали на колени в беспомощных соборах молясь за спасение, свет и плоть друг друга, пока дух на секунду не осветил свои волосы,
кто разбились об собственное сознание в тюрьме ожидая невозможных преступников с золотыми головками и обаянием реальности в сердцах поющих сладкий блюз Алькатраца,
кто отправились в Мексику культивировать кайф, или в Скалистые Горы к милосердному Будде или в Танжир к «малчикам», или на Южную Тихоокеанскую железку к чёрному локомотиву, или в Гарвард к Нарциссу на кладбище Вудлаун за свежими венками или в могилу,
кто требовали признания своей вменяемости, обвиняя радио в гипнотизме и остались ни с чем, приведя присяжных в замешательство,
кто метали картофельный салат в лекторов по Дадаизму Нью-Йоркского Сити Колледжа и впоследствии выступили на гранитных ступенях дурдома бритые наголо с клоунадой самоубийственных речей, требуя немедленной лоботомии,
и получили взамен конкретно-бетонный провал инсулина метразола электрошока гидротерапии психотерапии профессиональной терапии пинг-понга и амнезии,
кто всерьёз протестуя перевернули один символический стол для пинг-понга, временно расслабившись в окончательном маразме,
вернувшиеся спустя годы по-настоящему лысыми не считая парика из крови слёз и пальцев к надвигающейся катастрофе психа в палатах взбесившихся городов Восточного побережья,
в вонючих коридорах психушек Пилгрим Стэйт, Роклэнд и Грэйстоун, ссорящихся с отзвуками душ, раскачиваясь в полуночных реалиях склепов одиноких скамеек любви ко сну жизни кошмару, тела обращённые в камень тяжелее луны,
с матерью, окончательно *****шейся, с последней фантастической книгой вылетевшей из окна неоплаченной квартиры, с последней дверью закрытой в 4 утра, и последним телефоном разбитым об стену в ответ на звонок, последней комнатой опустошённой до последнего предмета умозрительной мебели, жёлтой бумажной розы скрученной на проволочной вешалке в шкафу, и даже это только в воображении, ничего кроме мизера обнадёживающих галлюцинаций -
Карл, пока ты в опасности - я в опасности, и теперь ты действительно в абсолютном зверином вареве времени -
и кто, поэтому, бежали через обледеневшие улицы охваченные внезапной вспышкой алхимии сдвига переменного ритма вибрирующей плоскости холста
кто мечтали и достигли воплощения в прорывах во Времени и Пространстве через сопоставление образов, поймали архангела духа меж 2-х зрительных образов,
присоединились к элементарным глаголам и совокупили существительное и тире сознания вибрирующего ощущением Pater Omnipotens Aeterna Deus
дабы воссоздать порядок и меру бедной человеческой прозы, и стоять перед вами безмолвными, разумными и трясущимися от стыда, отвергнутыми но исповедующими душу чтобы подчиниться ритму мысли в его обнажённой и бесконечной голове,
пульсу сумасшедшего бродяги и ангела во Времени, неизвестные, но излагающие здесь то что могло быть сказано во время наступающее после смерти,
поднявшись воплотиться в эфемерных одеждах джаза в золототрубной тени бэнда и выдуть боль голого сознания Америки ради любви в «эли эли лама сабахтани» саксофонный крик потрясший города до последнего радиоприёмника
абсолютным сердцем поэмы жизни вырванным из их собственных тел годным к употреблению втечение тысячи лет.
II
Какой сфинкс цемента и аллюминия разбил их черепа и выел их мозги и воображение?
Молох! Одиночество! Грязь! Уродство! Пепельницы и недостижимые доллары! Дети кричащие под лестницами! Салаги хнычущие в армиях! Старики рыдающие в парках!
Молох! Молох! Кошмар Молоха! Молох любвeубийца! Молох мысли! Молох беспощадный судья человеков!
Молох непостижимая тюрьма! Молох - череп с костями - бездушный каземат и Конгресс горя! Молох чьи здания - судилище! Молох - бескрайний камень войны! Молох - парализованные правительства!
Молох - чьё сознание - механизм! Молох чья кровь истекает деньгами! Молох чьи пальцы - десять армий! Молох чья грудь - людоедская турбина! Молох чьё ухо - дымящяяся могила!
Молох чьи глаза - тысяча слепых окон! Молох чьи небоскрёбы стоят длинными улицами как бесконечные Иеговы! Молох чьи фабрики спят и умирают в тумане! Молох чьи дымовые трубы и антенны коронуют города!
Молох чья любовь - безбрежность нефти и камня! Молох чья душа - электричество и банки! Молох чья нищета - фантом гения! Молох чья судьба - облако бесполого водорода! Молох чьё имя - Разум!
Молох в ком я сижу одинокий! Молох в котором мне снятся Ангелы! Свихнувшийся в Молохе! Хуесос в Молохе! Нелюбимый и безмужний в Молохе!
Молох вошедший в мою душу рано! Молох в котором я - сознание без тела! Молох кто вышиб меня страхом из природного экстаза! Молох кого я бросил! Проснись в Молохе! Свет стекает с неба!
Молох! Молох! Квартиры роботов! невидимые пригороды! скелеты сокровищ! слепые столицы! индустриальные преисподни! призрачные нации! непобедимые сумасшедшие дома! гранитные члены! чудовищные бомбы!
Они надорвались поднимая Молох на Небеса! Тротуары, деревья, радиоприёмники - тоннами! поднимая город в Небеса которые существуют повсюду над нами!
Видения! знамения! галлюцинации! чудеса! экстазы! унесённые Американской рекой!
Мечты! поклонения! просветления! религии! целый танкер сентиментального дерьма!
Прорывы! через реку! сальто и распятия! смытые наводнением! Взлёты! Озарения! Безнадёжность! Десять лет звериных визгов и самоубийств! Лучшие умы! С каждой новой любовью! Безумное поколение! тонущие подо льдом Времени!
Настоящий святой смех в реке! Они видели всё! дикие глаза! святые выкрики! Они попрощались! Они прыгнули с крыши! в одиночество! размахивая цветами! Вниз к реке! в улицу!
III
Карл Соломон! Я с тобой в Роклэнде
где ты безумнее меня
Я с тобой в Роклэнде
где ты должно быть чувствуешь себя очень странно
Я с тобой в Роклэнде
где ты следуешь призраку моей матери
Я с тобой в Роклэнде
где ты убил двенадцать своих секретарш
я с тобой в Роклэнде
где ты смеёшься над невидимыми шутками
Я с тобой в Роклэнде
где мы - великие писатели на одной адской печатной машинке
Я с тобой в Роклэнде
где твоё состояние становится серьёзным как сообщают по радио
Я с тобой в Роклэнде
где кафедры твоего черепа уже недоступны червям ощущений
Я с тобой в Роклэнде
где ты высасываешь чай из грудей старых дев Ютики
Я с тобой в Роклэнде
где ты словоблудишь на телах медсестёр - фурий Бронкса
Я с тобой в Роклэнде
где ты кричишь в смирительной рубашке что проигрываешь матч в настоящий пинг-понг бездне
Я с тобой в Роклэнде
где ты бренчишь на пианино маразма душа невинна и бессмертна она не должна умереть непобожески в психдоме строгого режима
Я с тобой в Роклэнде
где пятьдесят дополнительных электрошоков никогда уже не вернут душу твоему телу из паломничества к кресту в провале пустоты
Я с тобой в Роклэнде
где ты обвиняешь докторов в сумасшествии и обдумываешь Еврейский социалистический заговор против фашистской национальной Голгофы
Я с тобой в Роклэнде
где ты рассечёшь небеса Лонг-Айлэнда и воскресишь живого человеческого Христа из его сверхчеловеческого саркофага
Я с тобой в Роклэнде
где двадцать пять тысяч безумных товарищей все вместе поют последние куплеты «Интернационала»
Я с тобой в Роклэнде
где мы обнимаем и целуем Соединённые Штаты под простынями Соединённые Штаты кашляющие всю ночь и мешающие нам спать
Я с тобой в Роклэнде
где мы встаём из комы пробуждённые электрошоком аэропланов наших собственных душ ревущих над крышей они прилетели сбросить ангельские бомбы госпиталь освещает себя воображаемые стены рушатся О измождённые легионы бегущие наружу О усыпанный звёздами шок милосердия вечная война - здесь О победа забудь о нижнем белье мы свободны
Я с тобой в Роклэнде
в моих снах вымокший до нитки ты идёшь по трассе через всю Америку в слезах к моему крыльцу в Западной ночи
Сан-Франциско, 1955-1956
Послесловие к Вою
Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят!
Мир свят! Душа свята! Кожа свята! Нос свят! Язык и член и рука и задница святы!
Всё свято! все святы! везде свято! каждый день - вечность! Каждый человек - ангел!
Бездомный свят как серафим! сумасшедший свят как вы моя душа святы!
Печатная машинка свята стихотворение свято голос свят слушатели святы экстаз свят!
Святой Питер святой Аллен святой Соломон святой Люсьен святой Керуак святой Ханки святой Борроуз святой Кессэди святые и неизвестные содомированные и страдающие попрошайки святые отвратительные человеческие ангелы!
Свята моя мать в психушке! Святы уды патриархов Канзаса!
Свят стонущий саксофон! Свяг боп-апокалипсис! Святы джаз-банды марихуана стиляги и миру мир и шприцы и барабаны!
Святы одиночества небоскрёбов и тротуаров! Святы кафетерии переполненные миллионами! Святы тайные реки слёз под улицами!
Свят одинокий истукан! Свят необъятный агнец мелкой буржуазии! Святы свихнувшиеся пастыри бунта!
Кто любит Лос-Анджелес - тот и есть Лос-Анджелес!
Свят Нью-Йорк Свят Сан-Франциско Святы Пеория и Сиэттл Свят Париж Свята Москва Свят Истамбул!
Свято время в вечности свята вечность во времени свят будильник в космосе свято четвёртое измерение свят Пятый Интернационал свят Ангел в Молохе!
Свято море свята пустыня свята железная дорога свят локомотив святы видения святы галлюцинации святы чудеса святы глазные яблоки свята бездна!
Свято всепрощение! милосердие! щедрость! вера!
Святы! Наши! тела! мучения! бескорыстие!
Свята сверхестественная ослепительная разумная доброта души!
Беркли, 1955
Перевод с английского Игоря Сатановского и Александра Когана. 1996 г.
Первые две части оригинала доступны здесь.